Полина Грекова - Гувернантка

— Сейчас?

— Ну завтра-послезавтра.

— Элен, не могу! Я завтра с утра снова отдаю пленку на радио. Второй выпуск передачи на носу. Слушателям обещано продолжение.

У Лидии сжалось сердце. Неужели все пропало? Она тронула Елену за локоть, изобразила жестом, что пишет. Та кивнула.

— Ну сами копии сделайте! Магнитофон какой-нибудь завалящий найдется?

— Так еще кассеты нужны…

Елена с искренним возмущением взмахнула руками:

— Господи, сквалыга! Пары кассет жалко!

Лидия снова торопливо тронула ее за локоть, указала сначала на себя, потом на телефон, что означало: «Я туда, к нему».

— Ладно, будут вам кассеты! — пообещала Елена Анциферову. — Куда? В редакцию часов в восемь? Но смотрите, не вздумайте девушку обидеть, будете иметь дело со мной!

Она бросила трубку на рычаг:

— Ишь, оживился, старый козел! Ты там с ним поосторожней. Он только с виду такой тютя. А своего не упустит.

Вечером все семейство вместе с Митей отбыло к знакомым на дачу. До свидания с Анциферовым оставалось не менее часа. За это время нужно было придумать способ отнять, выпросить, выудить у него злосчастную кассету. Сам он ее не отдаст, об этом нечего и думать. Таких денег, которые может потребовать за ее возврат журналист, у Лидии тоже нет. Оставалось пленку просто украсть. Отвлечь чем-нибудь его внимание и подменить оригинал чистой кассетой. А чем отвлечь? Лидия вдруг улыбнулась. Что же, разве зря она провела столько времени рядом с Еленой! У той даже сомнений не возникло бы по поводу того, какое оружие должна использовать женщина в борьбе с мужчиной.

Лидия быстро вошла в спальню хозяйки, села за туалетный столик, сняла очки. Манекенщица Стелла? Нет, для Анциферова нужно что-то повульгарней, покрикливей. Она извлекла из своей сумочки косметичку, накрасила губы яркой помадой морковного оттенка, коснулась темным пурпурным блеском центра нижней губы, чтобы губы казались более пухлыми. Подвела глаза коричневым и — поверх — черным цветом. Слегка размазала кисточкой. Это называется «глаза с поволокой».

Из одежды она выбрала короткое кремовое платье с глубоким вырезом, которое брала с собой в Ялту. Лидия усмехнулась: будет Анциферову, на что отвлекаться… Напоследок, уже из чистого озорства, она надела Еленины бриллиантовые сережки — те самые искрящиеся ленточки, что были на ней в ресторане «Пьеро». Того, что Анциферов, видевший ее тогда издалека в роли Стеллы, узнает ее, Лидия не боялась.

Эффект, который она произвела на журналиста, превзошел все ожидания. Анциферов, встретивший ее в дверях своего редакционного кабинета, на долю секунды просто остолбенел.

— Здра…вствуйте, Лида. — Он с трудом сглотнул слюну, отступил, пропуская ее внутрь. — Не ожидал, по правде говоря…

— А разве Елена Олеговна вас не предупредила? — мило поинтересовалась Лидия. — Если помешала, я могу зайти в другой раз.

— Что вы… Что вы! — Анциферов постепенно приходил в себя, приобретая свой обычный кошачий облик. — Я просто удивлен вашим… преображением. Где были мои глаза раньше? Как я мог прохлопать рядом с собой такое очарование?!

— Ваши глаза видели лишь прелести Елены Олеговны. В ее сиянии все остальные меркли, — игриво ответила Лидия.

Анциферов суетился, освобождая от каких-то вырезанных статей журнальный столик перед довоенным кожаным диваном, по бокам которого стояли такие же глубокие сталинские кресла.

— Моя гордость, — хвастливо пояснил он. — От дедушки достались… Присаживайтесь. Кофе, коньяк? А может, шампанское? Правда, только «Советское», я не успел как следует подготовиться…

«Черта с два, не успел! — подумала Лидия. — Просто ты сначала определил мне иную цену». А вслух сказала:

— Вообще-то я предпочитаю джин с тоником.

— Да? — смутился толстяк. — Может, в буфете есть, хотя поздновато…

— Тогда займемся сначала делом, Вадим Евгеньевич! Прежде всего хочу высказать восхищение той оперативностью и незаурядной смекалкой, с которыми вы организовали запись. Это ведь вы придумали использовать автоответчик, не так ли?

Журналист скромно потупился.

— Надеюсь, вы не в обиде, Лида…

— Конечно нет! — Девушка ответила ему лучезарной улыбкой. — Наоборот, вы поступили как опытный журналист и настоящий мужчина! Жалко только, не удалось послушать саму передачу. Поэтому нам с Еленой Олеговной и захотелось иметь по кассете. У вас оригинал здесь?

Она наклонилась к нему через стол, давая возможность заглянуть за низкий вырез летнего платья. Лифчика на ней не было, и Анциферов покрылся мелкими бисеринками пота. Его серые глазки забегали по сторонам, будто мыши, потерявшие вход в норку. Лидия усмехнулась — сама она не чувствовала ничего, даже стыда, настолько ее не задевал его взгляд.

— Конечно, конечно… Я все материалы храню в сейфе. Разные, знаете, бывают ситуации… — Он глуповато захихикал.

— Ну а магнитофон есть? Двухкассетник? Может быть, поставим ту пленочку вместо музыки? Заодно и перепишем сразу.

Анциферов выбрался из кожаного кресла, полез по стремянке на полку за магнитофоном. Лидия откинулась назад, забросила ногу на ногу, с ухмылкой уставилась на журналиста. Будто почувствовав ее взгляд, он обернулся, засопел, не в силах отвести глаз от ее коленей. Лидия засмеялась, довольная произведенным впечатлением. Чем большую власть она приобретала над толстяком, тем больше была уверена в успехе своего предприятия.

— Не упадите с магнитофоном, он нам еще нужен.

Анциферов кисло улыбнулся в ответ, спустился вниз, поставил магнитофон и пошел в угол к сейфу, на ходу доставая ключи. Лидия внимательно следила за журналистом. Наступал тот момент, ради которого она сюда пришла. Толстяк повозился с замком, открыл дверцу, запустил руку почти по плечо куда-то в глубину захламленного бумагами и папками железного ящика и извлек оттуда небольшой прозрачный футляр из плексигласа. Эту хрупкую коробочку можно легко раздавить вместе с пленкой, которая разбила жизнь двоих людей. Лидия с трудом сдержалась, чтобы не выхватить кассету, не стукнуть ее изо всех сил об угол стола.

— Давайте я поставлю. — Она спокойно протянула руку, как ни в чем не бывало взяла кассету. — Это та сама кассета, из автоответчика? Оригинал?

— Да, — заверил Анциферов, с облегчением плюхаясь в кресло. — Я не рискнул им оставлять после первой передачи. Это, знаете ли, своеобразный капитал.

— А мог кто-нибудь на радио ее скопировать?

— Обижаете, Лидочка! Я ее из рук не выпускал.

— Очень хорошо…

Она включила воспроизведение, желая убедиться, что это то, что ей нужно.

«Я хочу каждое утро просыпаться рядом с тобой. Чувствовать, как ты потягиваешься при звоне будильника», — зазвучал из динамиков знакомый до боли голос.