Рут Сабертон - Кэти Картер ищет принца

Я скрещиваю пальцы. Обязательно расскажу Олли все-все, как только представится такая возможность.

— Ну конечно, — отвечает Олли.

— А Джеймс говорил иначе… — скептически замечает она.

— Джеймс?

— Банкир. Такой обаятельный. — Нина подмигивает. — Раньше жил с Кэти, которая теперь, насколько я знаю, живет с Гэбриелом Уинтерсом. — Она направляет на меня кроваво-красный ноготь. — Столько мужчин, Кэти… и как ты умудрилась? Я прямо-таки увидела тебя в новом свете.

Такое ощущение, что меня окатили кипятком.

— Олли, — быстро говорю я, опасаясь показаться законченной шлюхой, — я все могу объяснить. Особенно насчет Гэбриела.

— Нет, не можешь, — вмешивается Фрэнки.

— А насчет Джеймса? — подсказывает Нина.

Боже, какая она тощая! Будто целый год не ела.

— Можешь объяснить, почему вчера он провел вечер в твоем номере?

— Джеймс здесь? — Я нервно оглядываюсь, отчасти опасаясь обнаружить в потемках бывшего жениха. Точь-в-точь злобный дух.

— Конечно, здесь. — Нина хихикает. — Ты ведь сама его пригласила!

— Правда? — Олли озадачен.

— Нет, но я знала, что он придет. Типа того…

— Типа того?!

— Не ври, — огрызается Нина. — Вы снова сошлись, ведь так? Ты собираешься бросить бедного Гэбриела и вернуться к Джеймсу?

— Да я скорее повешусь!

— А Джеймс говорит по-другому. — Нина явно наслаждается моментом. Одному Богу известно, что мерзавец ей наплел. Видимо, посмотрел на домик Джуэл и задумался. — Он утверждает, вы часами болтаете по телефону…

Олли смотрит на меня с явным изумлением.

— Нет! — быстро отвечаю я. — Всего пара сообщений. А вчера он заглянул на минутку…

— Ты об этом не сказала, — говорит Ол.

— Да не о чем говорить! Остальное я объясню потом. Наедине.

Нина кладет тощую руку на плечо Олли.

— Нам нужно побеседовать. Но не здесь. Пойдем в дом, там теплее.

— Пять минут. — Олли прикусил губу. — Приду через пять минут.

Я нервничаю. Что там затеял Джеймс?

— Запомни, через полчаса, — напоминает Ол, глядя на меня. Фонарики освещают его волосы. — Полчаса — если не передумаешь.

— Не передумаю. Никогда.

В сад влетают звуки музыки, обрывки разговоров — и тут же воцаряется тишина, как только дверь закрывают.

Олли уходит не оборачиваясь. Всего несколько минут назад мы целовались, а теперь я как будто тону в зыбучем песке… Руки покрываются мурашками.

— Что ей наговорил Джеймс?..

— Ту же чушь, — бодро отзывается Фрэнки. — Я бы не стал беспокоиться. Олли тебя любит, старушка.

— Думаешь? — Теперь, когда Олли ушел, возникает такое чувство, что я спала.

Фрэнки кивает.

— Да. Я это давным-давно понял. Все знают, что он по уши влюблен.

— Правда? Почему же никто меня не просветил? Спасибо вам, добрые люди.

Фрэнки слабо улыбается:

— Тебе повезло, что ты нашла свою любовь…

— У тебя есть Гэбриел.

Тот опускает голову.

Он поднимает глаза, и я с ужасом вижу, что они полны слез.

— Гэбриел, который притворяется гетеросексуалом, чтобы не испортить карьеру… который платит за то, чтобы ты изображала его подружку…

— Хорошенько подумай, какое решение ты сейчас примешь, Кэти.

Это не голос Фрэнки. Наверное, я слегка перебрала шампанского и все-таки сплю где-нибудь пьяным сном. Если только Фрэнки не прибавил к списку своих талантов чревовещание, я готова поклясться, что слышу Джеймса.

