Шэрон Крум - Стильные штучки Джейн Спринг

Придя домой, она достала из холодильника бутылку белого вина, наполнила бокал и отправилась в гостиную. Девушка сидела на черном кожаном диване и думала о своей жизни. И хотя это была ее собственная квартира, хотя отец жил в шестидесяти милях отсюда и не мог вдруг войти в комнату, Джейн все равно не могла решиться положить ноги на кофейный столик. Так она и сидела напротив телевизора, выпрямив спину и скрестив ноги, — точно так же, как сидела в суде.

Джейн взяла пульт и включила телевизор. Затем выключила. Снова включила. И опять выключила.

«Что за день, — устало думала она. — Второй подобный я не переживу. Сначала проиграла дело этому недоумку Гиллеспи, потом вздумала разговаривать о любви с Грэхемом Ван Утеном. Куда я качусь?»

Джейн пошла в спальню, рухнула на кровать и сняла телефонную трубку. «Сейчас расскажу обо всем Элис — о том, что я подслушала на кухне, и о том, что было потом в библиотеке. Элис меня поддержит».

От этой мысли настроение тут же улучшилось. Элис Карпентер — настоящая, проверенная временем подруга, она-то понимает, что такое верность. Они дружили с первого класса. И теперь, живя за тысячи миль от Нью-Йорка, Элис все равно оставалась лучшей подругой. Джейн знала, что кто-кто, а Элис ее никогда не предаст.

Она посмотрела на часы. Разница во времени между Нью-Йорком и Сан-Франциско — три часа. Элис, наверное, еще на работе. Впрочем, все равно. Джейн набрала номер телефона больницы Святой Марии, где Элис работала медсестрой.

— А, привет, Джейн. Элис сейчас у больного. Я передам ей, что ты звонила, — ответил голос на другом конце провода.

«Проклятье! Эти штатские вечно чем-нибудь болеют, — подумала Джейн, бросая трубку. — Они все время хныкают и чего-то требуют. «Сестра, сестра, я истекаю кровью! Ах, сестра, у меня отнялись ноги!»»

Отец Элис тоже был военным, но в отличие от Джейн девочка ходила в школу для детей военных лишь первые годы. Потом она училась только в обычных школах, вместе с штатскими. В результате, когда Элис исполнилось семнадцать, она уже перепробовала такого, чего Джейн и во сне не видела, — например, курила марихуану и ходила на школьные балы.

Элис не только снисходительнее относилась к штатским, она смотрела на них иными глазами, не так, как Джейн. Она умудрилась даже выйти замуж за штатского.

— Привет, Спринги, это я, — наконец послышался в трубке голос Элис. — Как твои дела? Ты опять выиграла дело? Ведь выиграла? Моя лучшая подруга — гроза мошенников Нью-Йорка.

— Ты ошибаешься.

— То есть как?

— Ну, все очень сложно. Моя главная свидетельница вздумала защищать обвиняемого.

— Господи! Прости, Спринги, я не знала. Не принимай близко к сердцу.

— Да нет, я уже успокоилась.

— Так его все-таки осудили?

— У меня сегодня были и другие дела.

И тут Джейн поведала обо всем: про ежедневные утренние заплывы, про неудачу в суде, про то, как Грэхем и Гиллеспи перемывали ей косточки, и, наконец, про свой разговор с Грэхемом в библиотеке.

— Он назвал меня извращенкой!

— Ну, не переживай так, солнышко!

— И все эти разговоры про то, что таких, как я, мужчины не любят, — продолжала Джейн, сбрасывая с ног туфли. — Ты слышала что-нибудь более смешное?

Элис набрала в грудь побольше воздуха. Пришла пора назвать вещи своими именами, благо Джейн сама затронула проблему. Она думала сказать об этом раньше, когда с Джейн поссорился прокурор из-за того, что та всем рассказывала, будто он никудышный спортсмен, или когда Джейн заявила своему лечащему врачу, что ему полезно заново ознакомиться с женской анатомией, раз он не знает, как доставить женщине удовольствие. Но тогда Элис сдерживалась.

Элис знала, что мужчинам Джейн кажется слишком суровой и прямолинейной, но продолжала надеяться, что они разглядят ее благородную суть: любовь к справедливости, ответственность, удивительную верность. Кто все бросил и прилетел в прошлом году в Сан-Франциско, чтобы три дня просидеть у кровати Элис, когда той вырезали аппендицит? Джейн.

— Знаешь, Спринги, может быть, Грэхем в чем-то и прав?

Оглушительная тишина в трубке.

— Я… я не хочу сказать, что правда полностью на его стороне, но, видимо, тут есть к чему прислушаться. Подумай, Джейн.

— Просто не могу поверить, что ты вздумала его защищать.

— Я и не защищаю, Спринги. Но ты же юрист — смотри на его слова как на свидетельские показания.

Элис перевела дух. Она любила Джейн и понимала, что та страдает. Но Элис давно уже собиралась поговорить с Джейн начистоту, ведь было совершенно очевидно, что ее подруге требовалась помощь.

— Спринги, тебя же все время бросают. Разве это не повод задуматься?

— Но ведь я же хорошая, — всхлипнула Джейн.

— Ты самая лучшая, — принялась утешать ее Элис. — Ладно. Давай посмотрим на оборотную сторону медали. Если на суде ты чувствуешь, что избранная тобой стратегия не работает, ты же ищешь другую?

— Да, но…

— И это работает не только в суде, Спринги. В жизни те же правила. Сколько я вижу, ты что-то не так делаешь на свиданиях. Твоя стратегия ошибочна, следовательно, нужно ее менять.

— На что менять? — крикнула Джейн.

В этот момент Джейн ненавидела свою подругу. Да кто Элис такая, чтобы советовать, как надо себя вести на свидании? Она вышла замуж за первого своего парня, она до сих пор за ним замужем. Ей не пришлось мотаться по этим проклятым свиданиям! Что она может об этом знать? Джейн ходит на них вот уже двадцать лет. «Спасибо, Элис, но я, наверное, получше тебя знаю некоторые вещи», — подумала Джейн.

— Ох, господи! Ладно, Спринги, мне надо бежать. Больному в седьмой палате пора ввести морфий. Не думай об этом сегодня, мы еще поговорим завтра.

Второй раз за сегодняшний вечер Джейн бросила трубку, скатилась с кровати и пошла в гостиную, взяла бокал с вином и положила ноги на кофейный столик, — положила, но тут же опомнилась и села нормально. И тут началось это — стоны и крики наверху. Черт! Вот еще не хватало. Соседи сверху, Тейты («Привет! Мы Тейты! Обязательно заходите к нам на бокал вина!»), поженились меньше года назад. Сексом молодожены занимались, наверное, каждые два часа, да еще так шумно!

Судя по приглушенному сопению и звуку падающей мебели, сегодня они начали в коридоре, а теперь добрались до дивана в гостиной — прямо над головой Джейн. Если повезет, то на этом они не остановятся и переберутся на кухню, как уже было прошлой ночью.

В этом случае их хоть слышно не будет. А пока Джейн сделала единственное, что мог при таких обстоятельствах сделать уравновешенный, спокойный, собранный юрист, — она включила телевизор. На полную мощность. Теперь по звукам, доносившимся из этих двух квартир, можно было решить, что в одной снимают порнофильм, а в другой живет глухая старуха, которой лет девяносто.