Роберта Ли - Её лучшая роль

— Ну, так как? Как ты чувствуешь себя в роли звезды?

— Я не звезда.

— Ну, ну, друг перед другом мы можем не демонстрировать ложную скромность! Ты на пути к успеху, Энн! Как я понимаю, дело только в том, чтобы выбрать лучшее предложение.

Она ничего не ответила, и он потер щеку таким знакомым ей жестом.

— Что там такое сказал сегодня Эдмунд… что-то о предложениях из Голливуда?

— Они не очень интересные, — торопливо ответила она.

— Будут и другие, поверь мне на слово. В тебе есть все, чтобы быть звездой: и внешность, и способности.

— Ты очень добр, что так говоришь, но я хотела сказать не о себе.

— Неужели? — иронично осведомился он. — Я полагал, что все женщины хотят говорить только о себе.

Разговор шел совсем не в ту сторону. В его голосе зазвучали знакомые нотки сарказма, которые она так хорошо знала по прошлому опыту.

— Пол, будь серьезным. Я хочу поговорить с тобой.

Он отодвинул свой стул от стола и откинулся на спинку, скрестив на груди руки.

— Очень хорошо. Могу дать тебе десять минут.

— Неужели мы должны разговаривать как чужие?

— А разве мы не чужие?

— Как ты можешь это говорить? Разве мы ничего не значим друг для друга? — Ее голос дрогнул. — Ты видишь, в том, что касается тебя, у меня нет ложной гордости. Пол, дорогой, ты не можешь заставлять меня всю жизнь платить за одну ошибку. Я знаю, что поступила неправильно, когда стала работать у тебя и…

— Дорогая моя девочка, — прервал он ее. — Я давным-давно простил тебя. Пусть это не тревожит твою совесть.

— Не будь язвительным, — выдохнула она.

— И не думал.

— Нет, ты хочешь уязвить! — Она стиснула руки. — Я люблю тебя, Пол. Можешь ты посмотреть мне в глаза и сказать, что я ничего для тебя не значу?

Он впился в нее взглядом, и Энн закрыла глаза, слушая звуки маленького кафе: дребезжание чашек, позвякивание ложек и вилок, шум наливаемой воды. Она открыла глаза и увидела непримиримо сжатый в одну линию рот, лицо, побледневшее настолько, что стала заметна легкая щетина.

Наклонившись вперед, он сказал твердо:

— Я женюсь на Сирине в конце этой недели.

— Ты не можешь этого сделать! — задохнулась она. — Ты ее не любишь. Ты ломаешь наши жизни из гордости!

— Гордость здесь ни при чем. Давай выясним все раз и навсегда. Каковы бы ни были причины, по которым я обручился с Сириной, я собираюсь жениться на ней. Это непреложный факт. Не из-за тебя или кого-то другого, а потому, что я этого хочу.

Не в силах дольше выносить это, Энн оттолкнула назад свой стул и выбежала из кафе. Она пыталась вернуть Пола и проиграла. Эту горькую правду она должна принять.

Ничего не видя, шла она по тротуару и, только дойдя до перекрестка, остановилась, огляделась и увидела, что стоит у дверей агентства Марти. Минуту она колебалась, но, почувствовав, как подступают слезы, как поползли они по щекам, перебежала дорогу и толкнула входную дверь.

Пегги подняла голову от машинки и увидела Энн:

— Вот так так! Каким ветром занесло вас к нам? Я читала о вас во всех газетах.

Энн жалко улыбнулась:

— Мисс Мак Брайд у себя?

— У нее сейчас клиент. Может быть, вы… — Пегги начала смеяться. — Я же забыла. Вы как раз можете войти… там мисс Дональдс!

Энн открыла дверь и вошла в кабинет Марти. Розали Дональдс, пухленькая, улыбающаяся, в темно-синем платье и модном, хорошо сшитом пальто сидела в кресле и выглядела как воплощение счастья.

— Да это же мисс Лестер! — Она вскочила на ноги. — Я только что спрашивала о вас. Разве не смешно, что мы так столкнулись здесь?

Энн протянула ей руку:

— Что вы делаете в Лондоне? Только не говорите, что снова убежали от тетки!

— Моя тетя сама отпустила меня на этот раз, — улыбнулась Розали. — Я вышла замуж за доктора, который ее наблюдал!

— Святые Небеса! — Энн без сил упала на стул. — Не могу вам передать, какое я испытываю облегчение. Вы столько месяцев были на моей совести!

— Потому что вы познакомили меня с мистером Моллинсоном? — нахмурилась Розали. — Я никогда не думала, что вы приняли это так близко к сердцу.

— Я чувствовала себя ответственной за вас.

— Это было не столько вашей, сколько моей ошибкой. Я всегда говорю, что все в жизни происходит для чего-то. Смотрите, если бы я не встретила мистера Моллинсона, я бы не вернулась домой. А если бы я не вернулась домой, я бы не встретила Джима!

— Одно цепляется за другое, — задумчиво произнесла Энн. — Я рада, что у вас все так хорошо устроилось.

— Более чем хорошо. Мне хочется думать, что когда-нибудь и вы будете так же счастливы, как я. — Уже выходя из кабинета, она обернулась. — Если когда-нибудь будете в наших краях, не забудьте заглянуть. Я буду очень рада вас видеть.

Она вышла, и Энн горько улыбнулась:

— Подумать только, я услышала, как благодарна Розали Полу Моллинсону!

— Ты должна быть довольна.

— Довольна! — воскликнула Энн. — Я буду жалеть об этом всю жизнь. Единственная причина, по которой я с ним встретилась, была Розали Дональдс.

— Что ж, теперь это все закончилось. Ты завоевала успех, и весь мир у твоих ног.

— Мне не нужен весь мир.

— Возьми тогда какую-нибудь его частичку.

Энн не ответила, а Марти лениво продолжала рисовать на бумаге закорючки.

— Ты выглядишь очень подавленной. Поссорилась с Десмондом?

— Не с Десмондом… с Полом.

— Понимаю. Значит, ты все еще любишь его.

Энн отвернулась:

— На следующей неделе его свадьба с Сириной.

— И ты, полагаю, собираешься сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь.

— А ты ожидала, что я скажу, будто уже забыла его?

— Так бы и надо поступить… если бы у тебя хватило на это ума. — Марти помолчала, потом наклонилась вперед, прикрыв лицо рукой. — Я должна тебе кое-что рассказать. Я никогда раньше не говорила об этом, потому что не видела, чем это может тебе помочь, но теперь, возможно, тебе будет полезно знать об этом. — Она снова замолчала. — Давным-давно, до того как Лори встретил твою мать, он просил меня стать его женой.

— Я знаю, — сказала Энн. — Он мне рассказывал.

— Думаю, сейчас он смотрит на это с юмором, но тогда он имел это в виду вполне серьезно.

Любопытство Энн пробудилось. Она как-то никогда не связывала суровую шотландку с понятием «любовь», она всегда видела ее в твидовом строгом костюме, с короткими седеющими волосами и официальным выражением на лице. Но ведь Марти когда-то была молодой и, возможно, любила кого-то настолько, что не захотела выйти замуж за Лори.

— Ты любила кого-то еще? — заинтересованно спросила она. — Поэтому ты и отказала папе?

— Я никогда не любила никого, кроме твоего отца. И отказала ему по одной-единственной причине: я не считала себя той женщиной, которая сможет помочь его карьере.