Изабелла Сова - Вкус свежей малины

— Я имею в виду, что важен весь путь, а не только последние метры. Потому-то меня так раздражают сладенькие обращения в американских фильмах из серии «Правдивые истории». Герой издевался над женой, бил детей, пинал единственную собаку. Неожиданно у него обнаруживают рак в десятой стадии. «Вам осталось жить две недели и три дня», — с точностью вычисляет доктор Джон Эксперт.

— Как это умеют только эскулапы в сериалах, — встряла Эва. — Но вернемся к главному герою.

— Тот, выслушав приговор, — продолжила Иола, — полностью преображается. Он просит у всех, включая родину и президента, прощения. Впервые в жизни на лице у него появляется кроткое выражение, и он начинает заниматься глубоким самоанализом. А семья просто не может утешиться. Жена, вся еще в синяках после последней «дискуссии», прощает его. Сын, у которого после недавнего разговора с папочкой рука в гипсе, всхлипывает: «I love you». На похоронах все восхищаются, как он красиво отошел в мир иной. И оказывается, что шестьдесят лет гнусной жизни не важны, значение имеют только эти две недели, так как они оказались в конце.

— Но, может, он только перед смертью осознал, что заблуждался.

— Эва, его жизнь не стала лучше только потому, что без пяти двенадцать он упал на колени.

— Лучше поздно, чем никогда, — заметила я. После второго пива я люблю выдать что-нибудь глубокомысленное. — А кстати, почему так бывает?

— Что? — ответила вопросом на мой вопрос Иола.

— Почему люди смотрят на конец, а не на всю жизнь? Вот представьте себе супругов. Счастливая пара. Муж верный, как лебедь, и вдруг единственный раз в жизни он скакнул налево. И тут у него случается инфаркт, и он умирает в чужой постели. Как поступает типичная жена? Закрывает глаза на случившееся?

— Еще бы. А как иначе? — с иронией произносит Эва.

— А вот другая пара. Он не проспал в своем доме и двух ночей подряд. Не ездил с женой в отпуск. Не ходил с нею ни в кино, ни на праздники. Пропадал с другими бабами. Дома его не бывало. Так он прожил семьдесят лет. Но тут инсульт, паралич и инвалидная коляска. Безумства кончились. Оказавшись в полной зависимости от жены, он присмирел. «Как хорошо, что я выбрал тебя». «Какое счастье, что ты осталась со мной». А что жена? Украдкой вытирая слезу, она приходит к выводу, что стоило терпеть. Представляете? Она полвека мучилась, а теперь счастлива.

— Ты предпочла бы, чтобы она не была счастлива? — отозвалась из-за пивной кружки Эва.

— Да ясное дело, нет. Просто та, у которой жизнь была по-настоящему удачная, сокрушается. Почему люди замечают только самый конец?

— Причин существует много. — Иола удобнее устроилась на стуле. Сейчас начнется лекция. — Защитные механизмы, не допускающие мысли, что наши страдания были напрасными, а тяжелая жизнь — бессмысленной. Они могли подействовать в случае жены Плейбоя. Кроме того, эффект контраста, некие претензии или самоисполняющееся предсказание.

— Как в случае пани Лебедь? — спросила я.

— Это вполне возможно, особенно в сочетании с депрессией, — подтвердила Иола, — хотя, разумеется, могли действовать и другие факторы.

— А мне кажется, — заметила Эва, — что иногда конец оказывается таким важным именно потому, что приходится на конец. Ну чего вы смеетесь?

— Да с чего ты взяла? — запротестовали мы. — Просто у нас такое выражение лиц по причине приближающейся весны.

— Тогда выслушайте меня и поправьте, если я ошибаюсь. В течение всей жизни мы переживаем какие-то огорчения, минуты счастья, маленькие и большие драмы.

— Ничего против не скажу. — Иола взяла соленую палочку.

— Предположим, ты влюбилась со взаимностью. Ты чувствуешь легкий хмель, эйфорию и все такое. И в эту минуту ты не думаешь о прошлых поражениях и неудачных связях.

— А я вот думаю. Я бы даже сказала, что огорчаюсь.

— Ты, Малина, будешь огорчаться даже в раю, — вынесла приговор Иола. — По моему мнению, ты страдаешь неврозом навязчивых состояний. Хотя нельзя исключить и других форм психастении.

— Могу я закончить? — напомнила о себе Эва. — Так вот. Когда мы что-то переживаем, то переживаем именно это, а не старые истории столетней давности. Может, у нас и мелькнет какая-нибудь мысль, сомнение или надежда, но переживание останется переживанием. «Я сейчас несчастна, — думает пани Лебедь, — и меня не интересует, что было когда-то». «Наконец-то я счастлива», — думает пани Плейбой, поглаживая мужа по парализованной ноге.

На секунду Эва умолкла.

— И вот наконец, — вновь загремел ее голос, — одно из переживаний становится тем самым последним. Ничто больше не встретит нас, по крайней мере здесь, на Земле. Может, потому мы и переоцениваем его значение. И, быть может, потому соглашаемся с тем, чтобы наша жизнь была похожа на холодный жидкий кисель, при условии, что на самом верху этой жижи нас будет ждать малюсенькая вишня в шоколаде. Ну что, радостно? Разве я не права?

— К сожалению, частично права, — признала Иола.

— Почему «к сожалению»?

— Потому что твое объяснение доказывает, что очень немногие люди способны поставить себе цель в жизни. Они живут от события до события. Плывут по течению, как бревна, позволяя жизни тянуть себя за шиворот. Не хочу вас огорчать, но вы совершаете ту же самую ошибку.

— А ты?

— Я, в противоположность вам, все взяла в свои руки. Я поставила себе цель и стремлюсь к ней.

— А может, тебе это только кажется, а на самом деле ты плывешь вместе с другими бревнами?

— Эва, я знаю, чего хочу, — стояла на своем Иола. — А вы знаете? Если нет, то, значит, вы впустую потратили еще один день.

21.03.Что, собственно, значит впустую потратить жизнь? Надо будет поговорить с доктором Губкой. Я хожу к нему примерно раз в месяц. Мы продолжаем работать над картиной моего случая. Я рассказываю о себе, а Губка подправляет эскиз и при случае жонглирует лекарствами.

Я пришла к нему ровно через два дня после первого визита. Я еле-еле доползла, до такой степени меня умиротворило. Первую таблетку я проглотила вечером и спала до полвторого. В полубесчувственном состоянии я доплелась до ванной. Взгляд в зеркало. Ой! А еще говорят, будто сон — самая лучшая косметика.

— Губка явно не попал, — заметила Эва, взглянув на меня поверх книжки. — Сколько ты должна глотать этой дряни?

— Три таблетки ежедневно. Утро я уже пропустила, так, может, в обед принять две?

— А может, мне сразу вызвать «скорую»?

— Без паники. Наверно, это первая реакция. Организм не привык…

— Ты хочешь сказать, что еще не попала в зависимость? Я бы пошла к Губке и попросила что-нибудь другое.

— Ладно, завтра схожу, а сегодня еще попробую. Только приму пораньше. Чтобы не дрыхнуть до двух.