Терри Макмиллан - Дела житейские

Я хотела распаковать книги, но для полок нужны болты, а для меня такие работы страшнее смерти. Есть вещи, которым я даже учиться не хочу. Мне в жизни не собрать, скажем, стерео: я столбенею от одного вида проводов. По мне, лучше заплатить кому следует, что я всегда и делаю. С телефонной станции должны были бы уже прийти, да, как обычно, запаздывают, так что позвонить никому не удастся. Кстати, я уже здорово проголодалась.

Я спустилась по грязным ступенькам. Дверь в квартиру на первом этаже была распахнута настежь, и я прошмыгнула туда. В глаза мне бросилось желтоватое, довольно противное ковровое покрытие. Винни говорил, что завтра сюда должны въехать две женщины.

— Зануды, наверное, — сказал Винни, — не трогайте их, и они вас не тронут.

Я вышла через главный вход и заперла дверь.

Жара стояла невыносимая, и влажность была чудовищная. „Куда бы пойти", — подумала я. Посмотрев направо, увидела сновавшие вдали машины: значит, деловая часть района там. Туда я и направилась и скоро оказалась возле рыбного рынка, где купила немного гребешков. На одном из лотков торговали всем на свете — от овощей до пеленок. Я взяла брокколи, свежих грибов, зеленого лука, букет цветов, бумажных полотенец, туалетной бумаги и белого виноградного сока.

Я решила вернуться домой, обойдя квартал кругом, чтобы лучше узнать окрестности. У шикарной лавки деликатесов стоял гей-зазывала и заманивал в магазин прохожих.

— Бесплатная дегустация кофе по случаю открытия, — обратился он ко мне. — Вы явно женщина со вкусом. Заходите, дорогая. Не упустите случая попробовать. Не пожалеете!

— Благодарю. Может, в следующий раз зайду.

Но не прошла я и двух шагов, как соблазнительный аромат кофе погнал меня назад. Парень вручил мне прекрасно отпечатанную рекламу с перечнем всевозможных деликатесов: импортные продукты, разнообразная выпечка, немыслимое количество сыров, сушеная рыба и бездна маринадов. Когда я вошла, мне бросились в глаза образцы белого скандинавского шоколада.

— Смелее, это волшебство, — подначивал парень.

У меня слюнки потекли, но я твердо сказала:

— Нет, не могу.

— Да что вы! Маленький кусочек не повредит. Давайте! Расслабьтесь.

Уж не знаю как, но я не только съела кусочек, но и купила граммов двести (которые, конечно, поклялась растянуть на неделю, а то и на две) и еще сыра „Гаварти" с укропом, какие-то невиданные крекеры и целый фунт жаркого по-венски с яванскими специями.

— Приходите еще, — крикнул мне вдогонку парень, и я пообещала непременно наведаться.

Весь район перестраивался. Кругом, куда ни глянь, высились строительные леса, но было ясно, что марафет здесь наведут еще не скоро.

— Вы переехали очень вовремя, — сказал мне Винни. — Через пару лет начнется переселение из Манхэттена в Бруклин. Это сейчас кругом рвы да ямы, а поживете здесь годик-другой, этих мест и не узнаете. Вы даже не знаете, как вам повезло.

С меня пот лил, когда я вернулась домой. Я отыскала коробку с полотенцами и приняла холодный душ; потом нашла моющие средства и выскребла кухонные полки снаружи и внутри, хотя они были новенькие. Мало ли что; не хватало мне тараканов. Потом я вытащила кастрюли и сковородки, приготовила обед и пристроилась на какую-то коробку поесть. Жаль, музыки не было. Цветы я сунула в кофейник, налила воды и поставила рядом с тарелкой. Одному Богу известно, когда я смогу купить обеденный гарнитур. Прежде всего пианино.

Эту ночь я провела на полу в гостиной. Диван был погребен под коробками, а от моей огромной кровати-платформы мало толку: матрас я выкинула. Я сделала подстилку из трех одеял, а в одно закуталась, как в спальный мешок. Глубокой ночью я проснулась от каких-то звуков, казалось, кто-то двигался, но где, я не могла разобрать. От страха я не могла шевельнуться и лежала, затаив дыхание и прислушиваясь. Пожалуй, в одиночестве хуже всего то, что, когда тебе страшно, не к кому прижаться. Шум явно доносился из холодильника. О Боже, только бы не мышь! У меня к горлу подступала тошнота при одной мысли о крошечном сером комочке. Я не спеша поднялась, подошла к холодильнику и постучала по дверце. Если мышь еще там, она успеет убежать туда, откуда появилась. Выждав несколько секунд, я осторожно открыла дверцу: внутри были лишь остатки моего пиршества да то, что я купила. С облегчением вздохнув, я на всякий случай заглянула в морозилку. В пластиковой коробке было полно круглых кусочков льда. Я-то совсем забыла об этом чертовом приготовлении льда!

Я легла и стала смотреть на белые стены; от уличного освещения они казались синеватыми. Я закрыла глаза, но эта синева словно приковывала мой взгляд. Тогда я встала, пошла к стойке, отломила кусочек шоколада и снова легла.

„Вот так всегда и бывает, Зора", — подумала я и тут же, решительно прошлепав в ванную комнату, отправила содержимое сумки и все, что было во рту, в унитаз.

Включив вентилятор, я постояла, прислушиваясь к его жужжанию. Одеяла под голыми ступнями казались прохладными, но под ними было жарко, как в аду. Я легла поверх одеял и попыталась заснуть, но дыхание мое стало учащаться, — а груди крепнуть и подниматься.

„Не сегодня, — подумала я, — сегодня у меня нет сил". Соски отвердели: так бывало всегда, когда приходил срок поласкать их. Не отдавая себе отчета в том, что делаю, я взяла их в руки и начала гладить. Признаюсь, перед глазами у меня стоял Фрэнклин. Потом сердце у меня заколотилось между ног, словно его руки гладили мой живот, бедра. Все мое тело пронзил электрический ток. Ноги невольно раздвинулись. И когда его рука дошла до того места и вошла внутрь, у меня было чувство, будто в меня ввели горячую влажную губку. Мое тело сжалось и разжалось, его охватила неудержимая дрожь. Мне хотелось, чтобы он целовал меня до скончания века, чтобы обнял меня и не выпускал из своих объятий, таких теплых и надежных. Я стиснула зубы и крепко закрыла веки, словно пытаясь удержать его. И тогда слезы хлынули из моих глаз, а руки упали на пол.

— О, как я устала! — простонала я, вытерла глаза, залезла под простыню и натянула ее до подбородка.

Но, клянусь, я услышала голос Фрэнклина:

— Вперед, дорогая!

Я обняла подушку, как будто это был Фрэнки.

— Ну, бэби, — сказал он, — отдайся мне.

И видит Бог, так я и поступила.

Утром меня разбудил стук в дверь. Я лежала перед печкой, а по полу были раскиданы одеяла. Я взглянула на часы: оказывается, нет и семи. Я поднялась с пола, накинула хлопковый банный халатик и открыла дверь, даже не спросив, кто там. В дверях стоял Фрэнклин. Сна как не бывало.

— Вы пьете кофе? — спросил он.

— Да, — ответила я и впустила его.

Не спрашивайте, с чего я выкинул такой дурацкий номер. Постучал к этой женщине ни свет ни заря с идиотским вопросом: