Симона Элькелес - Покидая рай

Это совершенно невероятный момент, и, похоже, одна я не хочу, чтобы он продлился дольше, чем должен. Хотя мои внутренности трясет от страха, я говорю:

- Ты, возможно, оплатил свой долг перед обществом, но что насчет твоего долга мне?

После того, как слова слетели с моих губ, я не могу поверить, что сказала их. Я отворачиваюсь и хромаю назад домой без оглядки. Я не останавливаюсь, до тех пор, пока не открыла парадную дверь своего дома.

Когда я доберусь до своей комнаты, я залезу в свой настенный шкаф и закрою дверь, как привыкла делать раньше, когда хотела блокировать брань родителей. Все, что я должна сделать, это закрыть глаза и зажать уши руками… И петь.

Я закрываю глаза. Образ Калеба, стоит передо мной с его безбрежными голубыми глазами, заклеймённый в моем мозгу. Хотя его нет поблизости, я все еще слышу его темный голос. Ночь аварии, боль, от которой я страдала, вся моя жизнь меняется, все это мчится назад, чтобы преследовать меня.

Я начала напевать.

Я прохожу испытания. Тюрьма. Мама. Лия. Папа. И теперь Мэгги. Когда я оставил смехотворную вечеринку мамы, последняя вещь, в которой я нуждался, состояла в том, чтобы столкнуться с Мэгги. Она смотрела на меня, как будто я переехал ее снова, дал половину шанса. Я говорил с ней только потому, что… Потому что, возможно, я хотел доказать ей, что я не злой монстр, каким она, очевидно, считает меня.

Я все еще стою в парке как идиот. Листья шелестят на ветру, как будто они говорят друг с другом. Я смотрю на старый дуб. Через несколько месяцев эти разговорчивые листья опадут на землю и умрут, только чтобы быть замененными новыми листьями и новой сплетней.

Сейчас я чувствую себя подобно старому листу. Я ушел, глубоко в себя и умер. Я поклялся, что вернусь в Рай и верну жизнь, ту старую жизнь, где все было легко.

Я прислонился к дубу, его ствол настолько толстый и только бульдозер мог разрушить его. Если я мог бы походить на дерево вместо незначительного листа. Я поговорил бы с мамой, Мэгги, Лией… Я был бы достаточно силен, чтобы убедить их прекратить действовать так, как будто несчастный случай изменил все. Это был несчастный случай, ради Бога.

Малыш в тюрьме, который зарезал девочку… Это не было случайностью. Хулио, торгующий наркотиками за деньги… Это не было случайностью. Я не говорю, что вождение в нетрезвом виде, не является преступлением - это так. И когда я признал себя виновным по предъявленным обвинениям, я был готов принять любое наказание, назначенное судьей без сожалений.

Я обвинялся в преступлении и отбыл срок. Все кончено.

Есть одно затруднение: Мэгги Армстронг не простит меня.

Она сказала, что я не заплатил свой долг ей.

Есть ли конец этому наказанию, которое я возложил на себя?

Я не позволю Мэгги или же моей семье заставить меня чувствовать себя не сосредоточенным на своей цели. Если даже пребывание в ДИПДН не смогло сломать меня, то и люди в Раю не смогут. Моя сестра должна выяснить: почему она думает, что быть гребанным чудиком-изгоем лучше, чем вернуться и подумать о том, что было раньше, прежде, чем я покинул ее. А моя мама должна, как-нибудь, стать реальной и прекратить играть свою роль, словно она все еще в фильме. Мой отец… Мой отец должен увеличить кое-какие шарики на днях. А Мэгги… Мэгги, придется понять, что несчастный случай был просто… Несчастным случаем.

Что бы ни случилось, я не оставлю Рай. Она могла бы привыкнуть ко мне. Они все привыкнут ко мне.

- Как прошла вечеринка? - Спрашивает мама на следующее утро, когда гладит свою рабочую униформу.

- Отлично.

- Как твоя нога?

- Нормально. - Я даже не думала о моей ноге сегодня утром, это наименьшая из моих забот. Я мысленно в Испании. Вчера вечером встреча с Калебом укрепила мою решимость покинуть этот город.

- Мы уже получили пакет от Международной Программы Студенческого обмена? На веб-сайте написано, что пакеты прибыли неделю назад.

Мама продолжает гладить белье.

- Я его не видела. Я надеюсь, что оно содержит информацию об доступных креслах для перевозки больных. Если твоя нога начнет доставлять тебе проблемы, ты должна будешь взять одно.

- Мама, пожалуйста. Мы всегда должны обсуждать именно это?

Я иду к холодильнику настолько прямо, насколько могу.

- Подготовка не повредит, Мэгги. Меня там не будет, чтобы подтолкнуть тебя или помочь после того, как ты уедешь.

- Я буду в порядке, мама. Перестань беспокоиться.

Это грустно. В одну минуту мама подталкивает меня выйти и начать заниматься привычными делами с моими друзьями, как раньше. И прямо тут же, она бывает гиперопекающей, гиперопекающей и страдающей. Она все время противоречит сама себе. Я думаю, это потому что она пытается действовать одновременно и как ответственный отец, и как защищающая своего ребенка мать. Она все больше сбивается с толку в этом процессе. Она сбивает с толку и меня тоже.

Она ставит утюг вниз и обнимает меня.

- Я хочу, чтобы ты поехала в Испанию. Ты с нетерпением так долго ждала этого. Но я также должна знать, что ты сможешь позаботиться о себе. Это - только потому, что я очень люблю тебя, ты же знаешь.

- Я знаю, - пропищала я. Я умолчала о том, что ее любовь, как и ее объятия, может задушить человека до смерти.

Я в одиночестве играю в бильярд в подвале, когда мой куратор треплется с моими родителями на втором этаже. Если бы эта ситуация не была столь посягательственной на мою жизнь, я бы нашел ее чертовски веселой.

Мой куратор - Дэймон Мэннинг, парень, который прошел через систему подросткового правосудия, так же, как и я. Он назначен проверять меня и контролировать от муниципальной службы.

Мне повезло. У моего офицера-надзирателя была смехотворная статья.

Это - ерунда, но отчет Дэймона пойдет непосредственно к судье, назначенному в моем случае комитетом по надзору, таким образом, я должен хорошо играть. Это будет нелегко. Я на грани, так как я нахожусь дома.

Я встретил Дэймона перед тем, как покинул ДИПДН. Парень - крупный темнокожий мужчина, который не потерпит дерьмового поведения.

Папа заглядывает в подвал, когда я случайно сбиваю восемь шаров.

- Калеб, - позвал он. - Мистер Мэннинг готов встретиться с тобой.

Я вхожу в гостиную и наблюдаю за моей мамой.

- Не хотите ли вы чего-нибудь?- спрашивает она Дэймона. Хотя она не привыкла к большим, черным зекам в ее доме, но она все же играет роль превосходной домохозяйки.

- Нет, спасибо. Я просто проведу небольшую беседу с вашим сыном, а потом продолжу свой путь.

Я сажусь в одно из мягких, шелковых кресел, но Дэймон сразу встает.

- Пойдем, прогуляемся, - говорит Дэймон. Это не предложение.