Екатерина Слуднева - Диадема для Золушки

Наверняка она подумала, что я один из сыновей «большого папы» - избалованный, эгоистичный, высокомерный, из тех, кто считает, что в мире все покупается, и все продается. А она противница подобных взглядов, поэтому и относится ко мне с презрением и недоверием. Но чего тогда, скажите, пожалуйста, меня боятся? На честь и достоинство ваше я не покушался. И вообще ничего плохого в отношении вас, девушка, я не имел. Есть правда одно странное желание, но в нем явно нет ничего плохого. Хотя я могу за это очень неплохо схлопотать, но вы, сделав это, несомненно, будете правы.

Он посмотрел куда-то в пустоту, еще раз обдумывая некоторый момент своей причуды, и усмехнулся.

- Что? – поняв, что это относится к ней, спросила Уля тоном обиженного ребенка.

- Тебе нужно влюбиться, чтобы измениться! – прямо сказал Мартин, - Влюбиться так, чтобы аж до беспамятства, до полного безумия, чтобы захотелось стать лучше для любимого человека!

- Неужели?

- Да!

- Может, скажешь еще, что в тебя! – она все еще воспринимала его «в штыки».

- Не самый лучший выбор с твоей стороны, но тоже можно, - Мартин улыбнулся.

«Наверное, сейчас!» - подумал он.

- Ты разрешаешь?

- Я даже помогу тебе изменить свой облик?

- Думаю, ты и так безупречен!

- Спасибо за комплимент, но я говорю о тебе!

- Слушай ты вообще нормальный? – остановившись, спросила Уля и только теперь поняла, что она уже почти кричала.

- Хочешь сказать, что я сумасшедший? – он повернулся к ней лицом и посмотрел в глаза. Еще пара секунд.

- Я хочу сказать, что мы общаемся с тобой, как две подружки! – она оказалась на грани истерики, от того, что он слишком много говорил не по ее сценарию. Он ведь должен был либо объяснить свои проблемы с обучением, либо вполне доходчиво намекнуть, что это был всего лишь флирт с Настей, и он в ее помощи совершенно не нуждается.

- Успокойся, - он улыбнулся как-то правильно и спокойно, - Я не люблю разбивать сердца. И будь то, что ты думаешь правдой, я бы не позволил тебе в меня влюбляться.

Ульяна слегка сдвинула брови, внимательно глядя на Мартина.

Не поняла, что ты имеешь в виду? Ты не отвечаешь на флирт Настасьи, как она говорила, хотя в это слабо верится, а сейчас мне прямо заявляешь, что я могу в тебя влюбляться. При этом твое нежелание разбивать сердца нужно расценивать, как возможность ответных чувств? Или как?

- А ты сам-то сможешь в меня влюбиться? – спросила она.

- А ты разрешаешь?

- Я… - Ульяна растерялась.

Ее голова словно оказалась в его руках, и светлые ладони с длинными тонкими пальцами жгли ее щеки и шею невероятным огнем, будто пытаясь растопить тот лед, которым она обросла за два года. И пухлые розовые губы так нежно и ненастойчиво молящие об ответе на поцелуй. Но ответа не последовало, и ему больше ничего не оставалось, как отпустить ее.

- А вот этого делать не надо было! – сказала она тихо, от того, что дышать было тяжело. Сердце ее просто вырывалось наружу, в висках стучала кровь, заглушая все окружающие звуки, в том числе и ее собственный голос. Последний раз Ульяна целовалась с парнем почти два года назад. И то, что произошло сейчас, не могло не взволновать ее. Она не могла поднять на него взгляд, и на ее щеках проявилось смущение. Ей казалось, что если он посмотрит в ее глаза, то все поймет.

- Думаю, мне с тобой сложно придется! – заметил Мартин тихо и вздохнул. Почему-то он почувствовал, что с ней не все так просто, и что в данный момент причинил ей боль, не физическую, ведь это был всего лишь нежный поцелуй – его глупая прихоть, а внутреннюю, которая гораздо сильнее. И от этого захотелось ее прижать к себе крепко-крепко, и защитить… Только он не мог понять, почему это происходит, ведь они совершенно чужие друг другу люди.

- Обещай, что это больше не повторится! – все еще нервничая, попросила она, чуть не плача. Он целовал ее ни где-нибудь, а в институтском коридоре! Ее – девочку батаничку, «синий чулок»!

- Обещаю, - сказал Мартин, собственно на что он рассчитывал, что она тут же бросится в его объятия, отбросив презрение, и кардинально изменив мнение о нем? Уже хорошо, что она старается быть как можно более спокойной, и не делает из этого цирк или трагедию, - Спасибо, что хоть пощечину не дала.

- Попробуй еще раз и тогда точно получишь! – так же строго сказала Ульяна, хотя определенно не собиралась выполнять обещание. Если бы он сейчас был более требовательным и менее нежным, вся ее система вылетела бы в «трубу». И она могла в этом поклясться. Еще секунда и она бы уже не могла ничего с собой поделать. Она снова бросилась бы в омут с головой. И пусть после этого снова было бы больно. Но она бы ответила ему, и вряд ли они бы потом пошли в библиотеку.

Нет. Она не могла этого допустить. «Врагу не сдается наш гордый Варяг!..» Ей никто не нужен. И Мартин в том числе. Ей и самой живется как-то неплохо. Главное, что без нервных потрясений, а остальное не важно…

С ней определенно что-то было не так. Мартин чувствовал это. Знать бы только что. Она не была похожа на «батаничку». И глаза… ее глаза не могли быть карими. И когда он целовал ее, она его не отталкивала, а только не отвечала и… да ведь она просто позволяла себя целовать. И глаза ее были закрыты. Он видел. Он специально посмотрел. Значит, это не было столь неприятно, сколь скованной была ее реакция. Быть может это от неожиданности или… или у нее никогда не было мужчины! Интересно, а в наше время это возможно на четвертом курсе университета?

Они вошли в читальный зал, (причем Уля даже дверь не позволила перед собой открыть, а ломанулась в нее не признавая никакого мужского присутствия) и сели за стол.

- Итак, рассказывай, - требовательно сказала Уля, приготовившись внимательно слушать.

- Что? – не понял Мартин.

- В чем у тебя возникли трудности? – спросила Ульяна.

- В покорении твоего сердца! – он улыбнулся, откровенно издеваясь.

- Кажется, мы пришли сюда по другому вопросу! – она все еще нервничала.

- По какому?

- Я сейчас уйду! – и она всерьез засобиралась и хотела встать.

- Нет, нет, не надо, не уходи, - взмолился он, ухватил ее за руку и за малым на колени не бухнулся.

Опять.

Ну, зачем? Зачем ты это делаешь? Тебе нравится меня мучить, издеваться надо мной? Я что, ущемляю твое самолюбие? Так ты посмотри, кто я, а кто ты! Ты вообще со мной общаться не должен, а ты…

- С каким предметом у тебя проблемы? – спросила она с все тем же «спокойствием».

- Со всем я и сам разберусь, - сказал он, подумав и решив поиграть в откровенность, - а вот математика для меня и раньше была проблемным предметом.

- Хорошо, что требуется от меня? – попыталась уточнить Ульяна.

- От тебя… - глаза Мартина загадочно загорелись и странно скользнули по ее лицу, чуть-чуть дольше задержавшись на губах.