Изабелла Сантакроче - Револьвер

И у ее отца было много колец. Распухшая ширинка между ногами. Лицо мужика, трахающего самок. А его жена была похожа на седоватую, сгорбленную служанку. У Мариеллы была и сестра, которая спала со всеми клиентами. Она носила тапочки, украшенные птичьими перьями. Как мне не хватало этой моей подруги-подростка. Веронике, сказочной попке, не удалось заполнить ее потерю. Мне не хватало всего в ней. Даже ее ног, покрытых, как ее лицо и руки, какими-то прыщиками. Она была очень сухой. Непричесанной. Опустившейся. В тот полдень с порнографическими газетенками она стояла под деревом, глядя на меня. Потом спросила, пойду ли я с ней в контору ее отца, чтобы поиграть там с телефонами. Мы вошли в эту грязную гостиничку. Кошки даже в углах. Когда мы шли, к полу приклеивались подошвы. Контора была засыпана порошком от клопов. Мы давили их пресс-папье в форме слитка. Мы сидели, окруженные кошками, и наугад набирали номера. Если нам кто-нибудь отвечал, мы выкрикивали ругательства. Мариелла мне нравилась. Она была такой же несчастной, как и я. Не носила трусиков. Ее раздражали резинки. Она говорила по-французски, придумывая его. Она бормотала слова, не выговаривая «р» и шевеля ягодицами. Ей также нравилось противоречить. Как Сатане. Она все время смотрела фильмы ужасов и совсем не пугалась. Иногда я приглашала ее в свою отдельную квартирку. Попить чаю с печеньем. Она приходила с говорящей куклой. Делала вид, как будто она ее дочка. Все время била ее, потому что та не сидела спокойно. И я изливала свою злость на эту горемыку. Мы ее били по голове метлой. Это превратилось в чудовищную игру. Мы отделывали ее как Сидорову козу. Потом выбрасывали из грузовичка. Прямо в снег. Но больше всего нам нравилось притворяться, как будто мы убегаем. Я садилась за руль. Она рядом со мной с чемоданчиком. Она просила меня ехать медленно. Повсюду повороты. Но нам было все равно. Мы мчались очень быстро. У нас были свои уловки. Туман, который выходил из выхлопной трубы. Отходящие от зеркальца лазерные лучи. Из кассы она воровала деньги на сигареты. На пиво. Я заразила ее пороками. Мы напивались как безумные. Смеялись из-за пустяков. Другие детишки из нашего квартала называли нас две бедняжки. Они устраивали засады. Нападали на нас. Ждали, когда мы уйдем. Они стреляли в нас из духового ружья. Приклеивали гипс к волосам. На лицо. Но нас это не огорчало. Мы говорили, что мы сильнее их. Мы так говорили, когда что-то случалось. Мы говорили, что мы сильнее их. Мне очень сильно не хватало Мариеллы. Я бы хотела вновь увидеть ее. Вернуть чудесный грузовичок. Запустить его. Сильно нажать на акселератор. Второй раз желала смерти. Передо мной этот мальчишка. Недалеко. Разбег. Взрезаться в асфальт. Включить лазерные лучи. Туман из выхлопной трубы. Нажать на газ и наехать на него. Лететь на полной скорости и сделать из него лепешку.

