Вера Копейко - Оранжевый парус для невесты

– Нет… То есть да, конечно, – поправилась она. – Но я не… служу. Я работаю дома.

– Вот как? – Ему стало грустно – сидит женщина, клеит коробочки или конверты. Кислая одинокая жизнь. Что ж, тогда встреча с ним слегка развеет ее скучную жизнь. – Если вы не против, завтра в двенадцать.

– Где? – спросила она.

– Ваш выбор, – великодушно предложил Андрей.

– Хорошо, в Камергерском переулке есть кофейня, вы знаете это место. Марина Ивановна сказала, что вы коренной москвич.

– Конечно. Это там, где… гм… театр. – Он не мог вспомнить, какой именно театр, он был один раз, лет в четырнадцать с классом.

– Наискосок от театра, – продолжала объяснять Ольга. – Там днем свободно.

Андрей записал название кофейни, которое ни о чем не говорило ему и не вызывало никаких ассоциаций – китайское слово, что ли. Он вскинул брови, но не из-за названия – само место, как говорят, не хилое. Дорогое. Она знает такие норки? Пожалуй, если клеишь коробочки, вряд ли туда пойдешь. Может, правда водил кто-то?

Он оживился.

– Как я вас узнаю? – спросила она.

– Я вас узнаю. Я видел вашу фотографию на школьной, общей.

– Ах да… Я не учла этого. До встречи.

– До встречи, – повторила она.

Ольга шла не на встречу с неизвестным ей Андреем, а проститься с Юркой. Теперь уже навсегда. Этот человек расскажет о последних минутах жизни того, кто любил ее и кого любила она. Той первой любовью, которую назвала бы теперь бессловесной. Они не говорили друг другу никаких слов, потому что и так все ясно.

Ольга шла на это свидание и думала, что теперь, когда узнает от очевидца все о последних минутах жизни Юрия, она простится с тем, кто был уверен в ее любви и в любви к кому была она уверена. Наконец она поставит точку.

Она надела темно-синий льняной костюм с короткой юбкой, черные туфли. На белую блузку повязала белый, в синий горошек, галстук.

Прижимая по привычке сумочку к боку и не позволяя ей болтаться сзади, Ольга потянула на себя тяжелую дверь кафе и вошла. Закрываясь за ней, дверь мягко подтолкнула ее в спину, и она невольно сделала шаг навстречу тому, кто поднялся из-за столика напротив.

Ольга почувствовала, как кровь прилила к щекам.

– Какая неожиданная встреча, – сказал мужчина, протягивая к ней руки.

Она поморщилась.

– Я рад, – тихо сказал он, – теперь я знаю, где пьют кофе галстучные женщины. Вчера вы отказались, уехали…

– Здравствуйте, – сказала она и попятилась. – У меня здесь встреча. Меня должны здесь ждать… – Она отвернулась от него, оглядывая пустое кафе.

Ольга увидела газеты на привычном месте – стопкой, пока нетронутой, над ними плакат со словами «Возьми бесплатно к чашке кофе».

– У меня тоже, – сказал он. – Вы могли бы подождать, пока я закончу? Это недолго. Я так думаю.

Она пожала плечами:

– Как получится, – и прошла к стойке. – По-венски, пожалуйста. Нет, пирожных не нужно. Спасибо.

Она села на высокий барный табурет за стойку, обращенную к окну.

Андрей снова сел за столик, он то и дело посматривал на часы. Позвонить этой Ольге Ермаковой, что ли? Она дала ему мобильник. Наконец он не выдержал и набрал номер.

В сумочке женщины за барной стойкой раздалась трель. Она быстро вынула трубку.

– Простите, Ольга, я вас жду в кафе, – сказал Андрей вполголоса. – Я не ошибся? Я сижу в…

Он осекся, споткнувшись о взгляд. С барного табурета медленно спускалась женщина, закрывая крышку мобильника.

– Так это вы Андрей Волков? – тихо спросила она, подойдя к нему.

– Вы – Ольга? – Он тряс головой, как пес, нахватавший репьев на деревенских задворках.

– Надо было мне все-таки расспросить, как вы выглядите. Вы меня не узнали, – сказала она.

Андрей усмехнулся:

– Я оказался слишком самонадеян. Но и вы… разве можно так безжалостно похорошеть, чтобы я не смог узнать вас по той фотографии? – Он поморщился. Дурак, тетя Люба ее узнала, а он – нет. Но тетка сама сказала, что по глазам, что это профессиональное, поспешил он себе на помощь.

Ольга покачала головой:

– Не надо комплиментов, Андрей. Давайте поговорим о том, из-за кого мы пришли сюда.

Андрей откинулся на спинку стула. Он мог говорить теперь до вечера – о море, крабах, Юрии. Он готов говорить с ней о чем угодно.

Он заказал по рюмочке кофейного ликера и еще по кофе, народ подтягивался к обеду, шуршал газетами, но для него все звуки, кроме ее голоса, были фоном. Он говорил, отвечал, расспрашивал. Наконец признался:

– Я думал, что вы клеите коробочки или конверты.

– Для галстуков? – не удивилась Ольга. – Но не я их упаковываю, а…

– Нет, просто коробочки, я видел разные объявления в рекламных газетах про них, про конверты, про грибы вешенки – надомная работа. Вы сами сказали, что работаете дома, значит, надомница.

Она расхохоталась:

– Понятно, еще и поэтому вы меня не узнали.

– Но когда вы позвали меня сюда, я насторожился. А потом, когда не пришли вовремя, подумал, что заплыл не в то кафе.

– Спасибо, Андрей. Теперь я знаю все. Мне стало легко. – Она улыбнулась.

– А… слабо приехать ко мне на валенки? – огорошил он ее вопросом.

– На… валенки?

– Я покажу вам, как их валяют. Вам они понравились, я помню, что вы нежно гладили их… – Он кивнул на ее пальцы. Сейчас она держала квадратик белой микрофибровой ткани с черным лейблом и протирала очки. Стекла фиолетово поблескивали. Не зеленым, отметил Андрей, ему не нравилось, когда очки отливали зеленым, глаза под ними походили на глаза толстой навозной мухи. Он видел такие у той, которая нагрела, нет, ограбила его, в Жилеве.

– Это далеко, ваше Сетявино? – спросила Ольга, но по голосу было ясно – приедет.

Он готов был везти ее туда прямо сейчас, он едва удержался, чтобы не предложить сняться отсюда немедленно и помчаться.

– Рядом, – бросил Андрей, он заметил, что ее светлые брови недоверчиво поднялись. – Двести пятьдесят километров.

– Мой «гетц» пройдет по вашим дорогам? – спросила Ольга.

– Сухо, лето. А если нет, на руках вынесу. – Он поднял руки и показал, как он это сделает.

– Напрасно, машинка только на вид мала. Внутри… Мы с Дилей помещаемся. Это моя компаньонка, ризен.

– Берите ее – и ко мне.

Ольга встала.

– Вас подбросить или вы на машине? – спросила она.

Как бы он хотел прокатиться с ней. Но не мог оставить свой джип там, где оставил. Наденут башмак и утащат в отстойник.

– Спасибо, нет, но надеюсь прокатиться.

Весь день Андрей не летал, он порхал. Никогда еще не вызывала в нем ни одна женщина такого подъема чувств. Казалось, его качает, как на краболове, и нужен удар в плечо, чтобы не кувыркнуться в глубины моря и не утонуть…

Голос Кирилла осадил его страсть. А… если она на самом деле женщина Кирилла? К горлу подкатил комок, он с трудом проглотил его.