Полина Грекова - Гувернантка

— Только не перебивайте меня, — чужим от волнения голосом заговорила Лидия. — Вам не надо было ждать моего звонка. Спокойно ложитесь спать. Не нужно нам ни перезваниваться, ни встречаться. Так будет лучше…

— Лучше для кого?

— Для нас обоих. Не перебивайте меня, пожалуйста, — сказала она и продолжила скороговоркой: — Если же случится так, что я вам снова позвоню — не слушайте меня, просто возьмите и повесьте трубку. Это все несерьезно. До свидания.

Выпалив все одним духом, Лидия нажала на рычаг. «Глупо как, нелепо…» Однако разговор состоялся, и изменить ничего уже было нельзя. В кухне над раковиной она сожгла листок с телефоном в пламени забытой Германом зажигалки, едва успев отдернуть пальцы, когда бумага догорела. А зажигалка пусть останется на память. Бог простит ей это невинное воровство.

По понедельникам Лидия приезжала к Кусковым около девяти часов утра. Ее встречал Виталий Сергеевич, уже в костюме, при галстуке, любезно приглашал в столовую, где на небольшом столике дымились две чашечки кофе, стояла тарелка с разогретыми в микроволновой печи бутербродами, вазочки с десертом. Они не торопясь пили ароматный напиток, обмениваясь легкими, ничего не значащими словами. Банкир дорожил этими минутами, именуя их в шутку «затишьем перед боем», имея в виду изматывающий ритм своей работы. В самом деле, он возвращался домой только поздним вечером, осунувшийся, уставший до изнеможения, Лидия иногда подавала ему ужин, если оставалась в доме на ночь. Она сильно подозревала, что в остальные дни Кусков обходился вообще без ужина, угощаемый только сплетнями да жалобами на портних, парикмахерш и водителей.

Елена спала как минимум до полудня. Лидия успевала разбудить и накормить Митю завтраком, сходить с ним на уроки танца или занятия по теннису, встретить и проводить учителя английского языка, посещавшего своего маленького ученика трижды в неделю. И только когда наступало время Митиного обеда, госпожа Кускова появлялась в дверном проеме спальни в розовом полупрозрачном пеньюаре, потягиваясь с истинно кошачьей грацией.

— А не пора ли мне почистить перышки? — томно произносила она.

Под «чисткой перышек» подразумевалось пение в ванной обрывков каких-то арий под шум массажного душа, раскладывание нарядов на кроватях и пуфах в спальне да двухчасовое сидение перед зеркалом в «поисках лица».

В этот понедельник все было иначе. Не успела Лидия отвести руку от кнопки звонка, как дверь распахнулась. На пороге девушка увидела взбудораженную хозяйку, одетую, с легким, но вполне законченным макияжем на лице.

— Лида, ну что же ты так долго! — Елена схватила гувернантку за руку и потащила мимо столовой, где застыл несколько оторопевший Виталий. При этом она по пути не забывала мельком заглянуть практически в каждое зеркало.

— Что случилось? — Кусков, видимо, был удивлен не менее Лиды.

— Нам нужно поговорить… о своем, женском. Понимаешь?

— Но, Лена, Лидочка не пила кофе! — безнадежно сказал банкир им вслед, но Елена отмахнулась от мужа.

— Лида, я тут подумала… — заговорщицким тоном начала она, едва они оказались в спальне. — Слушай, обидно его просто так отпускать. Ведь он поверил, даже, я тебе скажу, всерьез втрескался!

— Кто? — недоуменно переспросила Лидия, хотя сразу поняла, кого имеет в виду Елена.

— Да Зернов же! Я знаю таких… романтиков. Навоображают себе эдакий идеал, собственную богиню, а обыкновенных баб и за людей не считают. Чего с ними цацкаться, не заслуживают, дескать, даже обращения нормального, не то что любви. Недостойны, понимаешь?

— Не очень.

— Ну как же! Ты вспомни, как он со мной обошелся. Я ведь не последняя дурнушка… да и не дура вроде. Тоже нашел подружку… Ну не хам?!

— Я не понимаю, при чем тут я. — Лидию раздражал безапелляционный тон хозяйки, ее навязчивые интонации.

— Как — при чем? — Елена растянула губы в многозначительной улыбке. — Ты ведь у нас теперь Стелла. Он от одного голоса своей придуманной богини млеет, хотя и в глаза не видел. Ну так не будем лишать его удовольствия!

В ее взгляде и словах девушке почудилась скрытая насмешка. Хозяйка совершенно определенно не считала гувернантку достойной внимания настоящего мужчины. У Лидии мелькнула сумасшедшая мысль принять этот невысказанный вызов. Взять и появиться на следующем приеме без этих очков, с уложенными, как она любит, на одну сторону волосами, перламутровыми тенями, которые так идут к ее серым глазам. И в роскошном костюме. Лидия улыбнулась картинке, в одно мгновение пронесшейся перед ее глазами, но Елена истолковала это по-своему:

— Я так и думала, что ты меня поймешь! По правде говоря, мне главное Кристину отвадить, литовку эту. Ее муж нам только спасибо скажет. А Зернов пусть лучше с нашей Стеллой беседует, раз ему так неймется. Позвоним еще пару раз, пообещаем встретиться… если он с Кристиной расстанется.

И Елена принялась в подробностях расписывать скандальный роман гонщика с женой известного кинорежиссера Михаленко. О том, как ревнивый муж однажды чуть не подрался в ресторане с Зерновым, а потом, под давлением жены, предложил ему исполнять в новой картине автомобильные трюки. Анциферов даже статеечку как-то написал о трогательных отношениях этой троицы. Михаленко на него даже в суд собирался подавать. В игривом тоне, каким Елена пересказывала эти сплетни, легко угадывались пошловатые интонации «друга дома».

— Может быть, все это только чьи-то домыслы, — не выдержала Лидия. — Ваш Анциферов любого готов вымазать дегтем и извалять в перьях.

— Это верно, — хихикнула Елена. — Только дыма без огня не бывает. Неужели ты думаешь, я поверю, что недоучившаяся актриска за старика режиссера по любви замуж вышла? Какая любовь, когда у них пятнадцать лет разницы!

У Лидии появилось ощущение, что она попала ладонью во что-то липкое, грязное, противное. Хотелось немедленно отряхнуться, вымыть руки с мылом.

«А сколько у них с Виталием разница? — мелькнуло у нее в голове. — Лет двенадцать?»

— Пора Митю будить. — Лидия поднялась с парчового пуфа. — На теннис опоздаем.

— Да-да… Только возвращайтесь скорее. Я прикину планчик небольшой, что говорить, и вечером позвоним.

Елена была целиком захвачена своей затеей и совершенно не замечала состояния девушки. Впрочем, что ей было до чувств и мыслей гувернантки!

Лидия смолчала, а потом ругала себя целый день за малодушие. Надо было сразу решительно отказаться. В конце концов, ей тоже плевать на Елену, на Зернова, на все их романы, интриги, великосветские тусовки!

— Эй, а ты почему на меня не смотрела?

Занятая своими мыслями, она не сразу заметила, что занятие окончилось и Митя подошел к ней, держа под мышкой свою супердорогую немецкую ракетку.