Светлана Бестужева-Лада - Шведская сказка

Джек повалил Элизабет на кровать, рухнул рядом с ней и с трудом выговорил между приступами неудержимого смеха:

— Глупышка… Наслушалась страшных рассказов… Маленькая девочка попала в темный лес, сейчас ее волк съест… Бесси, дурочка, все будет прекрасно. Давай выпьем по бокалу шампанского, полюбуемся видом на залив и будем целоваться, целоваться, целоваться и не оглядываться, чтобы кто-то нас не увидел.

В конце концов он и ее заразил своим весельем, а выпив шампанского, она и вовсе почувствовала себя превосходно. Они действительно любовались закатом, действительно целовались, Джек шептал ей какую-то нежную чепуху, так что она даже не заметила, как оказалась совершенно обнаженной. Снова испугаться она не успела: Джек стал ласкать ее так нежно и так бережно, что она поняла: у нее все будет иначе, чем у других. Даже если будет немного больно, пусть, она уже ждала, она уже хотела этой боли. И только когда она застонала от нетерпения, они стали по-настоящему мужем и женой.

Элизабет подумала: как, уже? Но Джек не выпускал ее из своих объятий, продолжал ласкать ее и шептать нежные слова, пока не довел до сладкой судороги экстаза. И тогда Элизабет в полном изнеможении уснула с легкой и счастливой улыбкой на губах. Про мимолетную боль, которую она испытала в самом начале, она уже не помнила. Потому что это уже не имело никакого значения.

В свой «медовый месяц», продолжавшийся, к сожалению, всего лишь три дня, они бродили по магазинам и музеям, гуляли по теннистым бульварам и бесконечным пляжам взявшись за руки, бесстрашно устремлялись навстречу прибою. По вечерам они ужинали в романтичных ресторанчиках, а утром долго не поднимались с постели.

Свадебные торжества и их чудесная поездка на побережье промелькнули, как один миг, а потом… Потом Джек улетел в Вашингтон заканчивать свою учебу, а Элизабет приступила к работе в школе. Ей оставалось ждать полгода, а потом… Потом Джек получит назначение на постоянное место работы и у них начнется новая счастливая жизнь.

Но очень скоро Элизабет поняла, что эта жизнь начнется не совсем так, как они думали. Уже через два месяца после свадебного путешествия она сильно простудилась, несколько дней пролежала в постели, и чувствовала себя отвратительно. Температура упала довольно быстро, прошли уже и все симптомы простуды, но лучше Элизабет не становилось. Однажды утром она почувствовала, что ее неудержимо тошнит и с трудом добралась до ванной комнаты, где и потеряла сознание.

Очнулась она уже в своей постели. Рядом сидела ее мать, и когда Элизабет открыла глаза, Джанет очень обрадовалась:

— Слава богу, ты очнулась! Но как же ты нас напугала…

— Что со мной было? — слабым голосом спросила Элизабет.

— Осложнение после гриппа, — ответила Джанетт, но как-то смущенно, и отвела глаза в сторону.

— Мама, ты что-то не договариваешь.

— Доченька, ты была беременна. Срок — чуть меньше двух месяцев. А мы и не подозревали, давали тебе сильные лекарства… Вот и… Но врач сказал, что ты в порядке, и у тебя обязательно еще будут дети.

— Не говори Джеку, — прошептала Элизабет и отвернулась к стене.

Она никогда не любила плакать на людях. Джанет сдержала свое слово и Джек так никогда и не узнал о первой неудачной беременности Элизабет. Да он и не думал о том, что она может зачать практически в первую брачную ночь. А когда месяц спустя Элизабет достаточно окрепла, она отправилась навестить мужа в Вашингтоне, такая же красивая и веселая, как всегда. И судьба повернулась к ней лицом: накануне ее приезда решился вопрос о месте работе Джека. Его собирались назначить помощником военного атташе… в Швеции!

Радости Элизабет не было предела, ей казалось, что наступил самый светлый и счастливый период ее жизни. Она выбросила из головы печальные мысли о неудачной беременности, провела с Джеком два чудесных дня и вернулась домой окончательно оправившаяся и готовая к началу новой жизни. На сей раз, она точно знала, что это будет жизнь в той стране, которую она всегда любила и в которую так страстно рвалась.

В первые дни после переезда в Стокгольм она часами гуляла по старому городу, точно узнавала давно знакомые, но забытые места, часто посещала Центральную библиотеку, просто общалась с людьми на улице и чувствовала, что наконец-то вернулась на свою настоящую родину.

Сказались долгие и упорные часы занятий шведским языком: она говорила на нем без малейшего акцента, вела себя, как настоящая шведка и никому в голову не пришло бы заподозрить в ней иностранку, жену американского дипломата. Ее везде принимали за свою — и в магазинах, и на улицах и даже в кино, куда она ходила смотреть все новые шведские фильмы.

А дома у нее почти постоянно было включено радио, программы которого казались ей значительно интереснее и умнее, чем американские.

Единственное, о чем мечтала и молилась Элизабет — это о том, чтобы муж как можно дольше оставался служить в этой благословенной стране. В выходные дни они ездили на озера ловить рыбу на спиннинг, причем Элизабет оказалась прирожденной рыбачкой: почти каждый раз ей удавалось поймать одну или даже две большие щуки, которыми славилось озеро, но которых было необычайно трудно перехитрить. Но Элизабет нашла верное средство. Обычно они садились в моторную лодку, которой мастерски управлял Джек, и мчались через озеро, держа спиннинг за кормой. На такой скорости щука обязательно хватала блесну, а Джек с Элизабет заливались хохотом от удовольствия.

Кстати, Джек тоже полюбил Швецию, в основном, конечно, потому, что его жена была тут совершенно счастлива и еще больше похорошела. Они уже всерьез задумывались над тем, что пора обзаводиться детьми. Или родить для начала хотя бы одного ребенка.

А пока Элизабет с упоением занималась благоустройством своего нового дома. Это был маленький особняк в получасе ходьбы от американского посольства или пять минут на машине. Подаренный на свадьбу «Форд» они привезли с собой и он был полностью в распоряжении Элизабет. Но она предпочитала длинные, неспешные пешие прогулки, обычно после полудня, когда все неотложные дела по дому уже сделаны, а готовиться к возвращению мужа с работы пока еще рано.

Никакого чувства ностальгии она не испытывала, наоборот, ей казалось, что только теперь она действительно вернулась домой, туда, где жила раньше, только какое-то время отсутствовала. Ее шведские знакомые выделяли ее из остальных американок, жен дипломатов, да и вообще из всех иностранок, справедливо считая «своей». У нее появилось несколько хороших приятельниц, с которыми она встречалась за чашкой чая или кофе, а потом гуляла по тихим улочкам Стокгольма, ведя неспешную беседу о чем-нибудь приятном и интересном.