Соня Мэсси - Темное зеркало

— Он был учителем местной средней школы, — пояснил детектив. — В свое время его пытались обвинить в надругательстве над ученицей.

— Да, это отвратительно, — кивнув, тихо промолвила Элизабет. — Но при чем здесь я?

— Смотрите дальше.

Следующая фотография: тот же пол, лежащий на нем труп, и рядом — бутылка из-под шампанского. «Дом Периньон». Горлышко отбито, валяется неподалеку. На бутылке засохли темные бурые пятна.

Кровь прилила к щекам Элизабет, перехватило дыхание. Порывистым жестом она схватила следующую фотографию, бросила быстрый тревожный взгляд: разорванный спереди шелковый бюстгальтер…

— О Господи, не может быть, — хрипло прошептала она. — Это же… сцены из моего шоу. — Вскинула голову и растерянно посмотрела на полицейского.

Он подался вперед, положил руки на колени и кивнул:

— Совершенно верно.

— Когда было совершено это убийство? — тихо спросила Элизабет.

— В пятницу вечером, две недели назад.

— То есть когда мы с вами случайно встретились неподалеку от того дома? Вы приехали по срочному вызову.

— Да, именно тогда. По данным экспертизы, смерть наступила в двенадцатом часу ночи.

— Значит, преступление было совершено сразу после окончания моего шоу?

— Смотрите другие фотографии, — вместо ответа попросил детектив О'Коннор.

Дрожащими руками Элизабет взяла следующий снимок и взглянула на него. Снова труп, на сей раз лежащий на больничной кровати.

«Нет, Господи, не может быть… Только не на больничной кровати», — в отчаянии подумала она.

Губы пожилого мертвого мужчины были измазаны ярко-красной помадой… На следующей фотографии Элизабет увидела валяющийся на полу шприц…

— Морфин? — прошептала она, заранее зная ответ.

— Он самый, — кивнул детектив.

Далее Элизабет увидела заснятую с близкого расстояния дверь больничной палаты с табличкой «310».

Детектив О'Коннор взял у нее стопку фотографий, убрал в конверт и сочувственно улыбнулся. Слезы навернулись на глаза Элизабет. Нет, она умела владеть собой, а такие эмоции, как раздражение и страх, вообще не вызывали у нее слез. Но когда в минуту душевной слабости люди начинали жалеть ее, предательские слезы подступали к глазам и ей приходилось высоко поднимать голову, чтобы они не вылились наружу. Вот и сейчас сочувственная улыбка О'Коннора едва не заставила Элизабет разрыдаться.

— Кто же совершил эти чудовищные злодеяния и почему? — прерывающимся голосом спросила она.

— Хотел бы я знать ответ на ваш вопрос! — усмехнулся детектив. — Именно поэтому я к вам и пришел. Надеялся, вы мне поможете.

— Я бы с радостью, но…

Зазвонил телефон, Элизабет поднялась с кресла, подошла к столу и подняла трубку. Звонила Касс, напоминала, что на утро у Элизабет назначено несколько деловых встреч.

— Да, Касс, я помню, — торопливо проговорила Элизабет. — Сейчас я очень занята. Пусть ждут. Пока не соединяй меня ни с кем.

Она вернулась к креслу, села и, взглянув на полицейского, произнесла:

— Простите.

О'Коннор снова полистал записную книжку и спросил:

— Мисс Найт, вы были знакомы с убитыми? С Грегори Джарвисом или Гербертом Уилкоксом?

— Нет.

— Может, в телекомпании или за ее пределами есть люди, недовольные вашим шоу?

— Таких много. И в телекомпании, и пикетчики, которые каждый день выкрикивают свои протесты. Вы хотите спросить, есть ли у меня враги? Враги есть у всех, только мы не всегда их знаем.

Она вспомнила о Дэвиде Фергюсоне и о… других, кого могла бы причислить к разряду врагов, но тут снова зазвонил телефон, и Элизабет пришлось взять трубку.

— Касс, я же просила…

— Да, я помню, но это Броди. Я сказала ему, что ты очень занята, но он заявил, что в таком случае сейчас сам заявится сюда. Звоню тебя предупредить.

— Я поняла, спасибо.

Элизабет повесила трубку, сняла со спинки стула куртку и, обращаясь к детективу, предложила:

— Пойдемте куда-нибудь в другое место. Боюсь, здесь нам не дадут поговорить.

— Если хотите, мы можем подъехать в полицейское управление и продолжить наш разговор там. — О'Коннор поднялся с кресла и последовал за Элизабет к двери.

— Нет, — возразила она, оборачиваясь. — Думаю, полицейское управление — не самое подходящее место для беседы.

Детектив О'Коннор улыбнулся, и Элизабет уже в который раз неудержимо захотелось прижаться к его широкой груди и положить голову ему на плечо. Казалось, он, и только он, сумеет избавить ее от всех неприятностей, зарядить энергией, вселить уверенность в собственные силы. С ним она почувствует себя в полной безопасности. С ним забудет о постоянном тоскливом одиночестве.

— Как вы относитесь к пиву «Гиннесс» и ни на минуту не умолкающим разговорам о матчах регби? — шутливо осведомилась Элизабет.

— Моя фамилия — О'Коннор. Вот и ответ на ваш вопрос.

— Тогда пойдемте!

Спрятавшись за спинами многочисленных демонстрантов, толпящихся у входа в здание телекомпании, убийца внимательно наблюдал, как Элизабет Найт в сопровождении того самого полицейского выходит на улицу.

«Итак, этот парень уже взялся за дело, — мрачно подумал он. — Успешно начинает складывать разрозненные кусочки мозаики. И если он явился к Элизабет, значит, теперь она в курсе всего происходящего».

Он скользнул равнодушным взглядом по лицам стоящих с плакатами демонстрантов: они, как всегда, были искажены злобой и тупой решимостью добиться поставленной цели — запретить наконец шоу Элизабет Найт, пропагандирующее, по их мнению, насилие и безнравственность.

«Возможно, они и правы, — вдруг пришло ему в голову. — Насилие на экране порождает насилие в обществе. И мои деяния лишний раз это доказывают. Вот только они об этом пока не догадываются…»

Да и деяния свои убийца не собирался завершать. Впереди у него много чего задумано, и все это необходимо выполнить. Он снова перевел взгляд на Элизабет и усмехнулся. Итак, она встретилась с этим полицейским… Вдруг он увидел, как детектив обнял Элизабет Найт за талию, провел ее сквозь плотные ряды злобных демонстрантов, и лицо убийцы исказилось от гнева. Как он смеет прикасаться к ней? Что он себе позволяет? Почему она не возмутится, не сбросит его руку?

Внезапно в голову убийцы пришла мысль, ошеломившая его. А может быть, Элизабет Найт не такая уж и святая женщина и ей нравятся мужские прикосновения? Она — обычная, заурядная особа, каких полно вокруг, и он просто все выдумал? Ему хотелось, чтобы она была необыкновенной, единственной, и такой он сотворил ее в своем воображении?

Элизабет Найт и полицейский миновали злобную толпу. Убийца выждал несколько секунд и осторожно двинулся вслед за ними по улице. Когда они сворачивали за угол, он заметил, с какой симпатией эта парочка смотрит друг на друга, и вздрогнул от негодования. Так… между ними уже вспыхнула симпатия. Потом она перерастет в привязанность, привычку постоянно видеть друг друга, а дальше… Неужели Элизабет понравился этот проклятый полицейский?