В кусте сирени слышится шуршание, и возникает черный силуэт.

Я точно сплю. Сначала целовалась с Олли, а теперь передо мной возник Дарт Вейдер. Какое разочарование. Сейчас я проснусь, Олли женится на Нине, а я, с разбитым сердцем, останусь в Корнуолле.

— Боже мой! — восклицает Фрэнки. — Кто это?

Он вскакивает, сталкивает меня со скамейки и шлепается наземь.

Гравий впивается в коленки.

Это точно не сон.

— Знаешь, — говорит Дарт Вейдер, медленно стаскивая маску, — я давно понял, что можно услышать много интересного, если спрятаться в кустах. — Он качает головой, и на глаза падает прядь темных волос. — Привет, Пышка. Рад тебя видеть. И Фрэнки тоже.

Он оглядывает нас с головы до ног и поднимает бровь.

— Как любопытно…

— Даю пять секунд, чтобы отвалить, — предупреждает Фрэнки напряженным голосом. — Иначе я тебя так вздую, что будешь зубы с земли собирать.

— Чем ты меня вздуешь? — фыркает Джеймс. — Сумочкой?

— Он того не стоит, — говорю я. — Успокойся.

— Успокоиться? — Фрэнки, судя по всему, накалился так, что может дать фору Везувию. — Этот гад шпионит и подслушивает! И я должен его простить? После всего, что он тебе сделал?

Он шагает вперед, и Джеймс торопливо отскакивает в сторону, путаясь в своем черном одеянии.

— Кэти тут ни при чем, — быстро произносит он. — Но вот твое признание, Фрэнки, весьма любопытно. Кто бы подумал, что Гэбриел Уинтерс — гомик? Явно не тот имидж, который он стремится создать…

— О да, — рычит Фрэнки, — не тот…

Джеймс вдруг летит в траву, и из носа у него капает кровь.

— Фрэнки! Ты его ударил! — взвизгиваю я.

— Блин, больно. — Фрэнки удивленно трясет рукой. — Надеюсь, не сломал…

Джеймс вытирает нос рукавом.

— Ты пожалеешь, — предупреждает он. — Только что ты повысил цену за молчание…

Я вздыхаю.

— Я уже сказала, Джеймс. У меня нет денег. Зря ты в это впутался, я ничем не смогу тебе помочь.

— У тебя, может, и нет. А у Гэбриела Уинтерса наверняка есть. И он наверняка охотно заплатит, чтобы я молчал о нем и его любовнике, не так ли?

— Ты не посмеешь! — Я в ужасе. Зачем мы принялись обсуждать секрет Гэбриела в столь людном месте? Почему, о почему я не родилась на свет немой?..

— Увидишь. — Джеймс ухмыляется. — Если только мне не заплатят.

Я в шоке смотрю на него — отвратительного незнакомца. Почему я сделала такой ужасный выбор?

Честно говоря, лучше не пытаться ответить на этот вопрос.

— Шантажист, — уныло говорит Фрэнки.

Джеймс делает серьезное лицо.

— Ну, извините. Впрочем, Пышка, я дам время подумать, — он смотрит на часы — точнее, туда, где некогда были часы, и это несколько портит эффект. — Скажем, полчаса. Вполне достаточно, чтобы пойти и попросить деньжат у доброй тетушки. Я согласен на полмиллиона.

— Полмиллиона! — Фрэнки смеется. — Да ты спятил. У нее нет таких денег.

— Проверь — и убедишься, что есть, — отвечает Джеймс. — Я кое-что разведал. У тетушки Джуэл больное сердце. Просто удивительно, что люди оставляют валяться где попало такие важные документы. До чего неразумно…

У меня нет слов.

— Значит, полчаса. — Джеймс улыбается — во всяком случае, тонкие губы дергаются. — Дай знать, если захочешь, чтобы я вышел к прессе или побеседовал с Гэбриелом о его личной жизни… И не надейся, что я буду молчать. Эта дамочка, Анжела, жаждет сенсации. Она, несомненно, заплатит целое состояние за те сведения, которые вы только что выболтали.