Наталья Нестерова - Наше все

— Не делайте из меня злодейку! — у Любы задрожали губы. — Папа! Я же трудилась! Мама и бабушка гладят сорочки с заломами, а у меня ни одной складочки. Никита, скажи!

— Подтверждаю.

— Старалась, старалась, а теперь вы все такие правильные, а одна я торговка.

— Любанечка, успокойся! — попросила мама.

— Не успокоюсь! Нужны мне деньги — как свобода. Я же не только на себя трачу, я коплю. Бабушка, я подарила тебе не скользящие нашлепки на зимние сапожки, чтобы ты не навернулась в гололедицу и не сломала ноги? Маме — платки носовые ручной вышивки, папе — одеколон. Было? И вообще! Я на свои покупала крем для Никитиных ботинок… я… я…

— Орудия труда, — папа подмигнул Никите и встал, — по отдельной статье должны были проходить.

Отец подошел к плачущей Любе, обнял за плечи, подвел к дивану и усадил рядом:

— Тихо, тихо! Вытри глазки, все будет хорошо.

Никита посмотрел на часы, досадливо скривился и взял слово. Он разбирал ситуацию с позиции системного анализа: денежная проблема — отдельно, моральная — отдельно. Мама смотрела на него с умилением: какой умный мальчик! В точке, где проблемы пересекались, наблюдался один критический узел — бабушка. Она заявила обиженно: «Я тут изгой!» Ее горячо заверяли в обратном. Лиля подошла и поцеловала маму: «Ты у нас самая дорогая!» Следом отлипла от папиного плеча Люба и тоже чмокнула бабушку: «Моя любимая!» Никита сказал, что если у него есть твердость и целеустремленность, то — от бабули. Станислав Геннадьевич уверил: «Такую тещу — днем с огнем не отыскать». И тут же тихо простонал на ухо жене: «Поесть сегодня, наверно, не дадут».

Когда умасленная и обласканная бабушка приобрела вид, не грозящий гипертоническим кризом, ее спросили: чего же она все-таки хочет с учетом обстоятельств сегодняшнего бытия?

Для Анны Прокопьевны давно, с рождения Никиты, жизненные цели, заботы, тревоги и надежды, мечты и чаяния переместились в семью дочери. Не было для нее иного поприща, как служить Лиле и Стасику, Никитушке и Любанечке. Сегодняшний разговор был для нее крайне важен и серьезен. Остальным членам семьи, возможно, — поговорить и забыть. Анне Прокопьевне — как сражение выиграть. Уберечь любимых и дорогих от несчастья, роковых ошибок, которые заключат их в плен ложных приоритетов.

И вот теперь Никитушка да и все вопросительно смотрят, спрашивают, чего же она хочет. Ответ должен быть идеологически правильным, по существу, а не по распределению денег, будь они неладны!

— Я хочу, — медленно и строго сказала бабушка, — чтобы не прерывалась связь поколений. Чтобы мои внуки унаследовали человеческие ценности, которые не меняются в любых исторических формациях, государственных устройствах, по прихоти президентов, царей, королей, партийных секретарей и любых других политиков. Как ток течет по проводам, так от меня к внукам должно передаться самое лучшее и достойное.

Повисло молчание. Бабушка свое программное заявление произнесла столь проникновенно, что остальные замолкли.

Но Никита все-таки нашел, к чему придраться. Нарушил молчание:

— Строго говоря, ток по проводам не течет.

Бабушка, Лиля и Люба посмотрели на него с изумлением. Бабушка и Лиля были не сильны в технике, у Любы по физике с трудом «удовлетворительно» выходило в конце четверти.

А папа кивнул и согласился:

— Конечно, не течет. Он же переменный.

— Но мы получаем, пользуемся, — Лиля переводила взгляд с мужа на сына.

— Если включить новый пылесос, когда работает стиральная машина, — сказала бабушка, — то пробки выбивает.

— Электричество — это поток электронов, — вспомнила школьную науку Люба.

— Умница! — погладил ее по голове папа.

— Поток течет, — пожала плечами мама, — или он не поток.

— Никиток! — с тихой печалью сказала бабушка. — Как все запущено, уже и с электричеством намудрили.

— Бабуля! Всегда так было! Иносказательно: потомки берут от предков навыки и знания, которые важны в их личном бытии. Что касается электричества, то с частотой в пятьдесят герц…

— Нет! — решительно поднялся Станислав Геннадьевич. — Мы еще ликбез по детской физике на голодный желудок будем проводить! Все — на кухню, питаться. За ужином я вам объясню про электричество. Никита, не забудь взять ключи. Опять поднимешь бабушку в три ночи. Чем так вкусно пахло? Анна Прокопьевна, мои любимые котлеты? Наверно, остыли.

Бабушкину ортодоксальность все считали незыблемой. В том смысле, что бабушка никогда не изменит своим принципам. Однако — случилось. Никита называл это переходом от социализма к капитализму.

Бабушка теперь стала кем-то вроде бухгалтера в товарно-денежных отношениях внука и внучки. Никита отдавал деньги бабушке, она расплачивалась с Любой за проделанную работу. Доход внучки не уменьшился, даже в выигрыше оказывалась. Потому что, когда болела или готовилась к школьным контрольным, не могла «выйти на работу», требовала зарплату. Ведь больничные и командировки должны оплачиваться.

Лиля радовалась тому, что у мамы нашлось занятие, которое увлекло и точно новых сил добавило.

Станислав говорил:

— Вот и без кошки обошлись.

Они раньше подумывали, не взять ли котенка, чтобы у бабушки, чьи внуки подросли, развлечение появилось.

Анна Прокопьевна, встречаясь со своими друзьями и подругами, высказывала мысли, отдающие диссидентством. Мол, развитие остановить нельзя. А развитие — это не только движение вперед, но и признание прежних ошибок и заблуждений. Мы, например, всегда считали, что электрический ток течет по проводам. Что в корне неверно.

Дарья была не первой, у кого разошлись родители. Когда учились в пятом классе, отец Мишки Купцова сделал семье ручкой. Через два года мама Наташи Суворовой влюбилась в хирурга, который удалил ей бородавку, и ушла жить к бородавочнику. Мишка и Наташка очень переживали. У Мишки появился тик, дергался глаз и прозвище Моргало приклеилось. Наташа закурила, яростно и много смолила — назло врачам и всему минздраву, который предупреждает.

Они сидели на бульваре. Наташа, задрав голову, практиковалась в пускании колечек дыма. Мишка чертил прутиком на дорожке. У него эта привычка с детства. Даша помнила, как он рисовал кораблики и танки, а теперь его абстрактные художества сильно смахивали на женский торс.

— Мои предки разбежались, — сказала Даша максимально спокойным голосом. — Развод оформили.

— Добро пожаловать в клуб! — усмехнулся Мишка.

И насупился. Дарья знала: старается сдержать тик.

— Кто? — спросила Наташа. — Фазер или мазер соскочил?

— Фазер. Папочка полюбил другую женщину. А мамочка от благородства чуть не лопается: ты должна понять чувства своего отца! — передразнила Даша. — Гады!