Наташа Драгнич - Каждый день, каждый час

Он смотрел на сестру и был вынужден признать: жизнь может быть очень простой.

На самом деле его жизнь тоже не была сложной. Лука занимался тем, чем хотел, у него была любимая девушка, которая его любила, он уже продал несколько картин. Никаких препятствий на пути.

И все же. Было что-то, чего не должно было быть.

— Я тебя люблю.

Дора верила, что Андре ее любит. Она тоже его любила. Даже, если она ему никогда об этом не говорила. Ей было нелегко. Всякий раз слова застревали где-то под языком. Как будто боялись света.

— Я люблю тебя.

В ответ Дора обняла его. Они были знакомы всего месяцев шесть, но Доре было хорошо, она чувствовала себя с ним как дома.

Андре был старше на четыре года, почти закончил учебу — изучал экономику — и уже работал у своего отца в банке. Он был умен и усерден. И в отличие от Доры разбирался в финансах. Он постоянно подтрунивал над ее наивностью в денежных делах:

— Когда станешь богатой и знаменитой, позволь, пожалуйста, мне заниматься твоими финансами.

— С удовольствием, — отвечала Дора. Ей было все равно, она об этом не думала. Ее голова была занята совсем другими вещами.

— Пойдем перекусим. На углу открылся новый ресторан. Еда, говорят, превосходная.

— И дорогая.

— Тебя не должно это беспокоить. Я хочу побаловать мою vedette [4] Звезда, знаменитость (фр.) . — Он взял ее за руку.

— Ты сноб, — весело сказала Дора. Ей не хотелось, чтобы он так легко смог ее уговорить.

— И как ты меня только терпишь...

— На самом деле я не голодна. Мне еще нужно выучить роль. В первый же день нам задали домашнее задание! — Дора стояла неподвижно и смотрела в сторону.

— Есть тебе тоже нужно. А затем я помогу тебе с ролью.

— Это что-то новенькое!

Она рассмеялась. Обычно с его помощью она всегда оказывалась в постели.

Андре развернул ее к себе и крепко обнял, уткнувшись подбородком ей в макушку. Он высокий.

— Я не виноват, что ты такая сладкая и от тебя невозможно оторваться. Я не виноват, что каждую минуту думаю о твоем нежном ротике, твоей упругой груди, твоих...

— Стоп, стоп, стоп! Как раз об этом я и говорила!

Дора только делала вид, что злится, продолжая с ним целоваться и позволяя его рукам ласкать спину. Прямо посреди улицы. Чувствуя нарастающее желание, Дора закрыла глаза, ей было хорошо. Она услышала его легкий стон...

— Мне нужно идти. — Ее голос звучал не слишком уверенно.

— Нельзя быть такой жестокой... — Его губы слегка касались ее уха.

— Правда, пора. И дело не в том, что я не хочу.

— Тогда пойдем в машину, миг — и мы будем у меня... Подумай, кровать... большая, теплая и...

— Сумасшедший.

— Тогда к тебе.

— Так, я иду домой, а ты возвращаешься в банк. Мы можем встретиться вечером и наверстать упущенное. Я обещаю тебе маленький бонус, если ты меня сейчас отпустишь и дашь мне выучить роль...

Андре так внезапно убрал руки, что Дора чуть не упала. Она чувствовала себя неуверенно без его объятий. Ощущение утраты и сожаления было как удар в живот.

Но она его отпустила.

Она слышала чей-то смех?! Ее новая роль потешалась над ней, только и всего, как сказала бы мама. «Не нужно все время пытаться все понять», — подумала Дора и поспешила домой.

— Я люблю тебя, — прошептала Клара.

Лука встал и подошел к ней. Она так и не рискнула к нему прикоснуться. Она соблюдала правила. Они долго смотрели друг на друга. Лука рассмеялся и положил руки ей на плечи:

— Чем так вкусно пахнет?

Она взяла его за руку и потянула в кухню. Маленькое помещение было слишком скудно обставлено для такой прекрасной стряпухи, как Клара. Но, тем не менее, ей удавалось постоянно баловать их чем-нибудь вкусненьким. Лука любил, когда Клара для него готовила. В этом было что-то интимное. Особенно если она пользовалась духовкой. Совершенно не важно, пекла ли она пироги или запекала овощи. Печка излучала тепло, не имеющее ничего нищего с бытом. Родной дом. Чувство защищенности. Летний пляж. Полуденная жара.

Они обедали за накрытым столом, неровной доской на трех шатких ножках.

Лука быстро наелся. Он ел мало. С удовольствием, но мало. Лука слегка откинулся на спинку стула, который того и гляди мог развалиться. Он довольно улыбнулся Кларе. Она протянула ему руку. Лука немедленно схватил ее:

— А теперь я хочу заняться с тобой любовью.

Когда Дора пришла домой, родители молча сидели в гостиной, каждый в своем кресле, и смотрели на дверь. Никаких «я люблю тебя». Непривычно, что отец, зарабатывающий планировкой и строительством эксклюзивных квартир и домов, в семь вечера был дома, а мама не пропадала в дорогом ресторане с очередным молодым дарованием, чьи стихи она непременно хотела опубликовать в своем маленьком издательстве.

— Кто-то умер?

Дора по-прежнему стояла в дверях. Отец посмотрел на маму, та не обратила на него внимания. Она смущенно улыбалась дочери, напоминая ребенка, который что-то натворил, но надеется, что никто ничего не заметит, и его не будут ругать.

— Мы разводимся, только и всего.

Лука занимался любовью с Кларой. Страстно и чувственно. У него в голове постоянно возникали различные картины. Он целовал ее губы и тосковал по кисти. Ласкал ее гладкое тело, словно расписывая пальцами голый холст.

— Мама влюбилась.

Голос отца звучал язвительно, насмешливо, оскорбленно и немного зло. Он снял очки, протер, надел обратно, снова снял, снова протер и опять надел. У Доры начала кружиться голова. Она перевела взгляд на маму, которая просто сидела в кресле и смотрела перед собой, будто рассматривала красивую картину.

— Разводимся. Только и всего.

— Тебе, кажется, это нравится!

— Я не выдержу с тобой больше ни дня. Не говоря уж о ночи.

— Надо же. Скажите, пожалуйста.

— Все кончено, Иван.

— Я не согласен.

— Не с чем соглашаться. Это просто так.

— Кто сказал?

— Я сказала.

— С каких пор ты начала решать такие вещи в одиночку?

— С тех пор, как больше не люблю тебя.

Дора вышла из комнаты. «Словно в дурном кино», — подумала она. Она закрыла дверь, чтобы ничего не слышать. Воцарилась неестественная тишина. Словно она была последним живым существом на земле. Она легла на кровать и включила музыку. Джаз. Все что ей нужно. И не важно, что мама считала ее слишком юной для джаза. Восемнадцать, так не пойдет, только и всего. Дора всегда была другой. Маме порой было сложно справиться с такой дочерью. Только и всего. В тихом и глубоком звучании слышался морской прибой. Любовь, вечность, смерть. Дора почувствовала, как в груди стало тепло.

— Завтра приедет Ана. — Голос Луки звучал слегка взволнованно.

Клара посмотрела на него, рассеянно и довольно улыбнулась, как будто еще не пришла в себя.

— Ну, как тебе мое новое жилье?