Максин Барри - Долгожданная развязка

«Трэвис! Ты устал. Ты голоден. Сейчас ты уже скорее всего болен. Ты можешь все это прекратить, если пойдешь в Блумингдейл. Там тебя круглосуточно ждет мой* человек. Отец».

Мальчик отбросил газету и быстро поднялся. Как сразу выяснилось, слишком быстро. Он застонал, прислонился к стене и дождался, пока улица перестанет кружиться перед его глазами. Шатаясь, пошел вдоль стены, разыскивая более старые газеты. Нашел газету за среду. Он быстро пролистал ее, морщась от вида блевотины и кетчупа, склеивших отдельные листы, нашел страницу с объявлениями и прочитал:

«Трэвис! Ты не можешь пойти в приют. Не можешь пойти в полицию. Не можешь пойти в редакцию. Не можешь пойти к друзьям. Ты можешь только прийти ко мне. Отец».

Газета медленно выскользнула из его пальцев. Пошатываясь, он двинулся вперед, коленки у него то и дело подгибались. В мусоре у жилого дома он нашел газету за вторник.

«Трэвис! Тебя ждет яхта. Шампанское. Французские блюда. Кровать времен королевы Анны. Прелестные девушки. Все, что пожелаешь, Трэвис. Все, что пожелаешь. Отец».

Он порылся в баке и нашел газету за понедельник. Более ранние газеты искать было бесполезно. «Сентинл» не печатал частные объявления в субботу и воскресенье. Пока он просматривал мокрую от дождя газету, слова обволакивали его, создавали галлюцинации, в которых фигурировали теплая постель с настоящими простынями и хорошо приготовленная, горячая еда. Он почти плакал, когда наконец нашел нужную страницу и прочел первое обращение отца:

«Трэвис! Не убегай. Пожалуйста, не заставляй меня охотиться за тобой. Отец».

Мальчик медленно опустился на бетонные ступеньки, начал смеяться, но вскоре смех перешел в приступ кашля.

Мусорщик, человек лет сорока с пузом любителя пива и пожелтевшими от никотина пальцами, перестал свистеть и, облокотясь на метлу, с любопытством уставился на парня. Трэвис взглянул на него и тут же отвернулся. Уже скоро семь. Ему надо найти торговца хот-догами и поискать сегодняшнюю газету. Он встал и осторожно спустился по ступенькам, не обращая внимания на мусорщика, который снова принялся насвистывать. И не заметил, как мусорщик извлек из своей желтой тележки портативное переговорное устройство.

Дойдя до угла Пятой улицы, Трэвис с тоской посмотрел на толпу бродяг на другой стороне. Старые женщины локтями отпихивали детей, которым было не больше десяти-двенадцати лет. Он не мог видеть продавца, тот, наверное, находился где-то в середине.

Голодный и больной подросток долго раздумывал, хватит ли у него сил пробиться сквозь эту толпу. Потом вспомнил, что где-то читал, как одного пьяницу прирезали за такую попытку. Тело лежало на тротуаре, люди перешагивали через него, пока труп не подобрала машина из морга.

Трэвис повернулся и побрел прочь. Он шел медленно, потому что в груди давило, и каждые несколько минут ему приходилось останавливаться, чтобы отдышаться. Но он знал, куда направляется. Знал это и Сирил Фрэнсис, сидящий в зеленой машине, припаркованной на другой стороне улицы. Он взглянул на часы, поставил рычаг передачи на первую скорость и медленно двинул машину вслед за мальчиком, что-то одновременно говоря по радио.

На углу Трэвис задержался у газетного киоска. Он не обращал внимания на спешащих на работу секретарш и на таксистов, покупающих газеты, чтобы почитать между поездками. И двинулся дальше лишь тогда, когда мужчина в костюме за тысячу баксов купил «Сентинл». Трэвис быстро последовал за ним, молясь в душе, чтобы он не взял такси до того, как просмотрит финансовую и биржевую страницы. Мужчина такси не взял.

Высокий светловолосый человек шел, переворачивая страницы и каким-то чудесным образом умудряясь не сталкиваться с прохожими. Покончив с городскими новостями, напечатанными на розовой бумаге, он не стал больше ничего просматривать, бросил газету на тротуар и поднял руку, подзывая такси. Трэвис, находившийся от него в нескольких шагах, подобрал газету и отошел к ближайшей стене, чтобы не мешать прохожим и хоть отчасти спрятаться от ветра.

Приятно было держать в руках чистую газету, все еще пахнущую краской. Он сразу нашел отдел частных объявлений.

«Трэвис! Нет места, где бы ты мог так спрятаться, чтобы я тебя не нашел. Не тяни. Ты сам знаешь, что все это дело времени. Отец».

Трэвис медленно выпустил газету из рук. В этот момент зеленая машина рванулась поперек движения. Визг тормозов других машин и гудки заставили его поднять голову. Через лобовое стекло он разглядел худое, темное лицо с белым шрамом и на мгновение оцепенел. Придя в себя, развернулся и увидел блондина в дорогом костюме всего в десяти футах от себя. Тот печально качал головой.

Мальчик почувствовал, как внутри все сжалось, а тротуар поплыл под ногами. Он снова повернулся. Человек со шрамом уже вылез из машины, но спокойно стоял, облокотившись о капот.

Что происходит, черт побери? Почему они, будь все проклято, не хватают его? От напряжения в висках стучало. Внезапно стена, вдоль которой Трэвис медленно двигался, кончилась, он свернулся в переулок и бросился бежать. Воздух вырывался из его груди короткими, хриплыми толчками.

Переулок сворачивал направо, туда, где большое здание магазина уступало место более низким офисным зданиям. Через двадцать ярдов Трэвис уперся в глухую стену. Она была совершенно гладкой, без всяких выступов и впадин. Такие же стены справа и слева. Даже пожарных лестниц нет. Никаких коробок или мусорных ящиков, чтобы можно было взобраться, ничего!..

Он повернулся, ожидая увидеть преследователей, но путь назад был свободен. Только он не мог вернуться. Он слишком поздно понял, что сделал именно то, чего от него ждали. И оказался в ловушке.

Повернувшись лицом к стене, он изо всех сил старался побороть трусливое желание расплакаться и ждал, иногда кашляя и дрожа, потому что солнце не доставало до этого закутка. Потом услышал первый звук, но глаз не открыл. Он не хотел видеть. Не хотел знать. Он устал, Боже милостивый, как же он устал! Он был нездоров, хотя конкретно ничего и не болело, но ощущал такую слабость, что было трудно дышать, не то что сопротивляться. Он должен был знать, что не сможет противостоять такому человеку, как Уэйн Д'Арвилль. Он должен был знать!

Он почувствовал чье-то присутствие рядом и внезапно понял, почему все остальные ждали. Он чувствовал запах дорогого лосьона после бритья, слышал тихое, ровное дыхание отца.

Трэвис дернулся, когда тот коснулся его лица, но прикосновение было на удивление мягким. Пальцы приподняли его подбородок, заставив его поднять голову. По молчаливой команде, которой у него не было сил сопротивляться, он открыл глаза, посмотрел в такие же голубые, как у него, глаза, съежился и издал слабый стон.