Лина Озерова - Подари мне Воскресенье

Распахнув оконные створки, Ася как была — в короткой маечке — уселась с ногами на подоконник и обхватила колени руками. Высоты Ася никогда не боялась, а о приличиях можно было не беспокоиться: ее все равно никто не увидит. Прямо под окнами деревья, потом — железнодорожные пути, и только за ними — Лесная улица. Павел как-то пошутил, что если вдруг за их частной жизнью кто-нибудь захочет пошпионить, то им придется проявить немалую изобретательность. Даже на дерево влезть не смогут — до седьмого этажа деревья не растут.

Павел, Павел… И где ты сейчас?

Павел словно бы никуда не уходил, днем и ночью он все время был с Асей — в ее голове, в сердце. Пусть Нинка не верила, но Ася действительно не обиделась и не рассердилась на внезапное исчезновение мужа. Тревога, но не оскорбление поселилось в ее душе. Ася продолжала верить своему мужу, пусть эта вера и казалась подруге Нинке несусветной глупостью. Какое-то шестое или седьмое — а впрочем, и непонятно какое — чувство подсказывало, что уход Павла с Асей никак не связан. Тайна, вынудившая Павлика исчезнуть, не имеет к их любви никакого отношения. А Асю Павлик любит, действительно любит, она это знала, и поэтому обязательно вернется. Скоро все прояснится, может быть, уже даже сегодня…

Все эти дни, прожитые без Павла, Ася в мыслях все время обращалась к мужу, разговаривала с ним, представляла, что бы он сказал или сделал в той или иной ситуации. Вот и сейчас, глядя вниз на желто-багряные кроны кленов и тополей, Ася вздохнула и подумала, как было бы хорошо в такой теплый денек съездить с Павликом куда-нибудь за город. В лес, такой, как ей приснился. Если бы он был рядом, то, наверное, так бы и получилось…

Ася вообще любила осень еще с детства, со школьных времен. Их тихий провинциальный Новгород в пору бабьего лета словно преображался, вновь обретал былое величие — тишина и спокойствие, разлитые в воздухе, белые церкви с золотыми куполами, окруженные такими же золотыми деревьями, будили неуемную Асину фантазию. Каждый раз, идя через кремль, она воображала себя то дочерью великого князя Новгородского, то женой боярина, то Марфой-посадницей — да кем она себя только не воображала!

И школа в начале учебного года ей тоже очень нравилась. Учиться в сентябре, разумеется, никто толком не учился, народ приходил в себя после каникул, прогуливая уроки и просиживая днями и вечерами в маленьком открытом кафе в парке. Кафе было излюбленным местом свиданий влюбленных парочек, и Асю это тоже не миновало. Именно здесь начинался ее короткий роман с Гошкой Одинцовым из десятого «А» — роман бурный и почти платонический. Они страстно целовались под желто-красными деревьями; дальше этого дело не зашло, и разочарованный Гошка бросил Асю ради длинноногой Верки Смирновой.

Кроме того, Ася любила сентябрь за то, что в их малогабаритной хрущевке в это время было относительно малолюдно. Асин отчим все выходные пропадал на Ильмень-озере, на рыбалке. Он брал с собой сына, а мать с младшей сестренкой уезжали на огород. Сентябрьские выходные — те немногие счастливые дни в году, когда Ася бывала предоставлена самой себе. По будням она тоже часто ездила на Ильмень, на остров, где раньше был скит, а позже — пионерский лагерь. Теперь на острове снова жили монахини, потому обычные туристы там не показывались.

Но Ася ездила не на рыбалку, у нее на острове был свой интерес. Там в полном одиночестве можно было делать что угодно — петь, читать стихи, разыгрывать сцены — одним словом, готовиться сколько влезет к будущей театральной карьере. И никто не смотрел на тебя как на девочку «с приветом».

Еще Ася любила начало осени потому, что в их новгородской школе была замечательная традиция — в сентябре старшеклассников вывозили на три дня в Питер, на экскурсию. Завуч придерживалась передовых взглядов на воспитание подрастающего поколения и считала, что начало учебного года непременно должно быть ознаменовано приобщением к сокровищнице мировой культуры. А Ася обожала Питер и считала его самым замечательным городом на свете…

…Легкий ветерок прошелся по кронам деревьев внизу и добрался до Асиного седьмого этажа. Вернувшись к действительности, Ася поежилась от холода и подтянула коленки к подбородку. С подоконника слезать не хотелось: сразу придется заниматься обычными будничными делами, идти в душ, варить кофе и снова чувствовать себя так ужасно одиноко. Под окнами прошла электричка. Ася посмотрела вниз, ей вслед. Рядом Белорусский вокзал, отсюда поезда идут на запад: в Минск, Брест и дальше — в Варшаву, Берлин, в Париж. Они собирались с Павлом в Париж, и одно только ожидание этой поездки наполняло Асю счастьем. Впрочем, когда Павлик находился рядом, она была счастлива везде. И если бы он даже захотел поехать в свадебное путешествие не в Париж, а куда-нибудь в Мариуполь, Ася ничего не имела бы против. Павлик обладал удивительным даром превращать обыденность в праздник. Ася это хорошо знала. Вместе они уже не раз путешествовали. Так недавно все это было — и так давно…

Вздохнув, Ася снова погрузилась в воспоминания.

Они были знакомы с Павлом уже две недели, когда он неожиданно устроил ту удивительную поездку. Все началось, когда Ася случайно обмолвилась, что хотела бы показать Павлику свой Питер! Здорово, если бы он увидел этот город ее глазами. А она — его…

Тогда он только загадочно улыбнулся и ничего не ответил. А через два дня, в пятницу, заехал за ней (Ася еще жила у Нинки) и сказал:

— Собирайся. Наш поезд отходит через три часа.

— Какой поезд? — не поняла Ася.

— Ты же хотела в Питер? Мы туда едем.

— Ой, Павлик, как же так? — Ася всплеснула руками. — Так неожиданно… И Нинки дома нет.

— Все хорошее происходит неожиданно, — усмехнулся Павлик. — Это пакости и интриги нужно долго обдумывать.

Он вытащил из нагрудного кармана две розовые длинные бумажки — билеты на «Красную стрелу».

— Девятый вагон, места три и четыре, «СВ».

— Ой, Павлик! — Ася повисла у него на шее. — Как здорово!

Он покружил ее немного в воздухе и поставил на ноги:

— Я же должен посмотреть на Питер твоими глазами. Нине оставь записку — в понедельник утром мы вернемся. Если хочешь, я припишу, что обещаю доставить тебя к ней целой и невредимой.

Они шли по Невскому.

— Давай немного посидим здесь, в скверике, — предложила Ася.

Они уселись на скамейку под деревом. Павлик обнял ее, Ася положила голову ему на плечо. Оба молчали, глядя на ровный ряд бело-желтых классических зданий.

— Знаешь, — вдруг негромко сказал Павлик, — когда Петр решил строить город на Неве, один старый опытный моряк пытался его отговорить, предостерегая, что население будущего города будет гибнуть каждые семьдесят лет от страшных наводнений. Так и случилось.