Кэтрин Куксон - Цена счастья

посмотрел на нее.

— Знаешь, что сказал доктор?

— Нет. И что же такого он сказал?

— Что тебе надо быть поосторожней. Если хочешь, чтобы все нормально закончилось, — он бросил взгляд на ее живот, — надо соблюдать покой. Так что будешь делать то, что тебе говорят.

— Послушай, Джефф! Не надо так волноваться из-за какой-то простуды! Я знаю, что он... себя чувствует хорошо, — добавила она.

— Может быть, и знаешь, но я почему-то считаю, что доктор знает лучше. Поэтому завтра я схожу к тебе на работу и все им объясню.

— Нет, Джефф, не надо! Я сама все им скажу. Пожалуйста, предоставь это мне!

Он подошел к кровати, наклонился к Лиззи и мягко произнес:

— Я волнуюсь за тебя...

Лиззи отвернулась и тихо проговорила:

— Я благодарна тебе, Джефф, честное слово, но зря ты так... Дети ведь рождаются каждый день, я не первая... И еще у нас есть Мэг, она всегда поможет...

— Она уже старая...

— Старая?! — Лиззи порывисто повернулась. — Да у нее столько энергии и такая сила духа, что хватит на троих.

— Ты думаешь, она справится?

— Уверена в этом. — Лиззи смущенно улыбнулась. — К тому же не забывай, она ведь тоже женщина... Думаю, из нее выйдет отличная медсестра.

Джефф улыбнулся:

— А у нас в госпитале были медбратья. Одного помню... Голосок, как у пе... как у девочки, а ручищи, как у землекопа. Я ему однажды говорю: «Жаль, что тебе нельзя поменять голос на руки». А он мне: «Ка-акой ты заба-авный, дружок!» — «Я, — говорю, — и наполовину не такой забавный, как ты». А он повернулся и пошел, ну прямо... как красотка по улице. В нашем отделении от него смеху было больше, чем от комиков в цирке...

Разговор о госпитале насторожил Лиззи.

— Как твоя нога, Джефф? — спросила она.

— Нормально, — он хлопнул себя по колену. — И рука потихоньку заживает. — Джефф поднял левую руку до уровня груди. — Раньше я так не мог! Видно, мускулы постепенно приходят в порядок, я уж и не надеялся.

— Видишь, — улыбнулась Лиззи, — вот что значит домашняя обстановка! Ничто так не укрепляет мускулы, как работа по дому.

— Да, твоя правда! Я еще сегодня утром думал, хорошо, если б мои ребята меня видели!.. — Джефф тяжело вздохнул.

Лиззи осторожно спросила:

— Ты скучаешь по армии?

Джефф покачал головой, как бы в раздумье, и ответил:

— И да и нет. Иногда я вспоминаю всю эту суматоху, волнение, азарт... — он умолк на секунду, вглядываясь куда-то вдаль, — как я орал на своих ребят, посылая в атаку... Как мы лежали в засаде, боясь громко дышать, и объяснялись лишь жестами, как глухонемые... Были и хорошие времена, были и тяжелые... Когда ползешь на животе, съежившись от страха, а через минуту ты уже готов вскочить, чтобы стрелять, калечить, убивать...

— Джефф, не надо. — Лиззи накрыла ладонью его руку.

— Ладно, девочка, все нормально... Это я так, нарисовал маленький фрагмент большой картины...

Джефф поднялся и направился к двери.

— Джефф, — вдруг тихо позвала Лиззи, — значит, людям страшно, когда они... сражаются?

Джефф резко обернулся.

— Если кто-то скажет «нет», то это или бессовестный лгун, или сумасшедший, которого надо держать в психушке под замком!

Лиззи посмотрела на захлопнувшуюся дверь и подумала о том, что Джефф так же изувечен, как и Ричард, только его шрамы не так заметны... Но Лиззи знала, что они болят. Однажды ночью, услышав, как он кричит, она выбежала из комнаты и на лестнице увидела Мэг, которая стояла около его двери.

— Ничего, милочка, — успокоила она Лиззи, — это пройдет, солдатам тоже бывает тяжело...

