Сара Карнаби - Под жарким солнцем Акапулько

— Я не уйду, пока ты не откроешь! — коротко заявил он. В слабом ночном освещении коридора его лицо выглядело очень сердитым и не менее симпатичным.

— Сейчас я закрою дверь и… — начала Линн, чувствуя только раздражение.

— Тогда я снова стану стучать. — Он упрямо выпятил нижнюю губу. — Можешь выбирать.

— Ты хочешь подорвать мою репутацию? — зашипела она.

— Именно так! — прошипел он в ответ. — Так что открывай! Я только собираюсь выяснить, почему ты улизнула и заставила меня напрасно ждать тебя на ужин?

— Это не я улизнула, а ты заснул! — Она уставилась на его халат, из-под которого торчали голые ноги. Если сейчас кто-то увидит! — Иди снова спать!

— Ты не пришла, — выговаривал он ей через приоткрытую дверь.

— Ты должен лечь спать! — Попытка показать свой авторитет провалилась, так как он сразу расплылся в обаятельной улыбке.

— Я хочу провести ночь с тобой.

Она задохнулась, услышав его бессовестное заявление.

— Но я не хочу проводить ее с тобой! — шепотом отказалась она.

— Почему? — В вопросе прозвучало искреннее удивление, как будто у Линн не было никакой другой возможности провести ночь, кроме как позволить ему любить себя.

— Потому что я сама за себя решаю, Дэвид, и потому что я хочу остаться одна!

Он нагло ухмыльнулся.

— Ты злишься на меня за то, что я заснул. Как будто мужчина не имеет права вздремнуть после спортивного рекорда.

Она раздраженно вскинула брови.

— Так для тебя все это только спорт? А я — нечто вроде спортивного кубка? Теперь сделаешь еще одну зарубку на ножке кровати? — Она хотела разозлить его и видела по его лицу, что он действительно разозлился. Отлично!

— Ладно, раз ты не хочешь по-другому… — Он начал возиться с тугим узлом на поясе своего халата.

— Что… что это ты делаешь? — Она обеспокоенно следила за его пальцами. — Прекрати! Не можешь же ты распахнуть халат в коридоре отеля! Да еще перед моей комнатой! Так не годится, даже если у тебя под ним шорты или еще что-нибудь!

— У меня под ним ничего нет, — сердито отмахнулся он.

— Что-о-о? — Ее бросило сначала в жар, потом в холод. — Ты лишился рассудка?

Узел развязался, и Дэвид слегка придержал халат руками.

— Или ты откроешь свою дверь, Линн, или… — Он наклонил голову, прислушиваясь. — Лифт идет. Решай скорее.

Он начал распахивать халат, и Линн живо представила, как постояльцы отеля застанут голого мужчину перед ее комнатой, какой будет скандал, как начнут смаковать это в газетах и сколько обмороков случится в ее семье.

— Бога ради, нет, подожди! — Она закрыла дверь, освободила цепочку, опять распахнула дверь, втащила Дэвида в комнату, снова захлопнула дверь и, чуть дыша, привалилась к ней.

Она прислушивалась к мелодичному сигналу, которым лифт оповещал о своем прибытии. Но сигнала не последовало. Было тихо, насколько вообще может быть тихо ночью в гостиничном коридоре.

— Ты соврал! — Она возмущенно уставилась на Дэвида. — Никакого лифта нет.

Он снял халат.

— Наверно, мне послышалось.

— Вон! — взвизгнула она, отметив, что о своем одеянии он, по крайней мере, сказал правду.

Дэвид прошлепал босиком к ее кровати, залез под одеяло, потянулся и приглашающе похлопал по оставшемуся свободным пространству.

— И не подумаю! — Линн, дрожа от возмущения, вытянулась в струнку. — Уходи или я вызову менеджера.

— И как же ты объяснишь, что в твоей постели лежит голый мужчина, который почему-то должен вдруг уйти? — Он, ухмыляясь, поправил подушку. — Никогда не угрожай тем, что не можешь выполнить. — Он приподнял одеяло. — Иди, радость моя, обещаю, что ты не пожалеешь. — Улыбка откровенно показывала, с каким удовольствием он над ней подшучивает. — Конечно, ты можешь простоять остаток ночи у двери…

Без скандала ей не выставить его из комнаты, и у двери она тоже не хотела оставаться. Поэтому Линн с равнодушным видом сбросила свой халат и легла на свою кровать.

— Спокойной ночи, — холодно пожелала она.

В следующее мгновение он потянул ее к себе, и о покое можно было забыть. Но Линн, как он и обещал, за всю ночь ни разу не пожалела, что попалась на его трюк с лифтом.

— Что ты, собственно, делаешь? — спросила Линн, когда Дэвид разбудил ее поцелуем и поставил перед ней поднос с источающим аромат кофе и всем прочим, что положено к обильному завтраку.

— Завтракаю с тобой в постели, что же еще?

Она закатила глаза.

— Я хотела узнать, что ты делаешь там, где живешь… помимо разъездов на джипе.

— На огненно-красном… — Он запихнул в рот сразу половину круассана с маслом и не мог больше произнести ни слова.

Линн отпила глоток черного кофе без сахара.

— Меня не должно удивлять, что в голове у тебя нет ничего, кроме джипа. — Она с нарочитой церемонностью отставила чашку. — А я учусь. — И поскольку он в этот момент был занят пережевыванием второй половины круассана и лишен на некоторое время дара речи, то она подчеркнуто дополнила: — Я изучаю право в Сан-Франциско.

— Никогда бы не подумал, — невнятно промямлил Дэвид и запил проглоченный круассан полчашкой кофе. — Я бы скорее предположил, что ты в каком-нибудь суперблагородном специальном швейцарском институте изучаешь высокое искусство бесшумного пересчитывания денег.

В ней вскипела злость.

— Этот курс я закончила еще в детском саду, — колко парировала она. — А для твоего сведения: я очень работоспособная и серьезная.

— Ты — застегнутая на все пуговицы карьеристка, не умеющая радоваться жизни. — Он беззаботно потянулся. — Спорим?

Она презрительно посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц.

— Почему меня не удивляет, что ты ни во что не ставишь серьезную работу?

— Да потому что ты — королева предрассудков. — Он весь сконцентрировался на сдобной булочке, которую намазывал арахисовым маслом. — К твоему сведению, я тоже учусь.

— Ты учишься? — Удивленный вопрос прозвучал как оскорбление.

— В Калифорнийском университете! — козырнул он.

— В Лос-Анджелесе? И что ты изучаешь, если позволено спросить?

Он пожал широкими плечами.

— Ах, да кучу всего. Я еще не определился.

— Но ты наверняка входишь в состав спортивной команды и выкладываешься там на полную катушку, верно? — Она поспешно схватила оставшийся круассан, пока Дэвид не проглотил и его.

— Я в футбольной команде. — Он сделал вид, будто не заметил ее взметнувшихся бровей и не обиделся. — И прежде всего наслаждаюсь жизнью, что тебе не свойственно.

Она положила круассан на место и в следующий миг увидела, как он исчезает у Дэвида во рту.

— Интересно, мой дорогой, откуда ты можешь знать, что мне свойственно, а что нет?

— Спорю… — Он помахал ножом для масла перед носом Линн. — Спорю с тобой на что хочешь, что самыми волнующими событиями твоей жизни за этот период были случающиеся время от времени в Сан-Франциско легкие землетрясения!