Ольга Егорова - О чем расскажет дождь

— Люблю. Поэтому и устроила этот побег. Если бы не любила, было бы проще…

— Жалко, что вы раньше не встретились.

— Да, жалко. Не забудь, прошу тебя, заявление. Если что — звони, номер телефона я тебе оставила.

— Ты тоже позвони. Сразу, как приедешь…

— Позвоню. Обязательно. И, пожалуйста… помни: ты мне обещала, Наташа. На эту тему мы больше не разговариваем. Никогда. Я тебя ни о чем не спрашиваю, а ты мне ни о чем не рассказываешь…

— Помню, помню. Может, все-таки проводить тебя на вокзал?

— Не нужно. Не люблю я с детства эти дурацкие прощания возле вагона.

В очереди за билетом, как и предполагала Алина, ей пришлось провести почти час. Плацкартный вагон, боковая полка — она не задумывалась об удобствах и поэтому совершенно не огорчилась, что других билетов не было. Поезд уже стоял на первом пути, пассажиры один за другим затаскивали в вагон огромные сумки.

Проводница, симпатичная молодая девушка, мельком взглянула на билет. Спросила привычно:

— До Москвы? — и, не дожидаясь ответа, уже отвернулась к другому пассажиру.

Алина прошла в вагон. До отправления поезда оставалось десять минут, все ее попутчики уже сидели на местах. Обладателем билета на верхнюю боковую полку и ее ближайшим соседом оказался внушительных размеров мужчина с румяными щеками.

Улыбнувшись и обнажив удивительной белизны крупные зубы, он тут же осведомился:

— В Москву?

— В Москву, — кивнула Алина, безуспешно попытавшись найти в себе силы ответить на его улыбку.

— Разгонять тоску, значит. Меня Алексеем зовут. А тебя?

— Алина.

— Красивое имя, — снова улыбнулся тот. — Ну что, как будем время коротать? Все-таки двенадцать часов… Общий отрезок жизни, так сказать. Надо его чем-нибудь заполнить.

Он подмигнул, нырнул рукой под стол и извлек оттуда большой полиэтиленовый пакет. Пояснил с сияющим видом:

— Водочка, огурчики…

Алина вздохнула:

— Спасибо, я не пью.

— Я, что ли, пью? — обиделся Алексей. — Так, для поднятия настроения, для сближения… По сто грамм, не больше, а?

Алина молчала, отведя взгляд в сторону.

— Ишь ты, какая несговорчивая, — продолжал тот свое наступление. — Так, может, тебе чего полегче? Пивка? Для рывка…

Он снова широко улыбнулся.

— Спасибо, не хочется…

Она поднялась. Захотелось вдруг выйти из душного вагона, вдохнуть глоток свежего воздуха.

— Эй, ты куда? Сейчас поедем уже… — крикнул ей вслед Алексей, видимо, всерьез озабоченный тем, что Алина отстанет от поезда.

Она не ответила. Спустилась со ступенек, вдохнула полной грудью.

— Девушка, пять минут до отправления осталось, — напомнила ей проводница.

— Я знаю. Я подышу немного и вернусь в вагон.

Она прошла несколько шагов вдоль поезда и остановилась, засмотревшись на стайку воробьев. Те пытались выхватить один у другого кусок белой булки, брошенный на дорогу стоящим неподалеку мальчишкой лет семи-восьми. Унести большой кусок в клюве было невозможно, но воробьи настойчиво пытались опровергнуть эту простую истину. Наверное, они просто не знали, что существует на свете такое слово — «невозможно»…

Алина не поверила своим глазам, когда увидела, как один воробей вдруг подхватил клювом оставшийся кусок, поднял над землей и понес, суетливо размахивая крыльями. Пролетел не больше метра, выронил булку, и тут же снова накинулась на нее оголтелая стая, теперь уже собственными глазами убедившаяся в том, что нет на свете ничего невозможного…

Она все еще наблюдала за воробьями, когда вдруг услышала, как сзади ее окликнули.

— Алина!

Повернулась — и увидела Влада, торопливо протискивающегося к ней сквозь толпу провожающих.

— Ты?!

Она не верила своим глазам. Он стоял напротив, ветер трепал его волосы, закрывая и почти сразу же обнажая высокий лоб, как будто неопытный парикмахер никак не мог решить, какая прическа больше подойдет клиенту.

— Что случилось, Алина? Я ничего не понимаю…

— Как ты здесь оказался?

— Я пришел к тебе. Тебя нет, и я подумал… Я подумал, что-то случилось. Что-то серьезное случилось, потому что ты сказала вчера, что будешь ждать… Всегда будешь ждать меня. И вдруг — тебя нет.

«Три минуты. Четыре — это максимум. И все. Только четыре минуты — выдержать», — мысленно заклинала она себя, не в силах оторвать взгляд от его лица. От глаз, которые стали такими родными, от губ, вкус которых она вдруг вспомнила так отчетливо…

— И я позвонил. Твоей подруге… Помнишь, ты набирала ее номер с моего мобильного? Я позвонил по этому номеру, и она сказала, что ты утренним поездом уезжаешь в Москву. Навсегда. И больше ничего не сказала…

— Девушка, отправляемся! — крикнула проводница, махнув Алине рукой. — Две минуты…

— Иду, — прошептала одними губами Алина и не сдвинулась с места.

Влад подошел вплотную, взял ее руки в свои.

— Скажи мне… Скажи: почему?

— Ты ведь и сам все знаешь. Я думала — сумею, а оказалось — нет. Не могу я так…

— Как? Да объясни же наконец, в чем дело! — почти прокричал он, сдвинув брови.

Она высвободила руки, преодолев его сопротивление.

— Если бы мы встретились раньше. Если бы ты был свободен…

Она сделала шаг в сторону вагона, еще один. С трудом отвела взгляд от его лица. Второй, третий шаг…

— Если бы я был свободен? О чем ты, Алина? Разве я не свободен?

Она обернулась. До вагона оставалось не больше четырех шагов. Она успеет сделать их, даже когда поезд тронется. Успеет… Только посмотрит еще раз в его глаза, чтобы запомнить. Чтобы сохранить…

— Ты женат, Влад. А это значит — не свободен…

— Я женат? Да с чего ты это взяла?!

Что-то оборвалось внутри. Как будто толстый слой льда вдруг треснул, сверкнув на солнце и выпустив на волю стремительные потоки так долго сдерживаемой в неволе воды. Мир вдруг показался нереальным. Поезд, проводница, снова напоминающая о том, что ей уже пора, давно пора садиться в вагон. Лица людей, стайка воробьев, все еще продолжающая вдалеке свою схватку. Все теперь казалось лишь бездарными декорациями, заслоняющими от нее мир. Мир такой, какой он есть…

Она не поверила. Улыбнулась грустно:

— Я знаю, Влад.

— Что ты знаешь? — Он снова подошел, схватил ее за руку, теперь уже намного крепче, даже больно стало, и повторил: — Что ты знаешь?

— Лариса, твоя жена… — пробормотала Алина, пытаясь выдернуть руку. Поезд дал гудок, проводница снова окликнула ее.

— Лариса, моя жена? Какая еще Лариса?!

— Иванцова, — машинально ответила Алина, внезапно вспомнив фамилию.

— Иванцова? Иванцова Лариска — моя жена?! Бог миловал… Она не моя жена, она Костика жена…

«Это поезд, — подумала Алина. — Просто шумит поезд, шум искажает слова…»

— Что?!

— С чего ты взяла, что Лариска — моя жена?