Илона Хитарова - Семейные тайны

— Вы позволите?

Лиза вздрогнула, когда у нее за спиной прозвучал знакомый по сотне фильмов голос. Рука, принимавшая бокал с шампанским, невольно задрожала. Они чокнулись. Лиза смутилась, но опытный собеседник быстро взял разговор в свои руки. Он рассказывал ей о людях, которых она видела в зале. Говорил остроумно и доброжелательно, не забывая время от времени отпустить подходящую случаю шутку. Лиза уже не чувствовала себя в этой компании чужой. И даже когда Александр Николаевич исчез из ее поля зрения, затерявшись где-то в толпе гостей, Лиза не забеспокоилась и не бросилась за ним следом.

Время шло, и атмосфера вечера становилась все свободнее и раскованней. Приглашенные не шумно, но весело общались друг с другом, и у слегка опьяневшей Лизы возникло ощущение, что зал — это огромное ясное небо, по которому бегут, то сливаясь вместе, то разлетаясь в разные стороны, пушистые белые облака. На сердце было хорошо и спокойно…

…Она не заметила, в какой именно момент в фейерверке праздника возник диссонанс. Просто вдруг, ни с того ни с сего, сердца коснулась тревога. Лиза боковым зрением видела, что голубоглазая брюнетка идет в их направлении через зал чересчур быстрым и деловым шагом, и уже почему-то знала, что идет она именно к ней, и неизвестно отчего хотела, чтобы это было не так… Но еще раньше, чем женщина подошла к ней вплотную, Лиза ставшими отчего-то сухими губами спросили:

— Что случилось?

— Держитесь. — Брюнетка говорила звучным, но совершенно бесцветным голосом, как будто боясь спугнуть Лизу. — Александру Николаевичу нужна ваша помощь. Только что пришло трагическое известие. Его сын Георгий погиб.

Лиза нашла мужа в оркестровой галерее. Александр Николаевич сидел на обитом красным бархатом диванчике — отсюда как на ладони был виден весь зал. Но Иванов смотрел не на копошащихся внизу людей, а на маленькую фотографию, которую он бережно, как бабочку, держал на открытой ладони. Жена сжала тонкими пальцами его плечо, и он повернул к ней белое как мел лицо.

— Вот, Лиза, — сказал он, показывая ей на зал внизу, — вот он, мой триумф… А вот цена этого триумфа, — произнес он и закрыл пальцами лицо на фотографии…

Короткая, как молния, судорога прошла по тонким чертам лица, и тонкие руки Лизы изо всех сил обняли его сильное тело, не давая ему соскользнуть вниз…

Санкт-Петербург, август 1996 год.

— Подожди, но ведь Александр Николаевич не умер в 70-м! — Марта решительно стряхнула столбик пепла в стоящую в центре стола пепельницу… — Я совершенно не поняла, что ты так живописно описала: «не давая соскользнуть вниз», «тонкие руки Лизы»… — Что случилось на самом деле?

— Инфаркт, — ответила я, пожимая плечами. Мне почему-то казалось, что Марте известен этот эпизод семейной хроники.

Но она, оказывается, ничего не знала. Только удивленно спросила:

— Инфаркт прямо на приеме?

— Да, — кивнула я, — причем в этом был свой плюс. Его сразу отвезли в Кремлевку и очень качественно пролечили…

— Ну, на самом деле качественно, — улыбнулась собеседница, — насколько я помню биографию твоего деда, с 70-х он, можно сказать, только начал основную часть своей карьеры…

Я тоже улыбнулась:

— Многим он стал известен именно тогда…

Марта задумчиво отпила кофе.

— Александр Николаевич — известная фигура. Открой энциклопедию и читай… Знаешь, мне значительно интереснее другие персонажи… Помирился ли он с Егором? Что в конце концов стало с Сушко и его женой? Пересекались ли потом его пути с таинственным Григорием? Об этом нам родители вроде не рассказывали…

— А по-моему, рассказывали. Просто мы их не очень слушали. Давай попробуем расспросить еще раз — ты Ларису, а я маму.

— А папашку кто будет спрашивать?

— Можем, вдвоем? Пригласим попить с нами чайку…

— Заодно сделаем доброе дело, — кивнула Марта. — Отец будет в восторге, что две его дочери так хорошо ладят между собой…