Марина Галимджанова - Валентин и Валентина

Наконец, потеряв терпение, мужчина грубо толкнул дверь и, сломав замок, открыл ее. Воровато оглядевшись, он крепко обнял Валентину:

– Я сломал дверной замок.

– Ты сломал дверной замок, – кивнула Валентина, – но думаю его можно поменять?

– Оставь его в покое, – мужчина отстранился от спутницы и потянул ее за руку дальше в помещение, – не хочу думать ни о чем кроме тебя, – в прихожей он прижал ее к стене и сбросил на пол свою куртку, потом снял куртку спутницы.

Валентина не удержалась, запустила пальцы в его волосы, поцеловала его первым. Это был далеко не тот поцелуй несколько лет назад, не робкий и не скромный. Она не стеснялась обнимать пальцами его затылок, слегка подергивая за волосы. Она не робко прикасалась губами к его губам, а наоборот кусала их, проникала языком в рот, едва задевая кончиком языка его язык. Девушка прижималась к мужчине всем телом, заставляя его кожу гореть от возбуждения. «Таять» в объятьях Валентины начал Лент. Его пальцы слегка дрожали, когда он скользил руками по тонкой ткани платья, разорвать ткань он не посмел, но снять платье ему очень хотелось.

Глубоко вдохнув и также выдохнув Лент, отстранился от Валентины:

– Нам нужно добраться на второй этаж до комнаты, – прошептал севшим голосом он, – или я…или я сделаю это с тобой тут…

– Да, – улыбнулась Валентина.

– Что – «да»? Милая, я плохо думаю, а если и думаю то, только как снять с тебя это платье. Говори прямо, – мысли путались, Харт плохо понимал, что говорит.

– Хорошо, – опять пошло улыбнулась Валентина, – я хочу тебя. Здесь.

Недолго думая она потянула завязочки платья и, расширив разрез, сняла его с себя. Девушка осталась в одном черном нижнем белье, а Харт перестал чувствовать и понимать что–либо вокруг, потому что перед ним была только его Валентина.

Слегка покусав губу, наклонив голову на бок, девушка оценивающе посмотрела на Лента, как бы раздумывая, что с ним сделать. Потом она быстро расстегнула пуговицы его рубашки и также ловко сняла майку. Потянув его за пояс джинсов, спутница Харта прижалась спиной к стене, ногами оттолкнулась от пола и запрыгнула на мужчину, обняв ногами бедра.

– Ты меня удержишь? – с вызовом в голосе спросила Валентина.

– Черт подери, детка, конечно! – если бы он захотел то удержал весь мир на своих плечах, только ради нее. Ему ничего не стоило снять с нее остатки одежды и, избавившись от своих джинс войти в нее.

Каждое движение, прикосновение, слово – все было у этой пары как одно. Валентин поймал себя на мысли, что может быть – это чувство, зовется словом «любовь». Может столько лет ему не хватало в жизни, именно этой мальчишеской глупости – вот так пошло, дико, по-мужски взять любимую женщину у стены не задумываясь, что двери дома фактически открыты. Ему нравилось слышать ее тихую просьбу, что ее спина болит от его сильных движений. Он получал удовольствие от того, что оставил пару алых полос на ее попке своими пальцами. Валентин улыбался, когда ее ногти впились в обои стены, а не в его кожу на плече. Ему нравилось нехотя отпустить ее на деревянные доски пола, а потом уставшую, раскрасневшуюся потянуть за руку наверх. С каждым шагом по лестнице целовать ее губы, лицо, шею, обнимать ее обнаженную гладкую кожу. Наконец, добравшись до долгожданной комнаты дойти до кровати, что была расположена в центре комнаты упасть на нее.

Пока Харт с Валентиной добрался до второго этажа, ему чудилось, будто прошла вечность, века, десятилетия и он вновь голоден – он хочет ее как в первый раз.

– Ложись на живот. Я голоден – я хочу тебя. – без стеснения заявил он.

– Мне уже страшно, – пошутила Валентина, – у тебя дикий взгляд…

– Сама виновата, – прошептал он, – не нужно было дразнить мой голод в прихожей.

– Голод? Это я была голодна, – девушка прошлась по комнате, показывая обнаженное тело, – и сейчас голодна, когда ты на меня так глядишь.

– Колдунья, – заявил Харт, в два шага оказавшись подле нее и схватив за волосы, поцеловал. Поцеловал, а потом отправил на кровать, перевернул на живот и вновь вошел в нее:

– В тебе есть какая особенная магия …на меня. Стоит тебе появиться, и я околдован, лесная колдунья…древняя, прекрасная, сильная…о–о, как хочу тебя…

Валентина попыталась приподняться, но он лег на нее всем телом:

– Нет…прихоти в комнате мои…

– Каждый раз…, – сминая простыни руками, тяжело дыша, прошептала Валентина, – каждый раз…ты обращаешься со мной иначе…даже в первый раз…ты был другим…мм…и сейчас другой…

Лент отстранился от нее, вышел, перевернул на спину, и, разглядывая ее лицо, спросил:

– Впервые?

– Да, – выдохнула она.

– Впервые было не в Косте, – сказал он, раздвигая ее ноги, ложась на нее, исследуя пальцами ее живот, грудь, шею, подбородок, наконец затылок:

– Первый раз был в Дачном. Да, это был я – я тот, кто присвоил тебя, когда ты была еще юна и неопытна. Да, я был первым – и думаю, кто станет последним, – он опять вошел в нее, но на этот раз резко и быстро, как тогда в тот раз:

– Ты – моя, и точка, – и Лент потерял мысль, потому что, Валентина стала извиваться под ним, в такт с ним:

– Я знаю. – ответила она, прежде чем отправиться в лабиринты оргазма.

Вот и все. Он почувствовал, что свободен от своего личного демона, что все страхи ушли и новые силы пришли к нему, когда он видел ее спокойное лицо, ее легкую улыбку, что она счастлива, что она простила его. Оставила обиды и выяснила все недосказанности, а главное – поняла его чувство к ней. Как никогда сейчас он был счастлив и верен своей спутнице, потому что впервые за долгое время Валентин мог обладать любимой женщиной и не бояться, что когда узнает правду, то никогда не простит его поступка.

Отстранившись друг от друга, придя немного в себя, мужчина и женщина улыбнулись друг другу.

– Совсем замучил меня, – призналась Валентина, натягивая на обнаженное тело простыню, – и уже рассвет. Как быстро прошло время с сексом.

– Я скучал, – ответил Лент, разглядывая кремовый потолок, – ты представить не можешь, как скучал по тебе, как хотел вернуть наше время в Косте.

– Не ты один, – кивнула Валентина, Харту не нужно было смотреть на ее лицо, чтобы понять, что она искренна с ним, – я просто очень боялась твоей реакции…, газетчики сделали из тебя … мм, даже не знаю, как сказать, что сделали, а я всего лишь приземленная женщина. Зачем мне было лезть к тебе?

– Никогда не говори так, – Лент развернулся к ней и взял двумя пальцами за подбородок, – для меня ты та, кого я ждал всю свою жизнь.

Валентина широко улыбнулась и рассмеялась:

– Кто–то говорил мне, что он всего лишь друг?

– Да, да, интересная у нас дружба вышла, – теперь засмеялся Харт.