Барбара Делински - Дорога к тебе

Раздражение — вот что сейчас испытывала Саманта. Она тогда видела, как Пэм пьет, танцует, смеется над полуголой танцовщицей. А Пэм потом видела, как она уходит с Тигом. И что же, разве она попыталась их остановить?

— Нет, Брендан не…

— Ну вот видишь! — прервала ее Пэм. — Я знала, что ты со мной согласишься. Если хочешь посидеть с нами за ленчем — милости просим. Кстати, это что — натуральный локон? Ты что, встала слишком поздно, чтобы его ликвидировать? — Отойдя чуть в сторону, она привстала на цыпочки, чтобы все получше рассмотреть. — Я знаю лучшую в городе стилистку. Она быстро это поправит.

— Я не хочу ничего поправлять, — сказала Саманта. «Красивее, естественнее. Видно, что ты — это ты». Мама тоже бы так сказала.

— Тебе нравятся завитушки? — состроила гримасу Пэм.

Саманта остановилась.

— По правде говоря, да.

Пэм тоже остановилась.

— Ты прямо как… Лидия.

«Жизнь часто заставляет делать выбор».

— Ну что ж, спасибо, — вежливо улыбнулась Саманта. — У меня еще испанский, так что надо бежать.

Пэм откинула за спину свои блестящие, совершенно прямые черные волосы.

— Так ты встречаешься с нами за ленчем или нет? — спросила она. — Потому что если нет, тогда все. Я не собираюсь тебе кланяться. Если хочешь дружить с Лидией, дружи с Лидией.

Саманта бросила прощальный взгляд на самую популярную девочку в классе. И вдруг что-то в лице Пэм привлекло ее внимание. Она придвинулась поближе:

— Это что, тушь потеют? Нет, это угорь — справа на носу. Шик-карный угорь! У тебя есть косметолог? Правда, мне он не нужен, но я знаю одного, который, как говорят, творит просто чудеса. — Она взглянула на часы. — Боже всемогущий! Я уже опаздываю. Ну, еще увидимся.

Хоуп пыталась сосредоточиться, но ничего не получалось — мешало это чувство. Что-то происходило, и она никак не могла понять, хорошее или плохое. Слишком многое вертелось в ее голове, связанное с папой и мамой: очнется ли мама, помирятся ли родители, что будет, если помирятся, и что — если нет, не умрет ли Рэйчел? Кроме того, Хоуп все еще скучала по Джиневре, до сих пор просыпаясь по утрам с отчаянным желанием ее обнять.

Урок закончился. Хоуп вышла вместе со всеми, но, когда ее одноклассники свернули направо, она пошла налево. Войдя в туалет, она заперлась в кабинке и задержалась там ровно столько, чтобы начался следующий урок. Тогда она вышла и направилась по коридору с таким видом, словно имела все законные основания уйти. «Если ты поднимешь повыше подбородок и будешь вести себя так, будто прекрасно знаешь, что делаешь, люди поверят, что это так и есть», — всегда говорила Рэйчел.

Высоко задрав подбородок, Хоуп представила себе, что у нее есть записка от директора, в которой говорится, что мама ждет ее у школы, чтобы отвести к зубному врачу.

Уверенно дойдя до угла, девочка завернула за него и тут же бросилась бежать к автобусной остановке. Здесь никого не было. Это означало, что автобус или только что ушел, или вообще сейчас не ходит. Зимой он не ходил. Хоуп не могла вспомнить, начинается движение в апреле или в мае.

Она долго стояла там с рюкзачком на спине, размышляя о том, что счастливые башмаки наконец должны ей в чем-то помочь. Переминаясь с ноги на ногу, она то садилась на бордюрный камень, то снова вставала. Хоуп знала, что что-то происходит.

Сбросив с плеч рюкзак, она принялась торопливо рыться в нем в поисках денег на такси, когда счастливые башмаки наконец сработали и на дороге показался автобус.

