Анна Смолякова - Ты — мое дыхание

Поля в последний раз посмотрелась в зеркало и решила, что выглядит сегодня вполне пристойно: длинная бирюзовая юбка сидит отлично, губы выделены достаточно ярко, и прическа ее мастеру из салона удалась, как всегда. Так что все, как всегда, хорошо, ровно, превосходно… Она тихо вошла на кухню и остановилась в дверях. Тетя Даша маленьким острым ножичком мелко резала укроп для домашних пельменей.

— Тетя Даша, — произнесла она старательно-просто и в то же время неуверенно, до пробивающейся в голосе дрожи, — давайте выпьем с вами по маленькой рюмочке ликера в честь Бориного дня рождения. Давайте, правда?

Та ничего не сказала, тщательно вытерла руки льняным кухонным полотенцем и без слов поставила на стол две хрустальные рюмочки. Ликер был вишневый, Полин любимый. Она выпила его почти залпом, почувствовав, как тягуче и мягко теплеет в горле. Тетя Даша сидела на плетеном табурете и задумчиво изучала тыльную поверхность своей ладони. Рука была темная, покрытая кое-где пигментными пятнами и тонкой сморщенной кожицей, напоминающей печеное яблоко. Наверное, тетя Даша почувствовала взгляд, потому что, не поднимая головы, сказала спокойно и как-то грустно:

— Простите, Поля, что лезу со своими советами, но я хочу вам сказать: вы с мужем еще очень молодые люди и поэтому ищете проблемы там, где их нет на самом деле. Возраст у вас такой… Но это все проходит, вы уж поверьте мне, пожалуйста…

— Да, — бесцветно отозвалась Поля и подумала: «Проходит. Или прошло? Все у нас уже прошло? Теперь будет хорошо, спокойно и скучно, как в комфортабельном Доме отдыха…»

Борис вернулся минут за двадцать до прихода первых гостей. Быстро переоделся, повесив на этот раз пиджак прямо в шкаф, принял душ и с еще влажными, зачесанными назад волосами зашел в зал, где уже накрывался стол.

— Забыл тебе сказать, — он улыбнулся и как-то мимолетно коснулся Полиного локтя, — ты сегодня красивая очень-очень-очень.

Она с излишней суетливостью принялась переставлять фарфоровые салатницы. Фраза по смыслу своему, конечно, получилась приятная, по форме — с легким вывертом, и от этого не совсем банальная, но произнес ее Борис таким тоном, будто сказал обыденное и равнодушное: «Ты сегодня прекрасно выглядишь», «Сегодня чудесная погода, не правда ли?»… А волосы его уже постепенно высыхали, и на макушке, как всегда, поднимался смешной непослушный вихор. Раньше Поля любила приглаживать его кончиками пальцев, ей вообще нравилось прикасаться к Бориным волосам, светлым и теплым, как песок на вечернем пляже, но на этот раз она только поспешно и неловко отвернулась.

А потом были гости, в основном старые друзья-приятели, тетя Даша, периодически проплывающая из кухни в зал с подносами и тарелками, музыка — фоном к общему разговору, нахальный Инфант, разгуливающий вокруг стола и выпрашивающий деликатесные угощения. Были мозельские вина — для ценителей, и массандровские — для тех, кому есть что вспомнить о Крыме. Посреди застолья попробовали сыграть в интеллектуальную игру с разгадыванием ситуаций — не получилось: все были уже немного пьяные и рассеянные. Борис со своим старым другом, мужем Нади, Олегом Сергеевым, как всегда, в шутку, но с очень серьезным видом ударились в полемику на тему того, благородное или неблагородное занятие — бизнес и насколько далеко Борис ушел со своей нынешней торговлей оргтехникой от прежних, студенческих идеалов. Спорили горячо, и со стороны могло показаться, что они если и не подерутся, то вот-вот серьезно поссорятся. Впрочем, все присутствующие знали, что это — не более чем эстрадный номер, да и внимания, честно говоря, на них обращали очень мало: застолье вошло уже в ту фазу, когда общий разговор разбивается на несколько отдельных и каждая маленькая компания смеется уже над своим.

Поля сидела рядом с мужем, последние полчаса видела только его затылок и полуразвернутые плечи и чувствовала себя откровенно лишней. Она уже получила свою дежурную дозу комплиментов, свою долю внимания, выраженную заботливым подкладыванием салатов в ее тарелку, и, наверное, не могла больше претендовать ни на что. Поле было грустно, и еще грустнее оттого, что она помнила: раньше ей даже нравилось оставаться в тени, нравилось просто любоваться Борькой, ощущать себя его женой, верной, любящей и любимой, и вовсе не нужны были ей внешние доказательства того, что любовь эта существует…

Сидящая напротив Надя Сергеева с кропотливостью и изощренностью хирурга-садиста ножом и вилкой терзала одинокую розовую креветку, расчленяя ее на мельчайшие дольки, годные разве что для салата. Поля тихонько толкнула ее ногой под столом и одними губами спросила:

— Надь, покурить не хочешь?

Та энергично кивнула, вилочкой согнала останки несчастной креветки в горбатую кучку и отодвинула свой стул. Они закрылись в комнате с видеокассетами и «надувашками», настежь распахнули окно и уселись на подоконник. Поля достала с полочки белую плоскую пачку «Вога», протянула сигареты Наде. Та молча взяла, прикурила от зажигалки и так же молча выпустила изо рта облачко дыма. А Поле так необходимо было сейчас, чтобы ее спросили, выслушали, а потом в два счета объяснили, что ничего-то страшного в ее жизни не происходит, и у всех так бывает. Она бы, может, и не поверила, но все же…

Надежда сидела на подоконнике, обхватив свободной рукой колени, и смотрела на нее спокойно и насмешливо. На ней было довольно дешевенькое темно-синее платье со стоечкой и американской проймой, но великолепного достоинства и какого-то самолюбования и во взгляде ее, и в каждом жесте, даже в манере подносить к губам сигарету было столько, словно одета она была, по меньшей мере, в туалет от Диора. А еще Надя определенно видела, что Поля ждет вопроса, но задала его, только выдержав солидную паузу, и как бы неохотно. Впрочем, это была всего лишь привычная и безобидная особенность ее поведения.

— Ну, рассказывай, что у тебя случилось? — спросила она. — Выражение лица у тебя такое, будто произошла мировая катастрофа.

— Да самое странное, что ничего, — пожала плечами Поля, — понимаешь…

— А-а, ну тогда понимаю. Это сейчас называется «психологический синдром жен «новых русских».

Надя затушила окурок о карниз окна и, разжав пальцы, уронила его вниз. Там, под окном, торопливо шептались клены и заливалась отчаянными трелями сигнализация чьей-то машины. Редкие освещенные окна дома напротив казались далекими и нереальными.

— Ты, наверное, дешевых женских журналов типа «Лизы» не читаешь? — продолжила она. — А в них сейчас стало очень модно писать про духовное отчуждение богатых жен от богатых мужей и про то, какие они от этого одинокие и несчастные. Муж, дескать, весь в работе, дает жене тысяч по десять долларов в месяц на мелкие расходы, а она ощущает себя красивой, но нелюбимой вещью и жалеет о тех временах, когда благоверный был простым инженером… Что, неужели ничего подобного нигде не читала?