Энн Мэтер - Райская птица

Доминик раздраженно вздохнул:

— Ладно, но, может, для начала расскажешь о себе? Прежде чем мы перейдем к более серьезным вещам, мне бы хотелось узнать, как тебе жилось с Новаками.

— Вы хотите сказать, с моими родителями?

— Хорошо, с твоими родителями. Как Генри… твой отец зарабатывал?

Клео замялась, затем произнесла:

— Ну, какое-то время он работал таксистом, затем почтальоном. А потом он и мама устроились к одной пожилой леди из Ислингтона. Они занимались ее садом и… домашним хозяйством, а она разрешила им жить у нее в подвальном помещении.

— Правда? — Доминик нахмурился. А что же случилось с огромной суммой денег, которую им дал его отец? Судя по всему, Клео получила достойное образование. Но это его уже не касается. Он посмотрел на Клео и продолжил: — Но ты ведь не жила с ними?

— Это так важно? — с вызовом бросила Клео. — Зачем вы спрашиваете? Я думала, вы и так все знаете.

— Почти ничего, — с сожалением ответил Доминик. — Что ж, оставим это на потом…

— На потом?

— Да, на потом. — В его тоне послышались металлические нотки. — Я ведь должен объяснить, как ты попала к Новакам, не так ли?

— Если вы считаете это необходимым, — безразлично ответила Клео.

— Да, считаю, — еще более резко произнес Доминик. — Что бы ты там себе ни придумывала, ты дочь Роберта Монтои, и я могу это доказать.

— Каким образом? — подозрительно спросила Клео.

Что ж, подозрительность лучше, чем безразличие. Она вопросительно смотрела на него, и Доминик, впервые за все время, заметил в ней черты своего отца. Он достал из внутреннего кармана свернутый лист старой пергаментной бумаги и протянул его Клео.

Влажными от пота руками она развернула лист и увидела свидетельство о рождении. В графе «имя отца» значилось — Роберт Монтоя.

Клео, не взглянув даже на имя матери или ребенка, швырнула листок обратно:

— Это не мое. — Ее голос дрожал. — Мое свидетельство о рождении находится вместе с документами, которые оставили родители.

— Твое второе свидетельство, — бесстрастно поправил ее Доминик. — Отец подкупил чиновников в Сан-Клементе, чтобы они выдали другой документ на имя Новаков.

— Вы лжете!

— Нет, — холодно ответил Доминик. — В отличие от твоего отца.

— Откуда мне знать, что это не подделка? — запротестовала Клео. — Может, и вы были обмануты.

Доминик не стал с ней спорить.

Впервые за все время Клео забеспокоилась о последствиях. А вдруг ей говорят правду? Если так, выходит, что Новаки обманывали ее. Ей стало дурно.

— Есть такая штука, как ДНК, — тихо произнес Доминик.

— Я даже не знаю, что ответить, — едва слышно выдохнула она.

Он сочувственно посмотрел на нее:

— Почему бы тебе еще разок не взглянуть на свидетельство? Селеста настояла, чтобы тебя зарегистрировали.

Клео с неохотой вновь взяла лист. Там стояло имя Роберта Монтои. И ее собственное: Клеопатра. Место рождения: Сан-Клементе, но сам документ зарегистрирован в Нассау, на Багамских островах.

Разглаживая лист дрожащими пальцами, Клео посмотрела на Доминика:

— Если оно настоящее, почему же ваш отец отослал меня прочь?

— Это очень сложный вопрос, — вздохнул Доминик. — Я думаю, поначалу он не собирался этого делать. Селеста никогда бы не разрешила забрать тебя. Но… — Доминик сделал небольшую паузу. — Селеста умерла, и это все изменило. Роберт Монтоя не смог бы назвать тебя своей дочерью, ведь его законная жена была бездетна.

— Но он усыновил вас, — с горечью прошептала Клео, и Доминик почувствовал внезапный приступ гнева на человека, который его вырастил.

— Я был… другим.

— Не смуглым? Вы это имеете в виду?

Клео реагировала очень болезненно, но Доминик понимал причину ее обиды.

— Нет, — сказал он наконец, хотя то, кем была его мать, сыграло важную роль в деле усыновления. — Селеста Дюбуа работала в доме моего отца. Она вела дом, и когда открылась правда о беременности…

— Могу себе представить. — Губы Клео дрожали. Она сделала жест, выражающий презрение. — Прислуга должна знать свое место. Какая же у вас чудесная семья, мистер Монтоя.

— Это и твоя семья. — Он скривил губы. — И меня зовут Доминик. Ты не думаешь, что в сложившейся ситуации называть меня мистер Монтоя немного глупо?

— Я не знаю, что мне думать, — устало произнесла Клео. — Мне просто хочется… чтобы все это закончилось.

— Боюсь, этого не случится.

— Почему? Потому что мой дедушка умирает? — Клео подавила рыдания. — Почему я должна делать что-то для человека, который ни разу за всю мою жизнь не проявил ко мне никакого интереса?

— Ты не можешь знать его чувств. — Доминик обратил внимание, что на этот раз она сказала не «твой дедушка», а «мой». — Это ведь не старик решил отправить тебя в Лондон с Новаками.

— Но он наверняка принимал участие.

— Да, — вынужден был признать Доминик. — Но что сделано, то сделано. Зачем сейчас об этом беспокоиться?

Клео опять всхлипнула:

— Это должно послужить мне утешением?

— Это факт, — спокойно произнес Доминик. — Он будет потрясен, когда увидит тебя.

— Почему? Он ведь знает, кто были мои родители.

— Ты можешь прекратить мучить себя этим? — со стоном произнес Доминик. — Это не имеет значения. По крайней мере, первостепенного. Я хочу сказать… — запнулся он, а потом решительно продолжил: — что ты, Клео, очень красивая женщина. Уверен, многие мужчины говорили тебе об этом.

Клео посмотрела на него с недоверием:

— Вы так не считаете.

— С чего ты взяла?

— Значит, вас это тоже коснулось? — с едва заметной издевкой спросила она.

Доминик вздохнул:

— Полагаю, я, как и любой нормальный мужчина, восприимчив к женской красоте. Но не думаю, что твой дед одобрил бы наши отношения.

Клео накрыла волна отчаяния. Никогда еще она не чувствовала себя так неловко. Как ей могло прийти в голову, что она может ему нравиться? Он говорил все это только из вежливости. У такого харизматичного мужчины не могло не быть девушки… или девушек!

— Так ты веришь мне?

— О чем вы? — спросила Клео, не поднимая головы.

— Хватит, Клео. Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Как ты себя чувствуешь?

— Будто вам не все равно.

Доминик еле сдержался, чтобы не выругаться:

— Мне не все равно. Я понимаю, как тебе тяжело. Но по-другому нельзя.

Клео покачала головой. Ее голос срывался:

— Я все еще не могу поверить. Кто-то должен был раньше рассказать мне все это.

— Согласен.

— Почему же не рассказали?

— Эй, я сам узнал об этом всего пару недель назад! Серена тоже ничего не знала. Она до сих пор злится.

Клео почувствовала, что он хотел выразиться более резко, но сумел взять себя в руки.

— А вы тоже… злитесь? — не глядя ему в глаза, спросила Клео.