Дорис Хоу - Остров-судьба

Однако тон Макса встревожил ее. Он слишком много на себя брал.

— Это вы так думаете, но не он, — ответил Макс и крепче взял ее руку. — Вы не можете говорить за него. Послушайте… Скажите же наконец, вы любите его?

— А вам не кажется, что это мое дело? — неуверенно произнесла Франциска.

Настойчивость Макса пугала се. Она уже жалела, что вообще согласилась пойти сюда с ним.

— Наше дело.

Их взгляды встретились. Мрачное предчувствие в душе Франциски усилилось.

— Вы должны сказать ему, не правда ли? Вы просто не можете выйти за Джона сейчас.

— Отчего же? — все так же неуверенно спросила девушка.

Тень напряжения вновь скользнула по лицу Макса. Франциске стало интересно, что с ним происходит. Наконец Макс заговорил, но так медленно, что, казалось, каждое его слово неподвижно зависло в воздухе между ними:

— Я люблю вас и уверен в том, что вы любите меня.

Франциска отшатнулась от него. Мысли ее смешались.

— Нет, Макс. Вы едва знакомы со мной. Просто… Вам очень одиноко, вот вы и решили, что это любовь. Такое со всеми бывает. Тем более что у вас нет общества на острове. Чувство одиночества заставляет вас искаженно воспринимать окружающий мир.

— Допустим, я вообразил свое чувство к вам, — ответил Фэйртон, будучи не в силах скрыть своего разочарования. — Но разве у вас нет ко мне такого же «воображаемого» чувства?

Франциска решила смягчить свой тон, показать, что понимает Макса.

— Вы… Конечно же, вы мне нравитесь. Но не более того. Я крайне признательна вам за то, что вы для меня сделали. Но я помолвлена с Джоном и не собираюсь забывать об этом. Джона я встретила раньше вас… Мы с ним обручились и… — Франциской овладело смущение, которое добавилось к мрачным предчувствиям.

Макс, задумчиво глядя себе под ноги, погрузил носок ботинка в песок. Франциске показалось, что он в эту минуту ведет молчаливый спор со своим внутренним голосом.

Наступила долгая пауза. Франциска осторожно поглядывала на Макса и гадала, о чем он сейчас думает.

— Почему бы вам не вернуться на остров и не закончить роман? Сейчас ведь это является самым главным делом в вашей жизни, не так ли? — проговорила она робко.

— Вы полагаете, что я смогу сейчас закончить книгу? Увы! Ваша тень стоит между мной и каждым словом, которое я пытаюсь доверить бумаге. Я должен был прийти сюда сегодня, чтобы повидать вас… Чтобы понять наконец, почему ваш образ преследует меня столь неотвратимо. Может, это какое-то наваждение, думал я. Но… Я не могу забыть вас ни на секунду! Ваш образ передо мной днем и ночью. Ужасно, правда? Должно быть, это любовь, моя милая. Конечно, с моей стороны нехорошо говорить вам все это сейчас, когда вы помолвлены с другим… Но ведь вы его не любите! И нельзя сказать, что я принимаю желаемое за действительное. Вы не должны совершить ошибку! Если бы я не начал сейчас этот разговор, позже мы оба пожалели бы об этом. Я вытащил вас из волн, и вы принадлежите мне.

— Ну, не следует настолько упрощать связь между явлениями жизни, — чуть наставительно возразила Франциска. — Впрочем, не верится, что все это вы говорите серьезно. Человеку не свойственно влюбляться с первого взгляда.

— Кто это вам сказал такую ерунду? — мрачно поинтересовался Макс. — Впрочем… Я сам бы не поверил, если бы это произошло с кем-нибудь другим. Но с той минуты, как я впервые увидел вас, я понял, что вы принесете перемену в мою жизнь.

— Как только вы вернетесь в Англию, вы все увидите в истинном свете, в том числе и вашу «любовь». Вы поймете, что это было всего лишь следствие одиночества… Вот так.

Франциска отчаянно пыталась сохранить внутреннее равновесие, спокойствие духа, но сделать это было нелегко — слишком силен был напор Макса.

— Я говорю вполне серьезно, — мрачно произнес Фэйртон.

— Но, Макс, мы едва знакомы. Вы меня совсем не знаете.

— Я вас знаю лучше, чем вы думаете.

Франциска невесело рассмеялась.

— Польщена… Как была бы польщена любая на моем месте. Но и только. Макс, поймите же! Прошу вас верить в то, что я говорю. Я очень прозаичный человек, и меня крайне трудно выбить из равновесия. После долгой болезни в вас наблюдается всплеск эмоций — вот и все. Да, именно! Всплеск!

Лицо Фэйртона стало раздраженным.

— Вы отказываетесь слушать меня, верить мне. Я вам не нравлюсь?

— Нравитесь.

— Как и вашему отцу.

— Вам удалось произвести на него благоприятное впечатление. Но он не будет жалеть, если больше не увидится с вами.

Франциска говорила, но не чувствовала уверенности в себе и в своем голосе. Она была смущена и растеряна как никогда прежде.

Это было гораздо большим, чем обычный «отпускной роман». Они зашли слишком далеко, и ей от этого было неловко. Оставалась единственная надежда на то, что он все-таки говорит не всерьез.

— Попытайтесь поверить мне, — продолжал между тем Макс. — Позвольте мне переговорить на этот счет с вашим отцом. Если вам будет угодно, я попытаюсь убедить и Джона. Они поймут.

Франциска всплеснула руками.

— Вы невозможны!

Макс снова сделал паузу, не будучи уверенным в чувствах девушки и опасаясь раскрываться полностью, но потом сказал:

— Скажите, Франциска… если бы не было в вашей жизни Джона, у меня имелись бы шансы?

Это был предельно откровенный вопрос, и она понимала, куда он мог привести ее. Макс говорил всерьез. Смятенная, Франциска отвернулась от него.

— Ответьте, — сказал он через ее плечо. — Может, я ничего не понимаю и ошибся дверью? Попытайтесь поверить мне. Я не могу ждать. Ответьте. Скажите. Если бы между нами никто не стоял, что было бы?

Макс говорил так проникновенно, что Франциска не могла дольше сопротивляться. Она повернулась к нему лицом и, обратив на него умоляющий взгляд, проговорила:

— Если бы не было Джона, то… — Франциска запнулась, ужаснувшись тому, что собиралась сказать. Их взгляды встретились, и девушка поняла, что не в силах дольше противостоять ему. — То да…

Макс тут же обнял ее и увлек в тень. Прямота ее ответа очень тронула его. Он прижал Франциску к себе. Это были секунды покоя и волшебного посвящения. Ни он, ни она были не в силах прервать этот миг. Франциска почувствовала, как освещенный луной мир закружился перед ней в бешеном хороводе. Губы Макса слились с ее губами. Мука тяжких дум исчезла. Для нее не осталось места.

— Я так тебя люблю… милая, милая… — Тихий голос Макса заметно подрагивал. Между ними родилась нежность, которая убаюкала разум Франциски на какие-то несколько минут. Их губы разомкнулись на мгновение и снова слились в долгом поцелуе.

— Все это… неправильно, — прошептала девушка еле слышно.

— Нет, не верю! Сегодня же ты должна сказать Джону! Сейчас же! Мне его жаль… Ему будет больно… Но он имеет право узнать первым.