Алиса Лунина - Три чайные розы

Сергей равнодушно пожал плечами.

Татьяна внимательно посмотрела на него – выглядел он не лучшим образом, сильно похудел, под глазами тени. Уже совсем другим голосом, в котором сквозила забота и нежность, женщина спросила:

– Так ты теперь здоров?

– Да… Я приехал сразу как смог. Ты веришь мне? – Он взял ее за руку.

Вместо ответа Татьяна произнесла:

– Кстати, за время твоего отсутствия у меня появился сын!

Она произнесла это как будто даже с вызовом, дескать, что скажешь, тебя такой вариант не пугает?

– Знаю! – улыбнулся Сергей.

– Я ему все рассказал! – пояснил Юра. – И как ты меня забрала, и про то, как я болел, и про собаку! Наверное, надо было с тобой посоветоваться?

Татьяна махнула рукой.

– Вот скажите, вы ее любите, что ли? – Юра пытливо посмотрел на Сергея.

– Люблю, – признался Сергей.

– Она – хорошая женщина! – заметил Юра.

Сергей кивнул:

– Я давно понял, парень!

Юра продолжил допрос с пристрастием:

– А вы готовы на ней жениться, чтоб все, значит, по-серьезному?

– Готов. Женюсь. Хоть завтра! – заверил Сергей.

– А со мной как быть? – забеспокоился Юра. – Я теперь с ней!

Сергей рассмеялся:

– Договоримся! Только имей в виду, я буду строгим папашей. Либеральничать не стану. Если что – и по шее могу!

– Непедагогично! – пискнула Татьяна.

– Мужчины сами разберутся, – отрезал Юра. – А насчет собаки что скажете?

– Не вижу проблемы! – невозмутимо произнес Сергей. – Собака – друг человека.

– Вы с ума сошли? – возмутилась Татьяна. – Может, спросите, чего я хочу?

– Мать, мы лучше знаем, как будет лучше! – решительно заявил Юра. – Ты молодая, тебе еще жить да жить, надо личную жизнь устраивать, чего там, я все понимаю!

– Значит, ты не против, старик? – обрадовался Сергей. – Прошу у тебя ее руки!

Юра посмотрел на Татьяну:

– Мужик-то он приличный?

Женщина смутилась:

– Вроде да…

– Что ж тогда думать? Надо брать! – пожал плечами Юра. – Ну, вы тут договаривайтесь, а мне пора с собакой гулять!

Татьяна вздохнула – она боялась остаться с Сергеем наедине.

За две недели до Нового года Данилов сказал Полине, что им нужно серьезно поговорить. Она удивилась – Иван выглядел порядком взволнованным.

– Полиша, сегодня мне позвонил мой давний, еще институтский приятель и предложил должность главного врача в крупной больнице.

Полина улыбнулась:

– Поздравляю, замечательная новость! Мне кажется, ты мечтал о такой работе.

– Все дело в том, что речь идет не о Петербурге, – замялся Данилов. – Мне предлагают работу в Сибири. Мой приятель сейчас работает там в городской администрации…

Полина замерла, уже поняв, к чему он ведет.

– Город современный, интересный, – увлеченно продолжил Данилов, – нам предоставят удобную квартиру. Мне кажется, это хороший шанс для нас: начать все с нуля.

Она почувствовала, как внутри закипают раздражение и злость.

– Ты это серьезно, Иван? Значит, я должна бросить родной город, сестер, студию и поехать куда-то в тьмутаракань?! Вот уж точно – начать все с нуля! Огромный жуткий нуль!

Он растерялся:

– Ну, не все так плохо… Почему тьмутаракань? Это областной город – миллионник, в котором, я уверен, и для тебя найдется работа.

– Ах, оставь! – Она раздраженно махнула рукой. – Скажи, пожалуйста, Иван, а тебе зачем это нужно?

– Да так… Устал быть человеком «с большими усами и малыми способностями», – Данилов усмехнулся, – кажется, так Чехов определял одного из своих героев.

Она смутилась:

– Перестань, ну зачем ты?!

– Я думал, что там, в другом городе, на новой работе сумею отчасти увеличить свои возможности, но если ты против переезда…

– Иван, прости, я не смогу оставить Петербург.

– Хорошо, Полиша, я понял. Значит, разговор закончен.

– Но ты, если хочешь, можешь ехать!

– Ну что ты говоришь? Как я поеду один? Я не могу… У меня никого нет, кроме тебя.

Он попытался улыбнуться, но улыбка получилась растерянной и жалкой. Полина поспешила перевести разговор на другую тему.

На следующий день, вернувшись с работы домой, она застала мужа сидящим перед телевизором. Данилов смотрел документальный фильм о белых медведях. При этом муж почему-то не счел нужным включить звук. На экране беззвучно мелькали льды, снега, северное безмолвие, медведи в запредельном своем одиночестве. Полина вспомнила слова Данилова о том, что у него никого нет, кроме нее, и почувствовала невыносимую боль. Она хотела что-нибудь ему сказать, но задохнулась и не смогла. Полина выбежала в ванную, пустила воду, как делала раньше, когда звонил Климов, и разрыдалась.

Успокоившись, она вышла и сказала Данилову, что все обдумала и готова, как заправская декабристка, последовать за ним хоть на край света.

Муж молчал, уткнувшись в телевизор. Она подошла к нему, заглянула в глаза:

– Иван, когда надо ехать?

– В январе. – Он смотрел на нее тревожно и недоверчиво.

– Вот и хорошо, значит, праздник встретим здесь, а в новом году начнем новую жизнь!

Его лицо просветлело.

Маша вздохнула:

– Ну вот и Новый год! А там и Рождество, и Святки, и не успеешь оглянуться – осень. Время отгрызают мыши. Оно вкусный сыр…

Маша отвернулась от окна, задернула штору и повернулась к сестре.

Татьяна пекла знаменитый «Наполеон» по бабушкиному рецепту.

– О чем ты, Маруся? – Сестра отвлеклась от такого важного занятия, как взбивание крема.

Маша пожала плечами:

– О том, что время несется вприпрыжку… И с каждым годом – все быстрее. Словно кубарем с горы.

– Да-да, – рассеянно пробормотала уставшая Татьяна. Она с самого утра хлопотала по хозяйству, что-то безостановочно нарезая, запекая, взбивая.

– Не забудь охладить шампанское, Маруся! – попросила Татьяна.

Маша покосилась на гору коржей и мечтательно улыбнулась – ради этого торта она была готова пожертвовать всем на свете, даже фигурой.

Закончив с праздничными угощениями, Татьяна с Машей перешли в гостиную – наряжать елку. Наступающий Новый год сестры решили отмечать в квартире на Мойке (раньше Басмановы всегда праздновали его в Березовке). Сергей с Юрой с утра уехали за подарками. Вечером в гости должны были прийти Андрей и Полина с Иваном.

Татьяна бережно сняла с антресолей коробку со старыми елочными игрушками. С каждой из них были связаны воспоминания: эту игрушку покупал отец, эти – мама, а когда Татьяна достала из коробки картонных нарисованных ангелов, сестры расплакались – ангелов собственноручно когда-то расписала бабушка.

– Стеклянный домик нам принес Клюквин! – грустно сказала Татьяна.

– А сиреневый шарик мне подарил Саша, – печальным эхом вторила Маша. – Он повесил его на ель в саду… Помнишь наши зимние праздники в Березовке, Таня? Обычно мы приезжали к бабушке тридцатого, наряжали ель прямо в саду, играли в снежки, катались с горы… Время от Нового года до Рождества было сплошным праздником души – череда бесконечно счастливых, радостно-веселых дней…