Стелла Чиркова - Два берега

Мари встретила Жанну с улыбкой и даже не выразила неудовольствия по поводу неожиданного визита.

«Вот это манеры!» — восхищенно подумала Жанна, а вслух произнесла:

— Я тебе не помешала?

— Конечно нет, дорогая, — сказала Мари с нарочитым ударением на слове «дорогая», и девушки засмеялись. — Давай свое шампанское, не прячь его под курткой — оно выпирает. И в честь чего мы сегодня собираемся напиться?

— Ну, напиться — это ты преувеличиваешь, — возразила Жанна, раздеваясь и отыскивая в прихожей единственные тапочки без каблуков — она специально привезла их сюда в прошлом году. — Мне завтра на работу.

— Может, и преувеличиваю, а может, будет как в прошлый раз, — таинственно улыбнулась Мари.

— На этот раз все не так плохо, — заверила ее Жанна. — От меня никто не ушел, я никого не люблю неразделенной любовью, и меня даже не уволили с работы.

— Неужели ты беременна? — воскликнула Мари и чуть не выронила бокалы.

— Да ладно… — поморщилась Жанна. — С чего ты решила? С какой стати?

— А то ты не знаешь, как делаются дети, — улыбнулась кузина. — И что ты так ужасаешься моей догадке? В твоем возрасте уже естественно быть беременной.

Жанна помрачнела. Ей не нравилось, когда ей напоминали о возрасте. Двадцать восемь — не возраст? Смотря для кого. Если для женщины, которая вышла замуж в восемнадцать, родила в двадцать, окончила институт в двадцать три, а к двадцати шести уже возглавила отдел в крупной компании, и поклонники теснятся у ее дверей, а в семье все отлично — то да, двадцать восемь — не возраст. Можно говорить, что «ей только двадцать восемь, а она уже», и дальше перечислять заслуги и регалии. А когда в двадцать восемь лет ты работаешь обычным журналистом на кабельном канале и никаких повышений у тебя не предвидится, муж ушел к легкомысленной дамочке, родить ребенка ты оказалась не способна, а на горизонте нет не только тучи поклонников с букетами и бриллиантами, но и одного самого завалященького, влюбленного в тебя мужчинки… Вот тогда это называется «ей уже двадцать восемь, а она еще только…».

— Мари, хочешь последний прикол родного телевидения? — решила Жанна перевести разговор на более приемлемую тему. — Приходят к нам из предвыборного штаба одного депутата заказывать рекламный ролик-трехминутку. Наша Алиса давай им распевать: сценарий, съемка, варианты, идеи… Они гордо объявляют: дескать, у нас все свое, нам нужны только студия и оператор, ну и, конечно, время проплатить — самое лучшее и со скидкой. Алиса, естественно, обещает им все сделать как любимым клиентам, они млеют-балдеют, потом она берет сценарий и… Пропускаю акт первый — уговоры отказаться от идеи и акт второй — подготовку к съемкам. Излагаю их гениальную задумку: на экране кадры из старого советского мультика «Летучий корабль», где бабки-ежки танцуют и поют частушки, перемежаются кадрами, где депутат выступает, встречается с детьми из детских домов, вручает ветеранам медали и так далее. А на этом фоне идет песня, которую сочинили и будут исполнять те трое, которые приперлись из штаба. Теперь картина маслом и сыром по копченой колбасе: студия, караоке, три придурка с листочками тренируются точно попадать в слова:

А по караоке бегут родные строчки:

Хуже всех было Алисе — мы от смеха выбегали в коридор давиться, а она должна была делать вид, что все идет оʼкей. Представляешь?

Мари отсмеялась, открыла шампанское, разлила его по бокалам и подвинула сестре тарелку с нарезанным сыром:

— Закуска потом. Сейчас не хочется суетиться. Жан, ты обиделась из-за моего намека на детей? Я не хотела тебя обидеть, тем более что…

— Тем более что, — перебила ее Жанна, — каждый второй собеседник, который попадается мне не по работе, рано или поздно выбирается на эту тематику: дескать, в твоем возрасте уже нора, не опоздай, и вообще — почему это ты до сих пор не родила… Как будто я получила наследство в миллион долларов и мне есть на что прокормить ребенка, если даже я его рожу. Как будто у меня есть мужчина, от которого его можно родить!

— Мужчина как раз не проблема. — Мари закурила, и Жанна поморщилась — она терпеть не могла запах сигаретного дыма. — Мужчин навалом.

— И где их навалом? — Жанна обвела комнату округлившимися глазами. — По улицам ходит? Может, мне за ними бегать с воплями: «Мужчина!!! Вы не хотите стать моим???» Или повесить себе на грудь табличку «Одинокая, но надеющаяся»???

— Ты рассуждаешь как эта дурочка из книжки, — вздохнула Мари.

— Из какой еще книжки?

— Забыла название… — кузина неопределенно повела в воздухе тонкими пальцами, — такая модная книжка… где девушка не может похудеть, бросить курить и найти бойфренда потому, что сама себе мешает и все делает через одно место…

— Бриджит Джонс???

— Ага… она самая…

Жанна отогнала от себя противный дым рукой.

— Лучше бы ты курить бросила!

— А зачем? — улыбнулась Мари.

— Между прочим, мужчины не любят курящих женщин, — уверенно заявила Жанна, — это подтверждается не только моим личным опытом, но и социологическими опросами.

— Что подтверждается?

— Мари, тебе хватит пить, — возмутилась сестра. — Подтверждается то, что мужчины не любят курящих женщин.

— Вот поэтому ты и не можешь себе найти никого приличного, — презрительно кивнула Мари. — Ты мыслишь штампами: «мужчины не любят курящих» или «мужчины любят большую грудь».

— А что, мужчины не любят большую грудь? Но обожают этот гадкий дым? — издевательски улыбнулась Жанна.

— Жан, дай я закончу мысль. — Мари досадливо стряхнула пепел. — По статистике, может, и так. Но я знаю, что мужчины любят меня. Или не любят меня. Понимаешь? Меня, как таковую, как единство моих черт и свойств. А не как представительницу «высоких и стройных» или «совершенно не умеющих готовить». И я сама подхожу к каждому мужчине индивидуально, а не как к одному из представителей вида. Иначе мы дойдем до американского термина «носитель пениса». Ты пойми, тебе должно быть по фигу, что сколько-то там процентов абстрактных мужчин любят большую грудь. Тебя должно волновать, чтобы один, совершенно конкретный мужчина полюбил тебя вместе с твоей, будь она хоть нулевой, хоть двенадцатой грудью! — Мари выпустила колечко в Жаннину сторону и поинтересовалась: — У тебя совсем никого?

— Совсем, — уныло, но честно призналась Жанна.

— А по работе? Всегда была уверена, что телевидение — идеальное место для знакомства и у телеработников не может быть проблем с личной жизнью, особенно у журналистов. Тебя же видят тысячи людей!!!

— И что? — удивилась Жанна. — Они и стенку своего дома видят, и тоже часто… у них своя жизнь. А если ты имеешь в виду товарищей типа Катерины… то лучше пусть они вообще не воспринимают ведущих как людей.