Людмила Толмачева - Бегущая против волны

Ирина танцевала с Иваном. Он в отличие от Дубца предпочел держать партнершу в объятиях. Мужской внимательный взгляд и жар сильных рук не то чтобы не трогали ее, но оставались за пределами ее внимания. Сейчас оно было устремлено на дочь, поведение которой вызывало дурные предчувствия.

— Иринушка, — прокричал Иван, еще теснее прижимая ее к своему тугому животу, — почему вы так напряжены? Расслабьтесь, прошу вас! Это оттого, что вы мало выпили. Пойдемте в винарню — здесь рядом, — выпьем «боровички». Это настойка из горных трав. У вас сразу же поднимется настроение.

Она помотала головой, отвергая его предложение, и вновь сосредоточилась на дочери. Парень в голубой тенниске вплотную приблизился к Алене и, взяв ее за руку, начал что-то говорить на ухо. Алена пожала плечами и попыталась выдернуть руку, но парень не отпускал, продолжая говорить и жестикулировать. Внезапно в луче света, которым была освещена Алена, показался Дубец. Он ухватился за предплечье парня и рывком повернул его к себе. Тот, пьяно пошатываясь, уставился на Дубца с выражением тупого недоумения.

— Иван! — нервно крикнула Ирина, стараясь перекричать дискотечный шум. — Пойдемте к Алене! Там назревает скандал.

Иван резко разжал объятия, посмотрел на середину площадки и, моментально оценив ситуацию, ринулся на помощь. Ирина шла за ним, как легкое судно в кильватере ледохода, не боясь натолкнуться на препятствие.

— У вас какие-то проблемы? — спросил Иван, подойдя к Дубцу.

— Пусть этот подонок извинится перед девушкой, — злобно выкрикнул Дубец, все еще держа парня за руку.

— А что он сделал? — Иван явно хотел замять конфликт, пока он не накалился до опасного градуса.

— Алена, он оскорбил тебя? — обратился Дубец к растерянной Алене.

— Он говорил на словацком. Я не поняла, — пробормотала та.

Ирина взяла дочь под руку и повела к выходу. Сзади раздались крики и брань. Оглянувшись, она с ужасом увидела Дубца, схватившего парня за грудки. Иван и еще какой-то мужчина оттаскивали Дубца в сторону. Ирина кинулась обратно.

— Сергей! Сережа! Я прошу тебя! — крикнула она, подбежав к Дубцу и цепляясь за его плечо. — Прекрати эту сцену! У тебя может не выдержать сердце. Иван! Его надо увести отсюда.

— Всякая шваль будет мне указывать, куда мне ездить! — кричал Дубец, явно находясь в состоянии истерики. — Я никому не указываю, хотя к нам приезжают отовсюду и в сотни раз больше, чем к вам!

— Сергей, прекрати! Слышишь?

Иван решил применить болевой прием, отчаявшись вразумить своего гостя цивилизованным способом. Он с силой сжал правое запястье Дубца и резко завернул его руку за спину. Тот согнулся от боли, сморщился, оскалив зубы. Воспользовавшись паузой, Иван подхватил Дубца под руку, Ирина подскочила с другой стороны — так втроем и пошли под свист и насмешки зевак. На дорожке возле танцплощадки их ждала Алена. Она была явно разочарована таким финалом вечера, начавшегося для нее столь блестяще. Дубец выдернул свои руки, нервозно поправил ворот рубашки, произнес с одышкой:

— Ты такой же националист, Иван, как и этот сосунок. Только он прямо мне об этом сказал, а ты — подумал.

— Не пори чушь, Сергей, — с брезгливой досадой процедил Иван. — Постесняйся хотя бы женщин. Этот парень всего лишь сделал комплимент Алене. Зачем надо было устраивать этот скандал?

— Комплимент? Да он начал лапать ее! Я же видел!

— Сережа, — голос Ирины звучал примиряюще, — ничего страшного не произошло. Я тоже видела, как этот парень подошел к Алене…

— Надо же. Она видела! — ядовито передразнил Дубец. — По-моему, вам обоим было до фени, что происходит вокруг. Хоть потоп начнись, вы бы продолжали обниматься, якобы в танго.

— Опомнись, что ты несешь?! — Ирина задохнулась от стыда и обиды.

— Ну, хватит! — Иван преградил дорогу Дубцу: встал перед ним набычившись, сжав огромные кулаки. — Или ты извинишься перед Ириной, или получишь по морде.

Его глаза налились кровью, лицо, и без того кирпичного оттенка, стало багровым. Всем стало ясно, что угрожает он всерьез.

— Извини, Ира, — после паузы выдавил Дубец, не глядя на нее, — я погорячился. Мне показалось… Ладно. Забудем. И ты, Иван, извини. Не знаю, что на меня нашло. Жареный петух, что ли, в одно место клюнул.

— Жареный гусь, — хихикнула Алена.

Все натянуто рассмеялись. Едва ли эта или какая-нибудь другая шутка могли поправить ситуацию — вечер был безнадежно испорчен.

Несмотря на вчерашний инцидент, Ирина хорошо выспалась, но встала рано — дала о себе знать разница часовых поясов. Накинув шелковый халатик, она неслышно, чтобы не разбудить Сергея Владимировича, вышла из спальни через открытое французское окно на террасу. И вновь ее поразило обилие цветов. Они росли в многочисленных горшках, вазонах, кашпо. Равнодушная к герани, которая раньше ассоциировалась у нее с чахлыми кустиками на деревенских окошках, она увидела ее совершенно в новом свете. Здесь, на террасе, эти пышные цветы составляли богатую гамму — от блекло-розового до пурпурно-красного с фиолетовым оттенком. Особенно очаровательно они выглядели в подвесных керамических горшках, расположенных не как попало, но и не удручающе равномерно. Был в цветочном дизайне определенный стиль, о чем говорила причудливая асимметричная композиция, притягивающая взор каскадом разных по размеру кустов.

Вдоволь налюбовавшись геранью, Ирина вышла в сад. Дорожки были мокрыми от росы. Цветы и деревья, словно в предутренней дреме, неподвижно нежились в скупых лучах солнца. Его серебристо-белый диск едва просвечивал сквозь молочное марево неба. Еще какой-нибудь час, и небо наберет насыщенный голубой цвет, а солнце пожелтеет, начнет мало-помалу припекать и уже к обеду истомит зноем, высушит, слегка подвялит каемки бархатных цветочных лепестков. А пока, напоенные росой, свежие, благоухающие, цветы отмечали именины нового дня.

Ирина склонилась над белым розовым кустом, источавшим дивный тонкий аромат.

— Какой же ты красавец, — тихо и нежно прошептала она. — Ты даже сам не представляешь, какой ты красавец.

Она слегка дотронулась до полураскрытого бутона, с удовольствием ощутив его упругость и прохладу.

— Доброе утро, Иринушка! — внезапно раздалось с крыльца.

Ирина вздрогнула, выпрямилась, повернулась в сторону дома.

— Доброе утро, — ответила она спускавшемуся со ступенек Ивану.

Он был в вишневом махровом халате и черных шлепанцах. Ежик мокрых после купания волос отливал тусклой медью. Излишний вес не отражался на его пружинистой, легкой походке. Весь он излучал здоровье, бодрость и неистощимую энергию.

— А ведь я приберег еще один сюрприз. Специально оставил на потом, чтобы не утомлять вас в день приезда. Пойдемте, покажу.