Юлла Островская - Духи и сигареты

— Анжелика Витальевна, — строго начал он, — я вам очень благодарен за помощь, за эти билеты, за гостеприимство. Я вовсе не хочу вас обидеть. Но поймите, есть определенные границы.

— Я понимаю, понимаю, — заулыбалась Анжелика. — Все в порядке, Алесандр.

— Да не все в порядке.

— Неужели я настолько тебе неприятна?

— Да при чем здесь это. Во-первых, вы мне в матери годитесь; во-вторых, поймите, вы не в моем вкусе. Извините, но если уж на то пошло, вы сами вызвали меня на откровенный разговор.

— Хорошо. Я подожду.

— У вас есть муж, у вас двое взрослых детей. Господи, что ж такое-то…

— Да, я слишком стара для тебя. — Ее голос дрогнул. Не хватало еще, чтобы она тут перед ним расплакалась, давя на его жалость. — Но в моем возрасте уже трудно влюбиться. А я влюбилась. Вот такая история.

Анжелика Витальевна вздохнула, запахнула пеньюар и вышла из комнаты.

Алесандр надел на всякий случай нижнее белье, и даже майку, и лег в постель. Но заснуть не получилось. Анжелика Витальевна вошла снова. В руках у нее были одеяло и подушка. Она положила их на пол.

— Я тогда хотя бы посплю рядом с тобой немножечко. Можно?

— Анжелика Витальевна…

— Анжела.

— Анжелика Витальевна, у нас, насколько я помню, места в одном купе, вот там и поспите со мной рядышком. А сейчас, пожалуйста, вернитесь к себе в спальню.

— Нет. Это мой дом, и я сама буду решать, где мне спать.

Алесандр посмотрел, как она устраивается на полу, встал, надел брюки, куртку, кинул в сумку зубную щетку, свою одежду, проверил, на месте ли паспорт и билет.

— Ты что, уходишь? Алесандр, если я что-то сделала не так…

— Все так. Спокойной ночи. Еще раз спасибо. Я обязательно отдам деньги. В Петербурге.

Он вышел в коридор.

Анжелика Витальевна выбежала за ним.

— Ты не уйдешь. Москва — очень опасный город.

— Дайте, пожалуйста, ключи от двери.

— Нет. Это чужой для тебя город. Иди ложись. Я сейчас уйду из твоей комнаты.

— Анжелика Витальевна, я жил в этом городе четыре года. Дайте ключи.

— Иди спать, мальчишка!

— Можно не орать? — попросил из своей комнаты Валера.

— Спи, тебе рано вставать! И не учи мать, как ей следует себя вести!

Валера вышел из комнаты.

— Можно не орать? — повторил он.

Анжелика Витальевна с надеждой посмотрела на Алесандра.

— Только позови. Я за тобой…

Алесандр кивнул.

— Валер, извини, что разбудили, дай мне, пожалуйста…

— Тебе нужны ключи? — уже в слезах сказала Анжелика. — Сейчас. Сейчас. Одну секундочку. Подожди.

Она вошла в спальню, включила свет.

— Что происходит? — мужской голос.

— Заткнись! — женский.

Валера стоял в дверном проеме спальни, сложив руки на груди, и молча смотрел на родителей.

— Мам…

— И ты заткнись!

Звук хлопающих дверок шкафов.

— Надоело! Все мне надоело! — женский голос.

— Анжела, — мужской.

— Я отдала тебе лучшие годы! — женский.

О, боги, что ж за ночь-то такая. Алесандр осмотрелся: люди часто вешают ключи в прихожей. Да что это вообще за манера такая, замыкать на ночь входные двери на тридцать замков!

— Валер, — позвал он, — открой мне, пожалуйста, дверь.

— Дайте мне пожить для себя!

— Анжела, мы можем спокойно поговорить?

— Хватит! С вами не получается спокойно!

— Прекрати истерику, сядь.

— Ты кто такой? Ты кто такой? У тебя даже работы теперь нормальной нет. Что, в диспетчеры пойдешь? Будешь сидеть в кабинетике за пультом? Ты же не умеешь это делать! А какая там зарплата? Смешно! А он — актер. Он понимает меня.

Стук, хлопок, выключился и включился свет.

— Тебе вставать нельзя! — Пауза. — Не-про-во-жай.