Я была готова. Проститутка, которая принимает своего клиента. Была как сестра Мариеллы. Звучит рок-музыка. На моих губах блестящая красная помада. Намазалась увлажняющим кремом. Я хотела, чтобы он скользил. Я, давно не тренировалась. Я сделала упражнения для живота, чтобы он стал плоским. Упражнения для ягодиц. Они должны быть красивыми и крепкими. Не посрамить атаки. Украшения. Крохотные трусики-стринги, чтобы максимально открыть ягодицы. Прозрачный лифчик, чтобы были видны соски. Халат со шлейфом. Надушить шею. Он ее укусит, стоя сзади, чтобы трахать меня. На голове у обезьяны я завязала бант. И она должна была быть на все сто. Наконец-то ты поняла, что родилась, чтобы заниматься этим. Никакие разглагольствования тебе не нужны. Ты вернулась к самой себе. Выкинь этого малыша. Вперед, на приступ. Отпустить швартовы. В открытое море. Ты на плоту. Следуй за волнами. Двигай тазом. Развращенность. Сделай свой выбор. Еще семь дней. Одна неделя. Потом ты убежишь. Покинешь Джанмария. Маттео. Свекровь. Оставишь во власти потока. Оттолкнись. Прозвенел звонок. Твой момент наступил. Открой дверь. Разведи ноги. Откройся вся. Он стоял там. Как столб у самого входа. Руки лежат на ширинке. Ударом ноги он толкнул коробищу в дом. Какое зверское нетерпение. Если бы я не взяла его в рот. Если бы я сразу же этого не сделала, я бы скрылась под кроватью. Потом я не была слишком уверена. Ведь речь шла о замене. Я заменяла мальчишку этим боровом. Криминальная хроника вместо сказки. Я схватила его губами, и меня затошнило. Противник выл, сжимая мою голову. Сжав зубы, он бормотал, и я тотчас поняла, что я шлюха. Шлюха. Я была шлюха. Я вынула его изо рта. Я вынула их все. Я разворачивала куличи, чтобы уничтожить то отвращение, которое я испытывала к самой себе. Я стояла на четвереньках. На ковре. Я их кусала. Я их ела, пока он сзади гигиенически трахал меня. Он трахал шлюху. Подбежала обезьянка и стала хватать кусочки с миндалем. И спокойно откусывала их передо мной. Он мычал при каждом трахе. Дважды, жуя, и я получила наслаждение. Травка. Овчары с отарами овец. Загоны для животных. Прутья, чтобы отгонять их в сторону. Когда он ушел, я двумя ногами запрыгнула на эти сладости. И все их растоптала. Как будто мне было восемь лет и был конец года. Со мной это произошло в том возрасте. В тот день. В доме все вверх дном. Все возбуждены. Мои родители готовятся к празднику. К костюмированному балу. Празднику в замке. Одежда, купленная в фирменных магазинах. У моего отца красивый костюм. У нее платье со шлейфом. Как требует этикет. Прозрачное. Прическа. А какой макияж. Дома переполох. Все готовятся. Все бегают. Я стала невидимкой. Они меня не видели. Я в кресле с плюшевым мишкой. В пижаме. Холодный суп. Я надеялась, что они скажут, и ты пойдешь с нами. Надень туфли. Как у куклы. Из блестящего лака. А потом ласки. Как мне их не хватало. Как они бегали. Нервные. Взвинченные. Глаза блестят. Сережки. Они меня спросили, мы достаточно очаровательны? Мы опаздываем. Мы запрем тебя на ключ. Не открывай дверь, если кто-нибудь будет звонить или: стучать. Моя мать поставила на стол два кулича. Она сказала, выбери из них один для празднования. Этот особый с миндалем. А второй обычный. Решай, какой тебе больше нравится. Они ушли, натягивая пальто. Поцелуй в голову. Быстрее, как Золушка. Я осталась дома. Запертая на ключ. Меня охватила паника. Я стучала соседям, надеясь, что они меня услышат. Придут и заберут меня к себе, в свою гостиную. Но у них радио было включено на полную мощь. Они оглохли от музыки. Мне было страшно. Я боялась, что мои родители не вернутся. Приедут пожарники и освободят меня. Я видела, как они карабкаются по стене. Спускаются с вертолетов. Я превращалась в пожар. Меня нужно было потушить. В тот вечер я чувствовала себя не девочкой, а огнем, который нужно укротить брандспойтами. Я была одна. С соседями, слух которых разрушили радиопрограммы. Чувство полной беспомощности. Вдруг я посмотрела на куличи. В них было все. Одиночество. Семья. Мушмула. Лампа для загара. Кошмары. Тоска. Я вынула их из коробок. Положила на пол. Я дрожала от желания. От гнева. Я надела резиновые сапожки, в которых я ходила под дождем. Разбежалась. И запрыгнула на куличи. Я давила их каблуками. Носками. Я со злобой колотила их. Почти целый час. Пока я не упала на пол. Обессиленная. После секса с тем противником я стала изгонять злых духов. Я била их ногами. Без сапожек. Но с той же яростью, что и тот раз. Я проворно их уничтожала. Один за другим. Безжалостно. Не останавливаясь. Несколько штук я выкинула с террасы. Из окна спальни. Прямо на машины. Я видела, как они устремляются вниз и разбиваются. Я не испытывала никаких чувств. Я испытывала все. Целая гамма противоречивых чувств. Карликовых и гигантских. Худосочных и тучных. Муравьиных и слоновьих. Японских и африканских. Огонь и вода. В тот вечер Джанмария увидел, что я лежу на полу среди рождественской бойни. Его голос. Только четыре слова. Ты должна. Вернуться к психиатру.