Лиззи слышала, как внизу зазвонил телефон, и, когда Мэг принесла ей чай, спросила:

— Кто звонил?

Мэг присела на край кровати.

— Мистер Боунфорд.

— А почему ты меня не позвала?

— Джефф с ним разговаривал, сказал, что ты больна.

— Господи, ну что за глупости! Он сейчас же бросится на поезд и примчится узнать, что случилось! Джефф что, нарочно так сделал?

— Почему ты так думаешь?

— Потому, что Джеффу... не нравится Ричард, вот почему!

— Что ж, у него, верно, есть на то причины...

— Что ты хочешь этим сказать?

— Только то, что сказала, милочка. Нам всем тогда показалось, что ты слишком увлеклась этим Ричардом.

— Послушай, Мэг! — Лиззи подалась вперед. — Я хочу, чтобы ты поняла — мы просто друзья. Мне искренне жаль Ричарда, а людям в его положении доброта и сердечность необходимы.

— Верно, милочка, — Мэг тяжело поднялась, — но знаешь, как говорят: жалеет — значит любит...

— Не говори глупости, Мэг! Это не тот случай!

Мэг вдруг резко повернулась, опершись руками

о кровать, нагнулась к Лиззи.

— Не тот случай, говоришь? Тогда послушай, милочка, что я тебе скажу. Ты умная девочка, но кое-чего не хочешь видеть. Этот парень там, внизу, — Мэг указала пальцем в пол, — тебе никто, — ни брат, ни сват и даже не дальний родственник. Но любому, у кого есть глаза, видно, что он... как это называется... «неровно дышит»!

— Мэг, пожалуйста!

— Ладно! — Старая женщина выпрямилась. — Ты можешь говорить «пожалуйста» сколько угодно, только я тебе одну вещь все-таки скажу: не думай, что он бегает вокруг тебя, чтобы не замерзнуть! Еще когда Берта была жива, я поняла, что у него на уме. А когда ты умотала в эту Шотландию, Господи, он был похож на медведя, у которого увели медведицу. Знаешь, что мне Берта успела сказать перед смертью? «Пока есть Джефф, для Лиззи всегда будет место в этом доме», — вот что она сказала! И не надо, — Мэг погрозила ей пальцем, — смотреть на меня так! Я намного дольше тебя живу и много чего повидала. Я знаю, что такое горе и тоска, но я также знаю, что эти чувства не вечны! Приходит время, когда ты говоришь себе: «Хватит, надо жить дальше!» А как ты собираешься жить дальше? У тебя будет ребенок, а у ребенка должен быть дом. И ты не найдешь лучшего дома, чем этот, и никого лучше, чем Джефф. Да, у него, конечно, есть недостатки, но у кого их нет? Он отлично со всем справляется и будет справляться и дальше. У него неплохая пенсия, а в дальнейшем он, возможно, найдет себе работу. Ты будешь спокойна и счастлива всю жизнь, милочка! Подумай и спроси себя, есть ли этому какая-нибудь альтернатива? — Мэг хмыкнула, и глаза ее потерялись в мелких морщинках. — Ничего себе словечко я выискала, а?.. Скажи, ведь Джефф тебе нравится, не правда ли?

Лиззи отвела глаза в сторону.

— Думаю, что да, — немного смутившись, ответила она. — Но «нравится» и «люблю» — разные вещи, верно?

— Знаешь, милочка, — снова заговорила Мэг, — у моей матушки с моим папашей жизнь была, — не дай Бог. Он пил, как не знаю кто, и я однажды спросила ее: «Почему ты это терпишь, почему не уйдешь от него? Ты же не любишь его, не можешь любить!» А она мне ответила: «Да, похоже, не люблю, но я привыкла к нему, а привычка намного сильнее, чем любовь». Я тогда была еще слишком мала, чтобы понять это, но много лет спустя убедилась, что мать была права... Ох, что-то заболталась я с тобой, девочка! Хочешь, я позвоню Ричарду и скажу, что с тобой все в порядке, иначе он точно примчится сегодня же ночью.