Марина Галимджанова - Валентин и Валентина

Лент сегодня никуда не спешил. С женой он не хотел пересекаться, настроение было не то, а дочка наверно уже спала. Хотя Ани всегда дожидалась отца с очередной командировки. Девочка открывала узкий маленький балкон на втором этаже. Прижималась щекой к железным перилам и украдкой срывала цветы фиалки, пока няня не видела. Она могла просидеть так несколько часов пока машина отца, или такси, или машина Амелии не остановятся возле белого крыльца коричневого дома. Сегодня дочку не пустили на балкон, еще бы в такой ливень. Прислуга, наверно постелила кровать, заставила выпить на ночь горячего молока, дала лекарство и, спросив, что еще нужно Ани уселась в кресло за книгу. Дождаться пока ребенок уснет – было обязательным правилом дома. На втором месте стояло обязательство – стараться, как можно реже оставлять Ани одну. Приступ эпилепсии мог быть в любой момент.

Лент уже стоял возле белой двери Квейтен Стрит|28, но зайти не спешил, давал себе какое–то время подышать прохладным воздухом, насладиться безлюдной улицей. Он хотел больше времени провести под ливнем, может погода была очень близка к его жуткому настроению, которое он не хотел демонстрировать ни перед дочерью, ни перед прислугой или кем –то еще.

– Валентин, – двери открыла служанка, – заходите, такой ливень!

– Амелия спит? – машинально спросил мужчина, проходя в белый холл.

– Ее нет дома. Она сказала, что пробудет у родителей с неделю, – девушка забрала у него пальто, – я приготовлю кофе?

– Лучше чай, – быстро сказал он, сбрасывая на ходу мокрую обувь, – а с кем тогда моя дочь?

– С няней. Я позвонила ей, и она приехала, – немного напугано отчиталась девушка.

– Умница, – широко улыбнулся он.

Девушка радовалась, как ребенок:

– Не за что. Ани наверху и она не спит. Сказала, что будет ждать отца.

– Тогда принеси чай в комнату дочери, – и он быстро поднялся на третий этаж по довольно широкой лестнице. Девочка встречала отца в коридоре, видимо услышала голос отца внизу. Черные волосы лежали в разные стороны, как у Амелии, вместо пижамы легкие шорты и серая футболка – пятилетняя дочь старалась подражать отцу.

– Ты приехал! Приехал! – Ани быстро забралась на руки отца, – Фу! Мокрый!

– На улице не лето, – целуя в щеку, отец понес дочь в комнату, – Как ты малышка? Дни без происшествий?

– Ноль, – гордо ответила Ани, – а как в городе высоких домов? Там тоже дождик?

– Тепло, даже жарко, – Лент кивнул няне и посадил дочку на кровать, – я кое – что тебе привез. Твои любимые пазлы с замками, но все покажу завтра. Ты должна выспаться. О`кей?

Девочка смешно сморщила нос:

– Сказал, как мама когда уезжала с толстым, накачанным парнем.

– Разве мама не у бабушки с дедушкой? – Лент заметил, что няня, делает знаки молчать Ани, – Мили выйдите, пожалуйста. Я хочу сегодня побыть с дочкой один на один.

– Харт, не подумайте…– седая женщина смутилась.

– Выйдите, – сухо сказал он и обратился к дочери:

– Мама обхитрила нас? Она уехала отдыхать?

– Мама накричала на Мили и сказала, что выгонит ее, если я начну болтать, а Мили попросила меня молчать. Она плакала, и пила зеленый чай. – девочка шмыгнула носом, – я болтушка – да?

– Ани запомни маленькую хитрость? – он старался говорить как можно мягче, но слово «шлюха» не шло из мыслей.

– Да, – сказала притихшая Ани.

– Всегда оставайся такой, какая ты есть, но при этом, – сказал отец, – твое слово должно быть последним и решающим.

– Хорошо, – Ани поняла смысл сказанного иначе, – значит, я сказала все правильно? Всегда нужно говорить то, что думаешь.

– Почитать тебе на ночь? – сменил тему отец.

– Щелкунчика, – попросила Ани.

Сняв с себя черный пиджак и развязав белый галстук, Лент достал со столика сборник сказок. Читал он медленно, выделяя почти каждое предложение, чтобы ребенок понял суть услышанного. Наконец, он сам увлекся строками и не заметил, как прошел час. Ани уснула, а за окном стемнело. Харт отложил книгу на столик и, поднявшись с кровати, быстрыми шагом вышел из спальни.

Новенькую служанку и Мили он застал на кухне. Имя новенькой он пока не знал. Прислуги сменилось за год много, что он не запоминал их имена. Девушка ему нравилась, учитывая то, как она достаточно стойко выдержала истерику Амелии при приступе дочери. Обычно после такого люди уходили. Семья Харт славилась дурной репутацией с обслуживающим персоналом, как бы Лент не пытался скрыть этот факт.

– Тебя не уволят, – сказала девушка.

– В любом случае или Валентин, или Амелия – если даже оставят хозяйка меня уничтожит. – закрывая лицо ладонями пожилая женщина плакала, – ты знаешь, что она сказала, когда Ани стала задавать вопросы?

– Мили, эм, Мили, – прислуга увидела в дверях Лента. Он приложил палец губам, мужчине хотелось послушать, что скажет няня.

– Дай мне сказать, дорогая, – тихо попросила женщина, не видя за спиной Харта, – это будет тебе предупреждением на будущее. Никогда не намекай работодателю, что он ошибается или выйдет, как в моем случае. Амелия сказала, что непросто выгонит меня на улицу, она использует свои связи, чтобы ни одно приличное семейство не взяло меня на работу. У меня осталось до пенсии всего несколько лет и…так не должно быть…боже!

Лент сделал жест девушке выйти, а сам аккуратно на носочках подошел к Мили, положил руки ей на плечи. Мили напоминала ему мать, поэтому он старался обходиться с няней мягко. Сейчас мужчина говорил, как можно спокойнее:

– Неужели вы думаете, что я ничего не знаю о проделках своей жены? Что родители только предлог, чтобы не лететь в Нью–Йорк? Мили, вы прожили достаточно на этой земле и должны видеть, что я не похож на идиота. Я знаю намного больше, чем казалось бы.

Женщина вздрогнула, на ее лице появился немой вопрос: «Валентин? Вы все слышали?»

– Поднимайся к Ани и больше не плачь. – это означало, что он пока не будет разговаривать с Амелией на тему ее похождений.

Мили убрала упавшую черную прядь с его высокого лба и улыбнулась:

– Я всегда считала, что за шелухой из глянца срывается настоящий мужчина. Я работаю у вас уже три года Валентин, и каждый раз меня удивляет одно – почему такой добрый, мягкий, но сильный духом как ты, можешь уживаться с Амелией. Не мое дело такое говорить. Я, по сути, не имею право вмешиваться, но ты мне как сын. Валентин, мой мальчик, будь осмотрительнее с этой женщиной. Однажды Амелия принесет тебе большое разочарование, и от него невозможно будет оправиться.

– Как странно, – он приобнял Мили за плечо, – ты не первая, кто об этом говорит мне.

– Так в чем же проблема? В Ани? В Тебе? В ней? – не удержалась Мили.

– Дело в том, что…– Лент подбирал нужное слово, – последние годы я не завишу от своих действий. Мое имя, моя репутация – последние годы мир следит за каждым моим шагом. Очень сложно, дорогая Мили, сохранять лицо, оставаться человеком во всем этом дурдоме из слухов и сплетен.