Сергей Васильев - Мужская логика

— Киска, я ушел, — послышался из коридора Костин голос.

Маша с одним накрашенным глазом, отложив тушь, вышла из ванной, чтоб поцеловать мужа, но дверь уже захлопнулась. Маша вздохнула и медленно, словно нехотя, выключила свет.

Раньше он никогда не уходил, не приласкав ее, не пожелав удачного дня. Кажется, было это так давно…

Теперь же он, отворачиваясь к стенке на своей половине дивана, даже забывает говорить «спокойной ночи».

«И правильно, что он больше не называет меня по имени, — подумала Маша, — „киска“. Я и есть его киска, которую надо кормить и выгуливать. Можно погладить, если делать совсем нечего, а остальное время пусть спит на диване или играет сама по себе с бумажным бантиком».

Настроение испортилось. Впрочем, нельзя сказать, что до этого оно было каким-то особенно радостным. От мыслей, роившихся в голове постоянно, Маша не чувствовала себя отдохнувшей, но открывая глаза задолго до того, как прозвонит будильник, все равно не могла заснуть снова. Желание спать вернется потом, на работе, когда ближе к двенадцати она начнет клевать носом прямо у компьютера. Срочно потребуется допинг в виде большой чашки кофе, который заваривает Танька, сидящая на кассе. Только она умела варить кофе, способный ее взбодрить. У Маши всегда получалась бурда с непонятным вкусом и цветом.

А может, дело не только в кофе. Танькин оптимизм и жизнелюбие на какое-то время, будто передавались ей, и начинало казаться, что жизнь не так уж беспросветна, и где-то совсем рядом ждет ее что-то хорошее и доброе. Однако это состояние проходило вместе с тем, как заканчивалось кофепитие…

А утром она привыкла лежать, глядя на постепенно прорисовывающийся в рассветных сумерках Костин профиль, и думать, что же произошло между ними такого кардинального, вдруг превратившего ее из Машеньки или Машутки, в зависимости от настроения, просто в безликую «киску»? Эту задачу она не могла решить уже много дней.

Маша снова вздохнула и вернулась к недокрашенному глазу…

Желтые сухие листья, плотным ковром укрывшие асфальт, приятно шуршали под ногами. Солнце, медленно выползавшее на ярко-голубое небо, казалось по-летнему жарким, и люди, поддавшись этому обману, спешили навстречу такие неосенние, в легких пестрых одеждах и черных очках.

«Летний синдром», — подумал Костя, останавливаясь около своего «Опеля», стоявшего под большим корявым деревом. Несмотря на наличие гаража, он часто бросал машину возле дома, будучи уверен, что с ней ничего не случится. Кому в наше время нужна пятнадцатилетняя «Аскона», когда вокруг бегает столько новеньких блестящих иномарок и «Жигулей», практически неотличимых друг от друга, и поэтому, словно предназначенных для того, чтоб их угнали.

Легким движением Костя смахнул с лобового стекла нападавшие за ночь листья и уселся за руль. Мотор заурчал тихо и напевно, как переливаемая из одного сосуда в другой вода. Костя положил руки на баранку и, откинувшись на спинку сиденья, закрыл глаза. Каждое утро он задавал себе один и тот же вопрос: хочет он ехать на работу или нет? Но так и не мог найти однозначного ответа. С одной стороны, он являлся хозяином фирмы, поэтому психологический климат не мог угнетать его. Он сам ежедневно создавал его в зависимости от настроения. К тому же, фирма приносила доход, позволявший чувствовать себя достаточно обеспеченным человеком, что немаловажно для поддержания чувства собственной значимости, а, следовательно, и желания работать дальше. Но, с другой, он настолько хорошо, с точностью до минуты представлял все происходящее в течение дня, что работа становилась не только скучной, но даже, в некоторой степени, утомляла.

Можно, конечно, никуда не ходить. Просто позвонить в офис и тупо сообщить, что сегодня он не появится, никому ничего не объясняя. Все. Никто не будет задавать «хозяину» лишних вопросов, но чему посвятить день в этом случае? Машка, конечно, придумала б ему занятие. Костя даже точно знал, какое, потому что кран на кухне подкапывал уже вторую неделю.

«Отремонтировать кран — это плевое дело. Пятнадцать минут работы, — подумал Костя, — только я постоянно забываю купить прокладку. Сам не пойму, чем же занята у меня голова?..» Он открыл глаза. Пора ехать.

Машина медленно, словно переступая колесами, перевалилась через бордюр и зашуршала вдоль дома навстречу своим собратьям, весело проносившимся по улице.

«Нет, дома сидеть совсем не лучший вариант, — Костя вернулся к своим мыслям, — дома мне по уши хватает вечеров. Интересно, о чем мы разговаривали с Машкой раньше? Я ведь помню, как мы могли часами просиживать на диване, а вот, о чем говорили, убей — не помню. Странно все-таки устроена человеческая память. Ведь существовало нечто общее, не дававшее устать друг от друга. Даже телевизор включали не каждый день. И что же изменилось? Внешне — ничего. Мы те же. Работа у нас та же с теми же проблемами. Мы живем в том же городе и в той же квартире. Может, мы уже обсудили все, что возможно, а ничего нового не происходит? Получается замкнутый круг из быта, работы и общегородских сплетен из газеты „Мое“. Так хочется вырваться из этого круга…

С другими женщинами интереснее. Пусть они глупее Машки и к тому же „страшнее“ нее, но они несут нечто новое. Как глоток воздуха. А с Машкой даже спать неинтересно. Я все про нее знаю. Это ужасно, когда у человека только начинает свербить в носу, а ты уже готов сказать ему „будь здоров“…

Костя с трудом отыскал место для парковки, и втиснулся между двумя „Жигулями“.

„Все хреново живем“, — подумал он, оглядывая стадо машин, замершее в беспорядке, перед „свечкой“ бывшего управления сельского хозяйства, упраздненного в самом начале перестройки, и теперь розданного в аренду коммерческим структурам.

Костина фирма занимала здесь часть подвала и три небольшие комнатки на одном из самых верхних этажей. В самой дальней находился его кабинет. Чтоб попасть туда, требовалось пройти через комнату, где сидели менеджеры — Лена и Юля. Сквозь тонкую дверь он мог слышать все их жуткие женские секреты, и беззастенчиво пользовался этим. Например, он знал, что Лена — мать-одиночка, и держится за эту работу всеми своими ровными белыми зубками и длинными ядовито-зелеными ногтями. К тому же ей нравятся раскрепощенные мужчины при деньгах. Этих сведений оказалось достаточно, чтоб Леночка стала задерживаться после работы для „подведения итогов дня“ на небольшом диванчике, стоявшем в углу кабинета. Впрочем, подслушанная информация, скорее всего, дала лишь толчок к ускорению событий. Костя, что называется, давно „положил глаз“ на симпатичную девчонку из соседнего офиса и переманил к себе, установив зарплату на пятьсот рублей выше прежней.