Бауэр поспешно вошел в палату. Там уже были Бейтс, Уинстон и все остальные, кто занимался лечением Рэйчел. Монитор показывал, что насыщение крови кислородом улучшилось, дыхание облегчилось, и хотя губы Рэйчел все еще не стали розовыми, они уже не были такими синими.

По всем показателям наблюдался прогресс. Пусть Рэйчел еще находится в коме, но ведь в медицине все относительно.

После того как медики ушли, Джек еще долго радостно улыбался и облегченно вздыхал. Потом, когда ему захотелось обнять Рэйчел, он осторожно ее приподнял и прижал к себе. Ее тело было худым и безжизненным, но память дорисовывала контуры ее фигуры. От Рэйчел пахло больничной дезинфекцией, а от самого Джека — растворителем, но ему казалось, что он чувствует запах лилий. На глаза Джека набежали слезы, он зажмурился и несколько раз протяжно вздохнул.

Джек не знал, сколько времени просидел так около Рэйчел. Спешить ему было некуда, совершенно некуда. Когда же он открыл глаза, то увидел улыбающееся лицо Кэтрин.

Очень осторожно он опустил Рэйчел на подушки. Джек был готов поклясться, что ее губы порозовели.

— Стив позвонил и сообщил мне новость, — сказала Кэтрин. — Он был почти так же обрадован, как и я. — Она подошла к кровати. — Это хороший признак. Очень хороший.

Джек тоже так считал. Доктора сделали свое дело — лекарство подействовало. Но и Джек внес свою лепту — Рэйчел слышала его разговор с Дэвидом и вот так выразила ему поддержку. Он снова улыбнулся, чувствуя себя очень уставшим и очень счастливым.

— Кэтрин, я только что расстался со своей работой.

— Что сделал?

Он рассказал ей о визите Дэвида.

— Мы ликвидируем фирму.

— Ого! — сказала она. — Что ж, это правильно. Ты ее перерос. С другой стороны, у тебя есть имя. Ты можешь работать самостоятельно — где угодно и когда угодно.

— Ну да, я хотел бы работать в Большом Суре, но это вотчина Рэйчел. Насколько я понимаю, она меня там не потерпит.

— Ты так считаешь?

— Я не знаю, ведь она не говорит. Ты ее лучшая подруга. Ты знаешь ее мнение. Как ты думаешь, она захочет сделать еще одну попытку?

Кэтрин подняла вверх руки:

— Не мне об этом говорить.

— Но ты ведь ее хорошо знаешь. Хотя бы намекни.

— Еще одну попытку — в смысле снова жить вместе? — осторожно спросила она. — Снова пожениться?

— Да, снова пожениться, — подтвердил Джек, так как сегодня был день сюрпризов. У него екнуло сердце, когда Кэтрин озабоченно нахмурилась. — Ну давай, говори как есть. Я ведь уже большой мальчик.

— Да нет, тут дело в другом. Один кризис миновал, но второй все еще продолжается. Ты хочешь вернуть ее, основываясь на воспоминаниях о том, как все было в лучшие времена. Но что, если такого больше никогда не будет? Что, если Рэйчел хоть и очнется, но не сможет ходить или говорить?

— Мы через это уже прошли.

— Что, если у нее поврежден мозг и она не сможет нормально мыслить? Что, если она перестанет понимать, как писать картины? Или как варить обед, водить машину, мыться?

— Почему тебя все время преследуют подобные мысли?

— Потому что отчасти мы любим Рэйчел именно за это.

— Но почему ты такая пессимистка?

— Я не пессимистка! — почти закричала она, но тут же взяла себя в руки. — Не пессимистка, но могу ею стать, — уже спокойнее сказала она. — Через месяц или через год вполне может оказаться, что рак не удалось полностью победить и опухоль снова растет. В первые год или два я ударялась в панику каждый раз, когда чувствовала боль, но потом решила надеяться и верить, что доживу до старости. Но здесь нет никаких гарантий. Если я свяжу с кем-то свою жизнь, он должен будет об этом узнать.