Анастасия Карменова - 8осемь

— Как ты думаешь, о какой выгоде он говорил? — рассеяно спросила я, застегивая сапоги. — Мне кажется что здесь что-то не так…

Смит пожала плечами, она явно что-то знала, но не хотела говорить. Наверно я сама виновата, заставив ее поклясться ничего мне не рассказывать об этой троице.

— Если я попрошу тебя рассказать, ты расскажешь? — упрямо продолжала она.

— Нет. — Пришлось отступить, у этой девушки была железная воля.

Остаток дня мы провели ни о чем не думая, собрав все сугробы в центральном парке, из Моники вышла отличная снежная баба. Поужинав у меня дома все вместе, с родителями, я осталась довольная этим днем. Пришло время уезжать.

— Ты уверена, что не хочешь остаться? Ведь завтра воскресенье, — с надеждой в голосе спрашивала мама. Папа кивал как китайский болванчик.

— Уверена. Спасибо за ужин, но мне пора. — Родители крепко обняли меня. Моника сказала, что отвезет меня, Брук по какой-то причине решила не ехать, возможно, думала, что я снова начну задавать вопросы.

— Милая, возвращайся, мы ждем тебя каждую минуту. — Папа поцеловал меня в лоб.

— Я знаю.

Уезжать из дома в очередной раз было трудно. Но это было мое решение, остаться и дать слабину, было бы прямым доказательством что я трусиха. В машине играла грустная песня, но ни я, не сестра, не стали переключать ее. Мелкий снежок снова посыпал, покрывая дорогу.

— Моника, ты же не станешь мне врать?

Сестра сбавила скорость, смотря на меня.

— О чем ты?

— Ведь вы что-то знаете, о чем не знаю я?

— Это твое воображение, все, так как и было до твоего отъезда. — Мон, свернула к вокзалу, времени оставалось все меньше.

— Тогда скажи мне, как Эйти? И где Эд?

— Почему ты спрашиваешь о них? Разве не ты кричала перед отъездом, что ни хочешь знать о них ни слова!

— Пожалуйста, — отчаянно проскулила я…

— Они оба в школе. — Я успокоилась, значит у них все хорошо. — Эйти очень плохо.

Сердце сжалось в комок. В голове пронеслась туча вопросов. Но я знала, что она больше не скажет о них ни слова.

— Спасибо.

Когда я ехала в свой новый дом, вернее убежище, внутри меня разрасталось чувство пустоты, смешанное с сомнением, мне казалось, что все то, что произошло со всеми нами, была чья-то ловко выстроенная игра, против кого-то… осталось понять, кто был главной жертвой и найти заказчика. Возможно, мой воспаленный мозг и буйное воображение, построенное на детективах, немного перегибали палку, но слова тренера не давали мне покоя все два часа обратной дороги…

— У тебя паранойя. — Сказала я сама себе, проверяя, закрыла ли все двери в этом доме. — Нет никакого заговора, этот Блейк спятил.

Я закрыла все окна, плотно затягивая шторы. Спустившись вниз с кружкой горячего чая с корицей, я уселась на пол у камина, продолжая дальше ломать свою голову, на заднем фоне приглушенно играл Брюс Спрингстин. Полностью расслабившись, качая головой в такт музыки, я выкинула все мысли, пока в дверь не постучали.

И какого черта кто-то приперся ко мне? На часах было девять вечера. Воры были наслышаны о моем паршивом характере, а они были такими простыми людьми, что по видимости меня решили не беспокоить, да и рядом жил шериф, так что это точно… не бандиты. Может, кто из одноклассников пришел? Я затянула пояс халата крепче, встала на ноги и пошла, открывать дверь. Еще один настойчивый удар, буквально заставил меня вскипеть.

— Иду, кто бы ты ни был, еще раз ударишь в дверь, то получишь битой по голове! — Я не блефовала, бита стояла у порога. Оружие мне по возрасту не положено, но вот спортивный снаряд оказался в самый раз. Я открыла дверь и обомлела.

— Ты?!

— Я думал ты и правда, ударишь меня битой.

На пороге стоял самый страшный кошмар в моей жизни, не один ужастик не лишал меня сна, как этот… Макс Гордон.

— Что ты здесь делаешь? — первое что пришло мне в голову, я не знала что делать, захлопнуть дверь перед его носом или узнать, как у него дела… ветер задувал снег в прихожую. Самой мне стало жутко холодно, мои нервы были в панике.

— Ты заболеешь, — Эйти стал похож на снеговика, на его голове были снежинки. — Может быть, впустишь меня?

— Нет. — Уверенно ответила я.

— Нет? — переспросил он.

— Нет, я не заболею. Поверь, после всего, болезнь не самое худшее испытание. — Я отступила назад, освобождая ему дорогу. — Проходи.

— Спасибо. — Парень зашел в дом, я закрыла дверь, показала, куда складывать вещи, а затем подошла к камину, плюхаясь в кресло.

— Хочешь чая? — Я не дала ему ответить. — Как ты узнал, что я живу здесь? Зачем ты приехал? — в голове было еще как минимум десять вопросов, которые я могла задать за одну секунду, на одном дыхании.

— Я увидел вас, когда вы выходили их торгового цента, проследить за тобой не такая уж и трудная задача, приехал я потому что был не прав тогда, если тебе еще интересно, то я хочу чай, потому что замерз.

— Почему? Ты на машине?

— Я стоял полчаса у твоего порога, думая постучать в твою дверь или нет…

— И что же подтолкнуло тебя сделать это? — требовательно спросила я, глядя на то, как Эйти подставил руки к огню, пытаясь согреться.

— Я просто подумал, что ты единственный человек, к которому я приду, зная, что нужен здесь.

Я промолчала, вставая, чтобы сделать ему чай.

— У меня есть для тебя кое-что. — Макс задержал меня, протягивая белый конверт. — Там все, что я не смогу тебе сказать словами. Писать у меня получалось всегда лучше, чем говорить.

Я взглянула на конверт.

"Для М.Д."

— Я могу не читать это… сейчас? — с надеждой спросила я, засовывая конверт в карман.

— Ты можешь не читать его вообще. После всего…

Мне не хотелось слушать, поэтому я просто ушла делать ему чай. Чай для второго разбитого сердца.

Когда я вернулась, Макс стоял у моего плеера, выбирая песни. За эти два месяца он стал выше, либо я так долго его не видела, что отвыкла. На нем была черная рубашка, темные джинсы. Я встала у дверного проема, держа в руках кружку с его чаем.

— Надеюсь, ты его не отравила? — оборачиваясь, с улыбкой спросил он.

— Нет, я всего лишь плюнула туда.

— Остроумие. Я скучал по этому. — Заиграла еще одна песня Брюса Спрингстина. — Замечательная песня, правда?

— Родной город? — я часто слушала эту песню, когда скучала по Трентону. — Если это попытка меня вернуть обратно, не выйдет.

— Нет, я просто хочу, чтобы ты потанцевала со мной. Этого мы еще не делали.

— Неудачная мысль, я плохо танцую. — Что-то мне не нравилась эта идея. Танец это всегда объятия двоих. Эйти, кажется, не слышал меня, через секунду, чашка чая стояла на комоде, а я была в центре комнаты, прижатая к нему. Вообще мне было не удобно задирать голову.

— Ты не против, если я сбегаю за стулом? — смеясь, спросила я.