Линда Барлоу - Подарок на память

— Кто она такая? — возмущенно спрашивала Изабель по пути в полицейский участок — Видеть ее не могу. Если бы она не подняла весь этот переполох в зале, убийца ни за что бы не осмелился… и Рина была бы сейчас жива.

— Боюсь, что эта женщина говорила правду, — сказал Блэкторну Арманд. — У Сабрины действительно был незаконнорожденный ребенок. Мне довелось видеть эту девочку много лет назад. Я не очень хорошо помню ее, но вполне возможно, что она и есть та самая девочка. Правда, нам сказали, что дочка Рины умерла. Видимо, я слишком опрометчиво поступил, не проверив эти сведения.

Не исключено, что к убийству мог быть причастен и кто-то из близких Рины. Выяснить, кому была выгодна ее смерть, займет не так много времени.

«Мне уж точно нет», — подумал Блэкторн.

Черт! Ему захотелось выпить. «Помоги мне, Джесси!» — подумал Роб.

Сидя в кресле с высокой спинкой, Эйприл не отрываясь глядела на адвоката, готовившегося зачитать последнюю волю и завещание Рины де Севиньи. Ей стоило немалых сил не поддаться искушению пристально рассмотреть присутствующих в зале людей. Несколько лет назад она непременно бы вызывающе уставилась на каждого из них, нимало не заботясь их отношением к ней, их ненавистью и искренним возмущением относительно ее присутствия в этом зале. В детстве Эйприл, так она по крайней мере помнила, была неугомонной, дерзкой и смелой. «Вдохновенной», как выразился о ней один из наиболее терпеливых учителей. Как бы ей хотелось сейчас вернуть хотя бы частичку петушиного детского задора!

Полиция и толпа тележурналистов не давали Эйприл ни минуты покоя. Всю неделю ее выслеживали, преследовали, задавали вопросы, лишали покоя. Однако не арестовали. И, слава Всевышнему, пока еще никто не спросил ее о тех ужасных днях, когда она подростком сбежала…

По дороге домой Эйприл заехала в Нью-Йорк, испытывая почти болезненную потребность присутствовать на похоронах матери. Она убеждала себя, что желание это абсолютно бессмысленно, но никак не могла побороть в себе стремление использовать последний шанс изменить отношение к Рине и проститься с ней.

К тому же Эйприл чрезвычайно интересовало само убийство. В известном смысле преступления такого рода составляли ее профессиональный интерес. Разумеется, книжные убийства совсем не то, что реальные, но ей хотелось попытаться найти ответы на многочисленные вопросы и разгадать загадки, заданные самой жизнью.

Накануне представитель адвокатской конторы «Стенли, Роршах и Макгрегор» уведомил Эйприл, что ей необходимо присутствовать на оглашении завещания. Невероятно, но она входила в число наследников. Эйприл ума не могла приложить, на что может претендовать. По тому, какими глазами на нее смотрели присутствующие, она заключила, что вопрос этот так же живо интересовал и остальных членов семьи.

Было совершенно очевидно, что они вовсе не в восторге от ее присутствия. Арманд оказался единственным, кто поздоровался с ней. Несмотря на то что смерть жены сильно потрясла старика, она никоим образом не отразилась на его безупречных манерах и гипнотическом обаянии.

— Я очень сожалею, что нам пришлось встретиться при столь печальных обстоятельствах, — сказал Арманд на похоронах. — Моя жена часто говорила о вас.

— Неужели? — Эйприл была не в силах скрыть удивления.

— Она очень раскаивалась в своем поступке относительно вас. Так же как и я. Если только можно хоть как-то загладить свою вину перед вами, я сделаю все, что в моих силах.

«Какое трогательное проявление чувств, — подумала Эйприл. — Правда, несколько запоздалое».

Пасынки Рины, Кристиан и Изабель, избегали ее, держась на расстоянии и храня молчание. Чарльз Рипли, красавец-секретарь Рины в «Горизонтах власти», подошел к Эйприл и пожал ей руку.

— Спасибо, что пришли, — сказал он с чувством, и Эйприл заметила в его глазах слезы.

Интересно, о чем все они подумали сегодня утром, узнав, что Эйприл тоже будет присутствовать при чтении завещания? Эйприл взглянула на Изабель, выглядевшую наиболее враждебно.

От волнения Изабель раскраснелась и все время нервно покусывала нижнюю губу. Беспрерывно постукивая о пол туфелькой на высоком каблуке, она нервно сжимала в кулаки свои длинные пальцы с ярко-красным маникюром.

Взгляд Эйприл упал на Кристиана. Он спокойно стоял у дальней стены, слегка прислонившись к ней. Глаза полуприкрыты, на лице написано полное безразличие к происходящему.

Кристиан все еще оставался привлекательным мужчиной с классическими чертами лица, которые в молодости были, судя по всему, даже слишком хороши. Едва заметные морщины и складки в уголках рта, говорившие скорее о зрелости и искушенности, чем о старости, придавали его внешности особый шарм.

Прежде чем явиться в адвокатскую контору, Эйприл старательно навела справки о семействе де Севиньи и кое-что узнала о людях, которых с полным основанием могла считать своими сводными братом и сестрой. О Кристиане говорили, что в жизни он ценит более всего роскошь — от самых лучших вин до самых дорогих женщин. Он работал у своего отца, имевшего множество коммерческих предприятий, включая «Де Севиньи Лимитед» — международную транспортную компанию, занимающуюся также производством танкеров и круизных теплоходов. Компания располагалась в одном из крупнейших портов мира — Нью-Йорке.

Изабель не работала непосредственно у отца, и, по слухам, это вносило некоторую напряженность в отношения между сестрой и братом. Изабель трудилась в созданном ее мачехой фонде «Горизонты власти», помогая Рине вести предприятие, развивавшееся, ко всеобщему удивлению, неожиданно быстрыми темпами даже в условиях экономического спада.

Изабель никогда не была замужем. Это все, что узнала Эйприл о личной жизни своей сводной сестры.

Помимо родственников, в зале находились Чарльз Рипли и несколько человек, имен которых Эйприл не знала, хотя лица их были ей знакомы по похоронам. Кого Эйприл точно узнала, так это Роба Блэкторна. Он стоял, скрестив руки на груди, в одном из углов зала, подпирая своей могучей спиной инкрустированную стенку.

«Для телохранителя, — размышляла Эйприл, — этот парень слишком наглый. Кого он охраняет на сей раз?»

Встретившись с ней глазами, Блэкторн улыбнулся. Настроен он был явно миролюбиво. Безжалостный — да. Неумолимый — вне всякого сомнения. Эйприл вспомнила его обет узнать о ней все, что возможно. Теперь-то он уж наверно знает, что Эйприл родная дочь Рины.

Интересно, что еще он разведал?

Артур Стенли, адвокат Рины, громко прокашлялся:

— Я хотел бы как можно быстрее закончить с нашим делом, но меня попросили подождать до прибытия официальных лиц.