Маргарет Каллахэн - Моя желанная

— Похвально. — Холли понимала, что ударила в самое больное место, но, одержимая гневом, не могла остановиться. — И к тому же легко сказать.

Дев был в ярости. Она причинила ему сильную боль, и он разгневался не на шутку. Ей тоже стало больно.

Как легко протянуть руку, дотронуться до его щеки, ощутить под пальцами знакомую жесткость короткой щетины! Холли чувствовала, что одного лишь прикосновения окажется достаточно, вспыхнет затаившаяся страсть, гнев забудется, горькие слова тоже, Дев поймает ее руку, поцелует ладонь…

И Холли осуществила свое намерение. Он отпрянул как ошпаренный, но секундой позже она уже была в его объятиях, сама обняв его за шею, снедаемая неутолимым желанием.

— Дев, о Дев! — бормотала она между поцелуями.

— Успокойся, любимая, — шепнул он, но его горячее дыхание посылало ей все новые волны страсти.

Безумие, чистое безумие. Словно и не было семи лет ненависти. Она лишь помнила Дева, любила Дева, хотела Дева…

Она стонет, призывно раскрыв губы. Его язык проникает ей в рот, трогает влажную глубину, а руки опускаются на бедра, притягивают все ближе, она чувствует твердость восставшей мужской плоти. Пережитая боль ушла прочь. Человек, которого она любит, здесь, рядом, она никогда не переставала любить его. Они принадлежат друг другу и всегда принадлежали.

Холли целовала Дева, искала его язык своим языком. Она знала, что он хочет ее, любит ее. Одежда только усиливала напряжение, мешала близости.

Казалось, прошла целая жизнь, прежде чем утих порыв страсти. Губы Дева уже не требовали, просто ласкали, руки нежно гладили ее спину. Холли запустила пальцы в его густые черные волосы, от чего Дев вдруг поморщился и отпрянул. Она испугалась, заметан гримасу боли.

— Все хорошо, любимая, — сказал Дев и снова обнял ее.

— Что это? — спросила Холли, успев нащупать у него под волосами рубец.

— Царапина, — беспечно заявил он. — От толчка в машине. Не о чем беспокоиться.

— Но я сделала тебе больно.

— Конечно, — усмехнулся Дев, — только не так, как ты думаешь. Все о'кей, Холли. Прикосновение к свежей ране всегда болезненно. Ты не могла знать. — Он поцеловал ее в щеку. — Идем. Не знаю, как тебе, а мне необходимо выпить.

Опять — в толпу гостей. Холли скрыла разочарование, позволила Деву взять ее за руку и повести куда-то вниз по ступенькам… Но ведь на террасу надо подняться по лестнице.

— Куда мы идем?

Дев молча подвел ее к скамейке, где она днем устроила себе убежище. Холли похолодела, увидев бутылку шампанского в ведерке со льдом, хрустальные бокалы на белоснежной скатерти и одну розу в изящной серебряной вазе.

— Маленький намек на незавершенное дело. — Он бесшумно открыл бутылку. — Ты помнишь?

Она помнила. Глупая, глупая Холли! Позволить ему играть ее чувствами, целовать, обнимать, будить желания, которые она не хотела признавать.

— Ты кого-то ждешь? — повернулась она к Деву, чувствуя, как умерло нечто важное.

Итак, он все спланировал заранее. Каждое слово, каждое прикосновение. А она была так уверена!

— Тебя, — негромко сказал он. — Ты не забыла мое обещание?

— И как памятно это было бы для тебя, а, Дев?

— Раз уж ты так говоришь, то конечно. — Холли уловила нотку тревоги в его голосе.

— Да, так я и говорю. Доброй ночи. Прощай, Дев. — Она скрестила руки на груди, словно защищая себя. — Я хочу, чтобы ты уехал и больше не возвращался. Уезжай, Дев. Уйди из моей жизни.

— Уехать и оставить тебя Кордри? Никогда!

— Тебя просто злит, что этот человек намного лучше тебя.

— О да. Но дело в человеке или в его богатстве, вот в чем вопрос. Ты же дочь своего отца.

— То есть?

— Деньги к деньгам, как говорится.

— Не будь таким грубым. Ты ничего об этом не знаешь.

— Тогда докажи мне, что выходишь за Кордри не из-за денег.

— Как я могу это сделать, если ты не веришь ни одному моему слову?

Дев улыбнулся одними губами. В темноте нельзя было увидеть выражение его глаз.

— Очень просто, Холли. Если не деньги Кордри, значит, что-то еще. И поскольку ты исключаешь другую возможность, следовательно, все сводится к эксцентричному и старомодному чувству, которое называют любовью. Итак…

Он молча налил в бокалы шампанское, протянул один ей и равнодушно пожал плечами, когда Холли отказалась. Дев пригубил вино, затем поднял бокал, как бы намереваясь произнести тост.

— Просто скажи мне правду. Тогда я уеду и больше не стану надоедать тебе. Скажи, что ты выходишь за Кордри, потому что любишь его.

«Потому что я люблю его. О да, я его люблю. Глупо, глупо, глупо думать, что я могла бы бежать. Но он не должен знать. Не только знать, даже предполагать». Иначе Дев использует свое знание, чтобы мучить ее, разрушать все, чего она добилась. Она любила Девлина Уинтера, однако это ничего не меняет, Нужно оставаться такой же сильной, какой она была все семь лет. Если она не сумеет противостоять ему сейчас, то в будущем и подавно не сможет. Дай она Деву хоть полшанса — и конец.

«Ну почему, Дев?» — в который раз мысленно вопрошала она. Через несколько месяцев она станет миссис Алекс Кордри, обеспечив спокойную, беззаботную жизнь Мерил и Джонатану. Почему сейчас? Холли боялась, ужасно боялась. Потому что не сумела ускользнуть. Ей это никогда не удастся. Она боролась, видит Бог, как она боролась… и к чему это ее в итоге привело?

— Скажи мне, — настаивал Дев, не давая ей возможности уклониться от его взгляда. — Скажи, что ты выходишь за Кордри, потому что любишь его.

Какого черта! Холли рванулась, но Дев это предвидел, и ее попытка оказалась тщетной. Девушка вспыхнула от гнева, желания и страха.

— О нет! До тех пор, пока ты не дашь мне ответ, — прорычал он, железной хваткой держа тонкое запястье Холли.

Гнев и желание отомстить заслонили все остальные эмоции.

— Отлично! — вздохнула Холли, плюнув на самолюбие. — Ты слушаешь меня, Дев? Я намерена сказать один раз, только один, хотя, поверь, ты и этого не заслуживаешь. Я выхожу замуж за Алекса, потому что люблю его. Ты доволен?

— Лжешь!

Холли даже вздрогнула при виде боли у него в глазах; боль прозвучала и в голосе, на скулах выступили желваки, а на виске резко запульсировала жилка. Она причинила боль человеку, которого любит, и должна бороться с желанием сказать ему правду, ибо эта правда погубит ее, погубит их всех.

— Ты лжешь, Холли! — повторил Дев с дрожью в голосе, но с оттенком сомнения, почти незаметным, однако девушка его уловила. Потому что любила и понимала Дева. А он испугался.

Холли мысленно улыбнулась. Один-единственный раз ей удалось одержать верх, и это придало ей сил и восхитительной уверенности в себе. Ведь она должна быть сильной — ради Джонатана и Мерил.