Элисон Эшли - У порога мечты

Бросив удивленный взгляд на своего отца, мистера Беллами-старшего, Ларри решил было, что сказанные им слова не что иное, как нелепая шутка, но уже спустя несколько секунд понял, что отец и не думал шутить. Чтобы он, Ларри, надел на себя костюм Санты и расхаживал в нем по парку?! Бред! И никто, даже отец, не сможет заставить его пойти на это!

— Не глупи, Ларри. С тех пор как наша семья владеет развлекательным комплексом в Центральном парке, каждый его владелец наряжается в положенное время в костюм Санты и дарит подарки детям. Это традиция, и нарушить ее ты не вправе. Так поступал твой дед, потом я, ну а теперь пришла твоя очередь. Дети должны верить в то, что иногда чудеса сбываются, мы не должны лишать их этой уверенности. Конечно, мы не силах исполнить желания всех живущих в Нью-Йорке детей, но кое-кому мы все же в состоянии помочь. Я займусь письмами детей из Южного госпиталя, а ты возьми на себя малышей, что будут приходить в парк в канун Рождества. И это не простая благотворительность, сын, это бизнес. Нельзя всегда только брать, нужно что-то и отдавать, чтобы взамен получить потом еще больший профит.

— Пожалуй, ты убедил меня, отец, — сказал Ларри. — И все же позаботься о том, чтобы никто из знакомых не смог узнать меня в этом наряде.

— Ты напрасно стесняешься, Ларри. — Мистер Беллами усмехнулся вслед выходящему из комнаты сыну и, убедившись, что тот уже не может слышать его, задумчиво сказал: — Кто знает, быть может, именно костюм Санты принесет тебе то, что ты так долго ищешь. Когда-то он помог мне, вдруг он поможет и моему сыну?

Саманта сидела в модной кондитерской на Манхэттене, уже украшенной к предстоящему Рождеству, и едва вслушивалась в разговор Энн и Тори. Проводя с ними как минимум шесть часов в день, она давно уже была в курсе всех их секретов. Еще вчера она с интересом вникала во все их проблемы, но сегодня их болтовня почему-то вызывала у нее лишь глухое раздражение.

Это все из-за близящегося Рождества, поняла вдруг Саманта. У Энн есть семья, которая с нетерпением ждет ее приезда, а у Тори — жених, с которым она летит на Жемчужные острова. И только она, Саманта, вновь проведет этот самый лучший в году праздник в полном одиночестве. Яркий свет множества ламп отразился в навернувшихся на глаза слезах, она незаметно сморгнула их, словно и не было никаких грустных мыслей. Никто не должен догадаться, как она одинока. Но неожиданный вопрос чуть было не заставил ее подпрыгнуть на стуле.

— А ты, Сэм, где и, главное, с кем собираешься провести праздники? — поинтересовалась Энн.

— Не напрягайся, Энни, — решила поддеть подругу Тори, — наша Сэм никогда не выдаст ни один из своих секретов. Это мы, две глупые гусыни, рассказываем ей о своих парнях, а она вряд ли когда познакомит нас со своим.

— Не выдумывай, Тори, — рассмеялась Саманта. — Когда-нибудь я обязательно познакомлю вас с ним, обещаю, ну а пока расскажи лучше, какой подарок ты приготовила своему Дики.

— О! Это нечто божественное! — Тут же забыв обо всем, Тори начала подробнейшим образом описывать купленный ею в Саксе подарок, а Саманта вновь могла вернуться к своим мыслям.

Невероятно, но теперь, когда она выглядит не хуже голливудской звезды, она стала еще более одинокой, чем раньше. В прошлой жизни у нее была хотя бы Лесли, а в этой рядом нет никого, кому бы она могла признаться в своем одиночестве. И что самое ужасное, она вынуждена врать Тори и Энн, будто у нее есть мужчина, за которого в скором времени она собиралась выйти замуж! И разве могла она предположить всего два месяца назад, что в этом огромном городе, в этой ее новой жизни она будет по-прежнему одна?

Поболтав еще около получаса, девушки решили наконец разойтись по домам, тем более что народу в кондитерской прибавилось и непринужденный разговор стал попросту невозможен в таком шуме.

Саманта шла по нарядным, украшенным разноцветными лампочками улицам, шла в толпе спешащих куда-то людей и думала о той нелепой ситуации, в которую сама себя загнала. Все вокруг нее уверены в том, что она необыкновенно счастлива со своим мифическим другом, и никому даже в голову не может прийти, что такая симпатичная девушка, как она, ужасно одинока.

«Я стала заложницей своей внешности, — усмехнулась Саманта. — Но если раньше мужчины не обращали на меня внимания именно из-за моего уродства, то теперь из-за того, что я стала слишком уж привлекательна. Они кокетничают со мной, но им и в голову не приходит, что у меня никого нет».

Неожиданно мелькнула мысль, что можно было бы уехать на праздники в Филадельфию, повидаться с Лесли и малышкой Энни, но, едва начав думать об этом, Саманта была вынуждена выбросить эту мысль из головы. Всего месяц назад Лесли вновь вышла замуж, и наверняка ей теперь нет дела ни до кого, кроме Энни и своего нового мужа.

Навестить мать? Эта мысль показалась Саманте еще более абсурдной. Не выдержав, она как-то отослала родителям свою фотографию, но ни мать, ни отец не ответили ей. К тому же оба они были сейчас так далеко от нее, что было бы пустой тратой времени и денег лететь к каждому из них на другой конец земного шара. Отец со своей новой семьей уже год как перебрался в Лондон, а мама, получив приглашение от одного австралийского издательства, вот уже два месяца жила в Мельбурне.

Погрузившись в свои мысли, Саманта не заметила, как дошла до главных ворот Центрального парка. Донесшаяся до ее слуха музыка наполнила ее радостным волнением и, решив не возвращаться пока домой, она направилась к расположенному в глубине парка катку. Залитый светом прожекторов лед переливался всевозможными оттенками голубого и розового, и, глядя на оживленных катающихся людей, Саманта не заметила, как две слезинки скатились по ее щекам.

Уже почти целый час он рассматривал эту неподвижно застывшую у катка девушку, ожидая, что вот сейчас к ней подойдет какой-нибудь мужчина и уведет в свой, доступный им одним мир. Но время шло, а она все продолжала стоять одна, и взгляд ее, насколько он мог заметить, не задерживался ни на ком из присутствующих здесь людей. Ее покрытые легким румянцем щеки, опушенные густыми ресницами глаза, ярко-розовые, без малейших следов помады губы, темные волосы, выбившиеся из-под белой вязаной шапочки, — все это то и дело притягивало его взгляд. Одетый в костюм Санты, Ларри имел прекрасную возможность, не привлекая к себе внимания, хорошенько рассмотреть незнакомку и был озадачен тем выражением тоски и безысходности, что время от времени появлялось в ее глазах.

Эта девушка не вписывалась в привычный ему стандарт нью-йоркской милашки, и, заинтригованный, он пытался угадать, кто она и откуда. Внезапно решившись, он приблизился к ней и, протянув полоску бумаги и карандаш, произнес: