Полина Грекова - Гувернантка

Она хотела немедленно уйти, но вынуждена была ухватиться за рукава клубного пиджака Германа, чтобы сохранить равновесие. В запале никто из них не обратил внимания, что музыка уже окончилась и что они остались вдвоем в центре площадки.

— Да нет уж, не уходите так сразу, разговор еще не окончен! — Он в свою очередь крепко сжал ее локти мощными руками. — Не думайте, что со мной можно так поступить и отделаться слезами! Вы еще расскажете, кто подбил вас на эту гнусность, сколько вам заплатили за нее! Надеюсь, это мужчины, с которыми я смогу поговорить по-мужски! Но это потом. А сначала я хочу заставить вас почувствовать то же самое, что почувствовал я! Я сделаю это, не сомневайтесь!

Последние слова он почти прокричал ей прямо в лицо.

— Пустите меня! — Собрав последние силы, Лидия выдернула локти из его пальцев.

Закрыв горящее лицо руками, она бросилась прочь, почти ничего не видя перед собой. Герман проводил ее глазами, потом тоже сорвался с места и побежал за ней.

Михаленко положил руку на плечо вскочившей было жены, усадил ее на место.

— Оставь, — сказал он, — сами разберутся. — И добавил, помолчав: — А сколько чувства, сколько страсти было у нее на лице!

Номер в гостинице больше не казался Лидии милым и уютным. Она заметила, что на тумбочке вся полировка покрылась трещинами и облупилась, на голубой занавеске — жирное пятно, и паркет не покрывали мастикой лет десять. Вид из окна тоже не радовал глаз — так, жалкий клочок моря в просвете между пыльными деревьями и раскаленными крышами.

Лидия присела на скрипучую кровать, вытерла ладонью вспотевший лоб. Она почувствовала, что очень устала.

«Зачем я приехала сюда? Могла бы еще две недели жить на берегу Средиземного моря, в роскошной вилле. Нет, променяла комфорт на этот обшарпанный гостиничный номер. Какой здесь отдых?»

Невидимый оппонент безмолвно возразил: «Ты приехала не ради отдыха, а ради человека».

«Но этот человек, как выяснилось, не хочет меня знать. Просто в упор не видит. Только вдали от дома, на сказочном острове, можно было вообразить себе, что Герман страдает, что жить без меня не может. Нужно же было так потерять голову!»

«Но ведь он сам сказал, что любит тебя!»

«Ну и что, что сказал. А за две недели все изменилось. Нашел другую и разлюбил. А скорее всего, и не любил никогда».

На душе было горько и тоскливо, захотелось к маме. Немедленно все бросить и уехать. Но съемки! Она обещала, и ее будут ждать. Лидия бессильно сжала кулаки: ведь не на съемки она сюда явилась! И если Герману на нее наплевать, то и она никому ничего не должна.

Лидия выдвинула из-под кровати до сих пор еще не полностью распакованную сумку, стала собирать по комнате вещи, пытаясь восстановить в памяти и проанализировать их последний диалог. Но из этого ничего не получилось. Бред какой-то. Ясно только одно: он ей не рад и не хочет ее видеть. Даже не верится, что это тот же человек, что разыскивал ее по всей Москве, не спал ночами. Оказывается, он может быть равнодушным и даже жестоким.

Нервничая все больше, Лидия не сразу застегнула «молнию» на сумке, прищемила палец. До сегодняшней встречи ей не приходило в голову, что Герман может быть таким. Этот надменно поднятый подбородок, сжатые губы. Не человек — скала. Руки, которые ласково обнимали ее, вдруг огрубели и готовы были ее оттолкнуть. Теплые, нежные губы, целовавшие ее, презрительно кривились.

Все, надо уезжать. И чем скорее, тем лучше. Она распахнула дверь спиной. Двумя руками вытащила за собой в коридор сумку, обернулась и неожиданно уткнулась лбом в чье-то плечо. За дверью стоял Герман. Он словно караулил ее.

— Что вы здесь делаете? — испуганно произнесла Лидия и, не дождавшись ответа, добавила тихо, стараясь не смотреть ему в глаза: — Разрешите пройти.

Герман не сдвинулся с места. Лидия попыталась обойти его, но он отобрал у нее сумку и, грозно наступая, заставил вернуться обратно в номер. Лидия пятилась, пока не наткнулась на кровать. Герман схватил ее за плечи и толкнул. Она упала, едва не стукнувшись головой о спинку кровати. Пружины отвратительно скрипнули. Лидия взглянула ему в лицо. Герман был бледен, на висках выступили бисеринки пота. Глаза у него были холодными и одновременно растерянными. Он продолжал надвигаться, завис над кроватью, словно хищник над добычей. Лидия прижалась к стене, выставила вперед руки. Она ждала, что Герман бросится на нее, и с ужасом поняла, что не сможет кричать и отбиваться.

Но Герман вдруг отступил и с нехорошей усмешкой застыл посреди комнаты.

— Не волнуйся. Это было бы слишком просто, — сказал он. — Ты ведь за этим и приехала? Для тебя постель — проверенный способ добиться своего…

— Я ничего не добиваюсь. — Лидия не узнала своего слабого голоса. Она отлепилась наконец от стенки и обеими руками уцепилась за деревянную спинку, словно боялась упасть.

— Ах, виноват, я забыл — ты уже все сделала, что могла, — язвительно проговорил Герман.

— Я не понимаю… Мне ничего от тебя не нужно.

— Да? — притворно удивился Герман. — Зачем же ты явилась?

— Чтобы попросить у тебя прощения. Но я уеду. Сейчас.

Лидия встала, потянулась к сумке, но Герман снова преградил ей путь:

— Нет, не уедешь. Я тебя не отпущу.

— Как это — не отпустишь? — опешила Лидия.

— Очень просто. Тебе же прощение нужно. Потерпи. Может, ты его и получишь. Или заработаешь.

— Если я тебя обидела… — начала Лидия.

— Обидела? Нет. Меня вообще нельзя обидеть. Ты сделала хуже. Ты обманула меня.

— Я хотела все объяснить.

— Не надо ничего объяснять, — поморщился Герман. — Все эти внезапные исчезновения, таинственные появления… Ты подманивала меня, как профессиональный охотник.

— Мне надо было к ребенку, — неожиданно выпалила Лидия. Она не знала, как пробить эту стену недоверия.

— Ах, ребенок! Бедный крошка. Все это ты проделала ради него, ради его счастливого будущего.

— Ты не понял…

— Все я прекрасно понял. Ты только не учла, что у меня есть свое мнение на этот счет.

У Лидии на глаза навернулись слезы. Она закусила губу.

— Как трогательно, — усмехнулся Герман. — Ты прекрасная актриса. Еще немного — и я начну жалеть тебя, даже поглажу по голове. Михаленко повезло, что он взял тебя на роль.

— Разреши мне уехать, — всхлипнула Лидия.

— Нет.

— Ты не имеешь права!

— Ты тоже не имела права!

Лидия отвернулась, смахнула слезы, попыталась взять себя в руки:

— Ты что, всю ночь собираешься меня караулить?

— Ну что ты! У меня был тяжелый трудовой день, и я хочу спать. — Он взял с тумбочки ключи от ее номера. — Я запру тебя с той стороны, а утром открою. Будешь кричать и ломать дверь — сбежится весь персонал и вся группа. Михаленко не понравится, что от него хочет ускользнуть такая талантливая актриса.