Елена Арсеньева - Семь цветов страсти

Всем была известна печальная история семейной жизни Старика, женившегося поочередно на двух сестрах-красавицах из своей деревни. Обе скончались, прожив в браке не более трех лет и не оставив потомства. Поговаривали о наследственном заболевании крови и о проклятии, преследовавшем семейство Аяццо. Овдовев вторично в тридцать три года, Умберто больше не женился, предпочтя многочисленные необременительные связи. Большую любовь, обманувшую его в жизни, он обходил и в своем творчестве, испытывая почти суеверный страх. Теперь Старик вернулся в кино, чтобы высказать в «Береге мечты» все, что понял о любви за свою долгую жизнь.

Сценарий фильма вместе с сопроводительным письмом был отправлен в Женеву, и вскоре, вопреки слухам о ее отказе продолжить кинокарьеру, Дикси Девизо стояла в павильоне, где проходили пробные съемки.

— Привет, малышка! — помахал ей из темноты Умберто, не поднимаясь со своего любимого кресла. Девушка, прищурившись, пыталась рассмотреть мэтра сквозь яркую световую завесу включенных софитов. — Давай-ка не будем терять время. Ты прочитала сценарий? Умница. Анита принесет тебе костюм. И не копайся с гримом — меня это вовсе не интересует. Лучше умойся как следует.

— На мне нет косметики, синьор Кьями, — ответила девушка, недоуменно крутя в руках лоскут синтетической леопардовой шкуры.

— Это через плечо, вот здесь застежка, а сзади я помогу подвязать шнурки, — показала Анита. — Белье можно оставить свое, я имею в виду трусики.

Через пару минут почти обнаженная девушка появилась на площадке, и Умберто довольно присвистнул — ему понравилось, как естественно и прочно ступали по ковру ее босые ноги. И вообще — фигура в духе старых мастеров. Классика, барокко. Никаких следов изнурительных диет, истеричной худосочности и тайных пороков.

— Куришь, пьешь, колешься? — на всякий случай осведомился Старик, не терпящий замашек «золотой молодежи».

— Нет, но у меня плохой итальянский, — сказала она с заметным акцентом.

— Тем лучше. Дикарка в фильме только начинает говорить. К тому же это не главное. Джузеппе, давай сюда Кинга, — распорядился Старик, и молоденький ассистент вынес Дикси толстого кота тигровой масти.

— Не бойтесь, синьорина, он у нас кастрированный… Я хотел сказать — совсем не злой и сонный. И света не боится — вырос на киностудии. — Парень протянул Дикси кусочек сырого мяса. — Это для Кинга деликатес. Сегодня ему везет.

Подняв хвост трубой, кот устремился к Дикси, учуяв лакомство.

— Порядок — партнер в кадре… Теперь, детка, забудь обо всем и поиграй с ним. Солнышко, пустынный берег где-то в джунглях, тебе хочется резвиться. А рядом друзья — вся дикая мелочь, что плодится в лесах. Ты — Маугли и еще не знаешь, каков человек. Ты невинна как дитя, но в твоем теле просыпается женщина. Ясно? Да прекратите шуметь, Анита! Кому нужны твои тряпки! — урезонил Умберто костюмершу, выяснявшую отношения за ширмой с неким Пачито, пачкающим ее полотенца в «бесстыдных блядках».

— А вы бы, синьор Кьями, сами ему сказали, остолопу. Здесь не коров случают, а кино делают. А он что ни день кому-нибудь юбку задирает! — Завидно, что не тебе? — раздался гнусавый голос.

— Прекратить! Всех занесу в штрафные списки — без разбирательств, — гаркнул Умберто и скомандовал оператору: — Поехали!

Дикси присела и погладила трущегося о ноги кота, тот сразу же встал на задние лапы, целясь на поднятый в руке девушки кусок мяса. Урчание Кинга заглушало стрекот камеры. Изловчившись, кот выхватил мясо и оттащил его подальше.

— Шустрый, подлец. Жаль, что не человекообразен.

Слова Старика прозвучали приговором не справившейся с заданием претендентке. Камера замолкла.

— Не могу. Простите, я не актриса. Учусь на экономиста. Не умею сосредоточиться на действии, собраться… А сценарий мне очень понравился. Я думаю, у вас, синьор Кьями, получится чудесный фильм. — Одернув леопардовый лоскут, заменявший юбку, Дикси направилась к ширме.

— Эй, я не отпускал тебя с площадки. Что за капризы! Ты прилетела из Женевы? За билет кто платил? Ах, папа… — Умберто только покачал головой, cловно Дикси созналась ему в страшном грехе. — Вероятно, папа небеден? Чудесно! Восхитительно! Папа богач, а дочка рвется в кино! Вместо того, чтобы штудировать труды Маркса. На колени, быстро. Если Кинг сейчас уйдет от тебя и завалится спать, ты никогда не станешь актрисой. И никем интересным вообще. Только дочкой состоятельного папаши.

— Но у меня больше нет мяса…

— Зато много всего другого.

Облизавшись после трапезы, кот бросил на Дикси оценивающий взгляд и, мгновенно уяснив ее несостоятельность в смысле кормежки, вальяжно отправился прочь.

Издав что-то вроде рычания, Дикси схватила его за хвост. Кот взвился от наглости девицы, предпочтя нападение позору. С минуту продолжалась схватка, в результате которой Кинг был укрощен — взобравшись на колени девушки, он подставил шею под ее нежно почесывающие шерсть пальцы.

— Ну ладно… — недовольно пробурчал Умберто и вздохнул. — Надо иметь извращенное воображение, чтобы узреть в неуклюжей возне с котенком прообраз эпизода схватки с тигром. И я, старый добропорядочный обыватель, должен почему-то этим качеством обладать… Анита, одень «дикарку». Иди, прогуляйся по Риму, детка. Домой полетишь завтра! Привет папе… Да! — окликнул он уже одетую, собравшуюся уходить девушку. — Эти кудряшки мы делаем у парикмахера? Нет?! Пачито! Стакан воды.

Набрав полный рот, Умберто вплотную подошел к Дикси и выдохнул каскад водяных брызг ей в лицо. Дикси остолбенела, а Старик, взяв ее за плечи и слегка приподнявшись на цыпочки, внимательно разглядывал макияж.

— Не сердись, у нас в деревне так девок проверяли — кто сурьмится, кто щеки свеколит, кто белится. Самый верный способ. — Он потрепал Дикси по щеке. — La belle fidanzata! [1] Славная невеста! ( ит. )

Когда съемочная группа прибыла в Бомбей, Умберто Кьями еще не был уверен, что правильно выбрал актеров. Большой перерыв в работе дал о себе знать — он начал сомневаться в своем чутье, которому прежде очень доверял. Найдя на дне ручья пробитый дырочкой плоский камень — «глаз дьявола», за которым охотились взрослые мальчишки, семилетний Умберто навсегда уверовал в свое особое везение. Оно и впрямь сопутствовало на всем пути деревенского паренька к лаврам «мастера комедии». Умберто ничего не придумывал специально, он просто доверял себе, позволяя импровизировать, делать нелепые, с точки зрения опытных людей, шаги — и получал все большее признание.

А сейчас Старика одолели сомнения — та ли это женщина-дитя, которая уже жила в его воображении, тот ли герой — посланец цивилизации, сумевший понять рядом с дикаркой, с ее первобытной наивностью подлинный высокий и поэтический смысл человеческой любви.