Лайан Конуэй - Ослепленная звездой

— Я все понял, но никуда уходить не собираюсь. — С этими словами он начал раздеваться.

Словно кролик, попавший под луч фар, Лейн застыла, глядя на его голую грудь.

— Что ты делаешь? — завопила она.

Он решительно ответил.

— Не хочу больше ждать.

Лейн покачала головой.

— О нет, Фергюс.

— О да! — сказал он, приближаясь к ней.

Она вскинула на него обезумевший взгляд.

— Я не готова…

— Моей готовности хватит на двоих, — заверил ее Фергюс, полез в карман брюк, вынул коробочку, которую Лейн приняла за коробок спичек, и бросил ее на постель, доходчиво объяснив: — Я заехал за ними по дороге.

Она перевела взгляд с коробочки на Фергюса и снова стала протестовать.

— Ради бога, я ведь еще зла на тебя.

Он улыбнулся своей неотразимой улыбкой, и ее решительность стала таять.

— Чем злее, тем лучше, — ободрил он ее. — Иди ко мне.

Скользнув в волосы рукой, он обхватил сзади ее голову и притянул к себе. Делая вид, что хочет поцеловать в губы, Фергюс склонил голову набок и прижался губами к ее шее, постепенно продвигаясь к уху. Он выдохнул:

— Покажи, на что ты способна, ведьма!

Нарастающий прилив желания пробудил в ней «ведьму», жадно ищущую ртом его губы. Фергюс позволил Лейн наказывать его поцелуями, а сам, преодолевая трудности, раздевал ее. Не прошло и двух минут, как все детали ее одежды оказались разбросанными на полу. С перехватывающим дыхание чувством свободы и радости Лейн прильнула к его телу, и он поднял ее и поцеловал в грудь, а потом положил на постель. Нетерпеливо следила она, как он освобождается от остатков одежды.

— Давай быстрее.

— Я думал, ты не готова.

— А теперь готова.

— Вот и все, — сказал он, — ты еще готова?

— О, мой бог!

— Опять ты о нем. — Фергюс улегся рядом.

— Мой бог Фергюс.

— Так уже лучше. Иди ко мне.

— Я уже не такая готовая, как была.

— Сейчас будешь. У тебя кожа словно шелковая.

— Прекрати разговоры, Фергюс…

— Слушаюсь, нянюшка.

— И перестань!..

Через два часа Лейн шевельнулась в его объятиях и сонно выдохнула:

— Теперь все покатится как по наклонной плоскости.

Он открыл один глаз.

— Теперь и начнутся трудности.

Она вызывающе улыбнулась ему, но он не отреагировал на ее улыбку.

— Постель — это самое простое, — заметил Фергюс. — Трудно, когда берешь на себя обязательства.

— Теперь ты сбежишь от меня. Так поступают мужчины, сделав свое дело. — Лейн отодвинулась от него.

Он притянул ее обратно.

— О нет, я еще не все получил от тебя. В конце концов, я столько вложил в наши отношения.

Лейн села в постели, притянула его голову к своей груди и поцеловала в макушку.

— Я люблю тебя, ты красивый мужчина, и я хочу тебя.

Фергюс взглянул на нее с покорностью и восторгом.

— Опять?

— Да, пожалуйста.

Он запечатлел поцелуй на ее груди и сказал:

— Я знал, что такая молодая женщина доведет меня до полного краха.

— Зато умрешь счастливым, правда?

И Лейн слилась с его телом.

Рано утром Лейн проснулась и не обнаружила в постели Фергюса. Оказалось, что он на кухне готовит омлет.

— Ты всегда только этим и питаешься?

— Этот же вопрос я собирался задать, когда заглянул в твой холодильник. Поделиться с тобой?

— Не откажусь.

Лейн вооружилась вилкой и села за стол в ожидании.

Он сочувственно посмотрел на нее, вываливая омлет на тарелку.

— Ничего удивительного, что у тебя разыгрался аппетит. Соль, перец?

— Только перец.

— Есть что-то неприличное во всем этом, — сделал он заключение, наблюдая, как она ест.

Зеленые глаза Лейн распахнулись от удивления.

— Я хочу сказать, — объяснил он, — что не знаю твоих вкусов — в еде, в театре, не считая Шекспира, в кино, в музыке. Я знаю почти все о твоих интимных особенностях, но тебя совсем не знаю.

Она ткнула вилкой в его сторону.

— Ага, ты уже струсил.

— Ты и сама этому не веришь и хорошо понимаешь, о чем я говорю.

Лейн ловила вилкой ускользающий кусок омлета.

— Ну… в каком-то смысле…

— В каком смысле?

— Ты забываешь, — лениво ответила она, — что я-то много чего о тебе знала еще до нашего знакомства.

Он поправил ее:

— Думала, что знала, так ведь?

— Нет! Знала! — сказала она, раскачивая вилку с нацепленным на нее куском. — Ну, например, что ты любишь музыку русских композиторов, а также Пинтера и Беннетта.

Он засмеялся.

— Никогда не слышал о таких.

Она пропустила его комментарий мимо ушей и продолжала перечислять:

— Французские фильмы, французских актрис, Пиаф, Майлз Дэвиса, итальянскую кухню. Ты даже любишь балет, но сам не танцуешь. Ты не любишь Шекспира… особенно «Ричарда Третьего»…

Фергюс отложил вилку и уперся подбородком в сложенные ладони. Это смутило ее.

— Продолжай.

— Ну, что еще? — Лейн задумалась, продолжая уписывать омлет. — Астрологию ты считаешь пустой болтовней, ты веришь в Бога, но не причисляешь себя ни к какой церкви, впервые поцеловался, когда тебе было восемь лет… позднее развитие… с девочкой по имени Лайза Каррингтон. В возрасте семнадцати лет ты получил травму носа во время матча по регби…

Он хмуро посмотрел на нее.

— Ты не могла узнать все это из бульварной прессы.

— В свое время я провела расследование. Поклонница Фергюса Ханна способна на все!

Фергюс обратил внимание, что она съела весь омлет.

— Зачем тебе это понадобилось? Чтобы создать образ Джозефа Леннокса?

Она покачала головой и выронила вилку.

— Я обожала тебя. Знаешь, я была как одержимая.

— Была?

— Даже в большей степени, чем сейчас.

Он стал изучать ее, рассуждая вслух:

— А что я знаю о тебе? Ты бываешь излишне сентиментальной…

— И это говорит человек, обожающий русских композиторов?

— Ты властная, вся в мать, а отец, вероятно, баловал тебя. Так ведут себя почти все отцы по отношению к дочерям.

Она открыла рот, чтобы возразить, но он продолжал:

— Ты легко и ошибочно судишь, всегда стремишься высказать свое мнение, у тебя есть склонность к насилию, которая нуждается в контроле, после шести лет воздержания ты ведешь себя в постели как мартовская кошка… — Фергюс пожал плечами. — А кроме этого, что я знаю?

По выражению ее лица он понял, что она недовольна кратким перечнем, и спросил:

— Что-нибудь не так?

— Я не сентиментальная!

Он усмехнулся.

— Ой, я забыл!

— Что?

— Ты способна съесть еду у изголодавшегося человека.

Лейн посмотрела на тарелку.

— Ой, прости, Фергюс.

Он встал.

— Ну вот что, сверхсентиментальная, отправляйся в постель.

Лейн позволила ему увести себя за руку, но проворчала:

— Я не хочу, чтобы ты завтра уезжал.

— Не уеду.

Она застыла, глядя на него и не веря своим ушам.

— Ты не уедешь?