Эта фраза окончательно добила Алесандра. Он начал искать ключи в карманах висевшей на крючках верхней одежды. Он отомкнул двери, кинул ключи на обувную полку и вышел на лестницу.

Когда дверь за мамой захлопнулась, Валера повернул ключ, выключил свет в коридоре и посмотрел в зеркало.

Ему хотелось спать.

Он вошел в спальню родителей, посмотрел на отца, на разбросанные по комнате вещи.

— Я завтра уберу, — сказал он. — Выключать свет?

Валентин не ответил. Он лег, откинул одеяло наполовину, провел ладонью по лицу.

— Воды… принеси, — тихо сказал он.

Валера не ответил. Он вышел из комнаты и отправился в гостиную, которую мама отвела Алесандру. Там он забрал со столика фотографию Жанны, выключил свет, вышел на кухню, достал алюминиевую тарелку, положил в нее фотографию, поджег, подождал, пока догорит, стряхнул пепел в мусорное ведро, вымыл руки, поставил на плиту чайник. Зачем непременно горячую? Папа сказал просто — воды. Валера достал кружку, налил из чайника воды, выключил плиту.

Он стоял какое-то время с кружкой в руках, слушая тишину на кухне.

Внезапно он швырнул кружку об стену.

Разлетелись осколки.

— Будь ты проклят… Будь ты проклята, Жанна!

Съемки продлились все лето и всю осень и закончились только к Новому году, в декабре. Снимали в Москве, в Санкт-Петербурге, на Кавказе, в Праге. Алесандру казалось, что он объездил полсвета. Он был в настоящих средневековых замках, высоко в горах, в гротах… Снимали на природе и в павильоне, массовые сцены и крупные планы.

Алесандр даже и не предполагал, что, сыграв средневекового рыцаря, он станет звездой, и не просто звездой, но кумиром для многих людей. Его имя будет красоваться на рекламах и постерах, в газетах и журналах, будет звучать по радио и во многих телевизионных программах, не говоря уже о дворах и улицах.

После Нового года он вплотную сел за работу над сценарием и уже весной продал его кинокомпании, подписав к тому же контракт на исполнение главной роли.

Он купил однокомнатную квартиру на одной из линий Васильевского, поближе к метро «Приморская». Ему нравился его район, и он не желал его менять. У него уже были водительские права, но он не хотел, а может опасался, садиться за руль, и потому по-прежнему обходился метро, по крайней мере, пока это было возможно, даже первое время после выхода фильма в прокат.

В тот день Алесандр начал писать новый сценарий. Днем его донимал шквал телефонных звонков от редакторов ток-шоу, ассистентов режиссеров по подбору актеров… Все куда-то его приглашали. Потом позвонили его московские товарищи по фильму и пригласили его на вечеринку. Они приехали на несколько дней в Петербург, к тому же у одного из них как раз был день рождения.

Вечеринка закончилась далеко за полночь. Алесандр вернулся домой, спать совершенно не хотелось, несмотря на то, что он достаточно много выпил, впрочем, как и все, кто был на вечеринке. Он принял кучу таблеток — у него болели голова и горло. Потом спустился в круглосуточный магазин и купил бутылку шампанского, такого же, какое пили на вечеринке. Затем он прогулялся немного, вернулся домой, включил музыку и сделал небольшую перестановку в комнате: повесил на стену зеркало, над другими зеркалами, которые стояли на полу (при этом выслушал ругань соседей по поводу сверления в шесть часов утра): повесил красные и синие светильники, которые купил уже давно, но все никак не было настроения установить; убрал ковер, чтобы отнести его на днях в химчистку; покрасил половицы в черный — почему не в розовый? — цвет; разбросал по полу простыни; зажег в комнате свечи и аромалампы. Затем он приготовил себе салат. Головная боль сменилась головокружением, першение в горле — тошнотой. Он выпил еще кучу лекарств, съел салат, приготовил горячую ванну, сделал музыку громче, поставил на зарядку мобильный телефон, открыл шампанское и лег в ванную. Там он вспомнил, что не взял бокал для шампанского, пришлось пить из горла. Он решил совершенно ни о чем не думать, и у него получилось. Он пил шампанское, слушал музыку и периодически добавлял горячей воды.