Сьюзан Ховач - Грехи отцов. Том 1

1957-й год был ужасным.

1958-й год обещал быть еще хуже, и когда в феврале Сэм попросил меня встретиться с ним после работы в «Сент-Реджис», я сразу понял, что меня ожидает очередная пакость.

Я постарался придать своему лицу непроницаемое выражение, но, вероятно, имел бледный вид, так как Сэм сказал сухо:

— Нет нужды горячиться, я не планирую никаких государственных переворотов. Одному Богу известно, как мне надоел этот банк и все разговоры, связанные с ним.

Вряд ли можно было найти что-нибудь, что встревожило бы меня больше, чем эти слова. Потеря Сэмом интереса к банку была подобна тому, как если бы Господь Бог вдруг заскучал на середине процесса сотворения мира.

В тот день после полудня у меня была встреча с президентом нашего коммерческого банка «Ван Зейл Манхэттен траст», но к пяти тридцати я был в «Сент-Реджис». Сэм уже ждал меня в тихом углу бара «Кинг Коул» с полупустым стаканом мартини перед собой.

— Выпей со мной мартини, — сказал он.

— Ты думаешь, мне это нужно?

— Да.

Официант принес мне мартини.

— В чем дело? — с усилием проговорил я, охваченный внутренним трепетом.

— Даже не знаю, как тебе сказать.

Отхлебнув мартини, я спросил с деланным спокойствием:

— Речь пойдет об офисе?

— Нет.

На какое-то мгновение я вспомнил прежнего партнера по банку Ван Зейла, который так запутался в делах, что готов был совершить убийство.

— Боже, Сэм, это деньги?

— Нет, Нейл, не деньги.

— Твое здоровье? — рискнул я высказать страшную догадку: мой мозг пронзила мысль о раке легких — он слишком много курил.

— И не мое здоровье, — ответил он. — Вики. Она ожидает еще одного ребенка, и я просто не знаю, что делать. Я чувствую, что схожу с ума.

Меня словно пригвоздило к месту.

— Она в опасности?

— Нет, это наш брачный союз в опасности. Нейл, могу ли я говорить с тобой об этом, или лучше не надо? Можем ли мы вернуться к тем дням, когда мы были друзьями, доверявшими друг другу, до того момента, когда я застал тебя с Терезой? Я знаю, что устроил тебе ад в прошлом году, но я был в бешенстве, когда увидел, что ты используешь меня в своих интересах, и решил отплатить тебе тем же.

— Я знаю. Я понимаю. Да, конечно, мы можем поговорить, как раньше. Конечно, можем. — Я был настолько расстроен, что плохо понимал, что говорю. Было ясно, что только в состоянии крайнего отчаяния он мог выбрать меня для разговора в надежде, что я смогу ему помочь. Я попытался овладеть ситуацией.

— Давай, Сэм, успокойся и начни сначала. Почему новая беременность — это несчастье?

— Каждая беременность — бедствие. Сцены, слезы, запертые двери спальни и так далее, сам знаешь. Затем, после рождения ребенка только-только очухаешься и начинаешь возвращаться к нормальной жизни, — вдруг, бац! Опять беременность… Пойми меня правильно. Это не нытье из-за отсутствия секса. С этой трудностью я могу справиться — и, признаюсь, справлялся. Возможно, я делал это не всегда достойнейшим образом, но, во всяком случае, так, чтобы не травмировать Вики. К несчастью, Вики, всякий раз, несмотря ни на что, превращает нашу жизнь в ад.

— Очевидно, ей надо сходить к психиатру.

— Боже, да мы годами не вылезаем от психиатров! Вики побывала у всех лучших психиатров Лондона!

— Ты имеешь в виду… — мне было тяжело говорить. — Все эти годы… как давно это тянется?

— Началось с тех пор, как мы перебрались в Англию. Почему, ты думаешь, я уступил тебе в том разговоре? Потому что я до смерти боялся за Вики. Я думал, что ей будет здесь лучше, так оно и было поначалу, но теперь стало хуже, чем когда-либо. Больше всего я боюсь, что когда-нибудь она уйдет от меня.

— Что?! — Я вскочил, но снова упал на стул. Я судорожно шарил в кармане, ища лекарство.

— Поверь мне, Нейл, когда я говорю, что наша семейная жизнь разваливается, это не означает, что я не хочу с ней жить. Неужели я стал бы тебе об этом говорить? Я здесь потому, что схожу по ней с ума. Я должен выговориться и надеюсь, что ты не будешь слишком суров со мной, узнав, как я люблю ее. Я не любил ее до женитьбы, это так, но потом… Она была так хороша, так нежна и так молода, и… я…

Он разрыдался. Это был какой-то кошмар. Я нашел носовой платок, положил руку ему на плечо, пытаясь успокоить его.

Но слова мои были напрасны: они бесследно исчезали в пучине его горя. Я не был уверен даже, что он слышал их. Мне были необходимы собранность и бесстрастность, чтобы вернуть разговор в спокойное русло; для этого важно было заставить себя не думать о Вики как причине его несчастья. Я пытался думать о ней просто как о знакомой женщине, жене партнера и все.

— Давай вернемся к началу разговора, Сэм. Этот новый ребенок, он что, появился случайно?

— О, Господи, да они все были случайными, начиная с Пола. До этого я пользовался презервативами, считая, что Вики слишком молода, чтобы знать, как уберечься от беременности, после Пола она захотела применять колпачки, и я сказал — если хочешь, давай попытаемся. Это, однако, оказалось недостаточно надежным, а мы стали менее осторожными и… появилась Саманта. Вот. После этого я предложил выбросить к черту колпачки и вернуться к презервативам, она согласилась, но потом решила, что не забеременеет, если будет кормить младенца.

— Раньше она не кормила сама, но, прочитав об индийских матерях, которые управляют рождаемостью с помощью кормления младенцев грудью, попыталась сделать то же самое. Это не сработало, и она забеременела Кристиной. Нейл, я столько из-за этого натерпелся! Потом она услышала о каких-то экспериментальных пилюлях, но доктор их не рекомендовал, считая их канцерогенными, я решил не испытывать судьбу и снова взялся за презервативы сразу после рождения Кристины.

Я хотел было спросить, почему она так против презервативов, но не смог, потому что я слишком хорошо знал Вики. Я не мог задавать ей подобные вопросы. Я даже не хотел думать об этом. Все шло хорошо, пока… черт, ну ты же знаешь, что такое сорок девять лет — а, может быть, и не знаешь. Я ничего не знаю о твоей теперешней половой жизни. Но я слишком много работал, стараясь максимально использовать возможности, открывшиеся передо мной после первого назначения, я начал выпивать, чтобы поддерживать тонус, и, хотя все еще хотел секса, но обнаружил, что уже не могу делать это так, как раньше. Однажды ночью мне очень захотелось этого, но я и подумать не мог о том, чтобы заниматься любовью с резинкой и… Я снял презерватив и так увлекся, что забыл об осторожности. О, Боже, надо же было этому случиться, так влипнуть! Это хуже, чем несчастье, это ад, это наихудшее из всех бедствий, это какое-то страшное наказание…

Я сказал сочувственно:

— Ну, Сэм, ведь это абсурд, нельзя же так страдать. Это плохо для душевного здоровья, как твоего, так и Вики. Совершенно очевидно, что с беременностью надо смириться.