Дженнифер Холл - Звездное качество

— А ты точен.

Хизер, в юбке и жакете из черной мерлушки, открыла дверь своей квартиры.

— Не стесняйся, я не кусаюсь, — она открыла дверь шире. — Входи.

Питер пошел за ней следом, обратив внимание на афиши, с которых смотрела Хизер, все — из тех второсортных фильмов, где она снималась в главных ролях.

— Твои шедевры? — сказал он, указывая на них.

— Что я слышу? Какая снисходительность, — возмутилась она. — Питер, ты меня удивляешь. Поверь, не стоит бросать камни. Я считала тебя человеком с широким кругозором, воспитанным, способным принимать решения, который живет сам и другим дает такую возможность.

— Как это понимать?

Хизер направилась к открытому бару.

— Не надо так резко, — достала бутылку шотландского виски. — Выпьешь?

— Я пас.

— Тогда усаживайтесь поудобнее.

Питер неохотно сел в белое кожаное кресло, решив сразу взять инициативу в свои руки.

— Мы могли бы перейти к тому, для чего я здесь? — фыркнул он.

Хизер со стуком поставила все на место, отошла от бара и уселась на белый кожаный диван, соблазнительно положив ногу на ногу.

— Не могли бы мы быть хотя бы повежливее друг с другом? Ты мне нравишься, в самом деле.

— Прости мой скептицизм, но в это верится с трудом.

— Почему? Это правда, — она смотрела на него открыто и серьезно.

— Если бы это была правда, ты не стала бы меня шантажировать. Почему бы нам не перейти прямо к делу?

Хизер возмущенно тряхнула головой.

— Питер, шантаж — ужасное слово. Все, что мы должны сделать, — это помочь друг другу.

— Прибереги свои драматические способности для камеры и переходи к делу. Я, кажется, догадываюсь, в чем дело.

— Догадываешься? — она потягивала свой напиток.

— Ты хочешь роль Оливии в «Долгой дороге домой» и надеешься использовать меня, чтобы заставить Марка дать тебе эту роль.

— Не совсем так. Видишь ли, Питер, речь идет о твоем маленьком секрете, который, если ты не станешь играть по моим правилам, может стать общественным достоянием.

— Докажи, — сказал он с ноткой самодовольства.

Волнение Питера после звонка Хизер улеглось: что она может доказать? И кто ей поверит? Она просто мстительная актриса, не получившая роль. Для ее карьеры это не сулило ничего хорошего.

Хизер смиренно вздохнула.

— Ладно. Мне бы не хотелось переходить к доказательствам, но вижу, что придется, — погас свет, и широкий экран засветился. Она взяла в руки дистанционное управление. — Взгляни, это видеозапись. Думаю, она тебя заинтересует.

Увидев на экране себя и Барри в кровати, Питер внезапно ощутил тошноту и сухость во рту, а затем почувствовал горечь.

— Где ты достала это? — почти шепотом спросил он. Хизер выключила телевизор и включила свет.

— Какое это имеет значение? Пленка принадлежит мне. Если захочу — могу показать ее любому.

Она направилась к бару и налила шотландского виски, подав бокал Питеру.

— Выпей. Тебе не помешает.

Питер потянул виски.

— Чего ты хочешь? — голос его стал хриплым, хотя он знал, какой будет ответ.

— Питер, ты уже выложил карты на стол.

Закрыв глаза, он простонал.

— Оливия.

— Да, — задумчиво сказала Хизер. — Это было бы очень хорошо, но я не настолько несносна — хочу играть честно. Все, к чему я сейчас стремлюсь, это попасть на прослушивание к Марку Бауэру.

Питер, потягивая виски, посмотрел на нее с недоверием.

— И только?

— Представь себе, — Хизер согласно кивнула. — Я хочу, чтобы ты представил меня Марку. Заинтересуй его. Устрани все препятствия. У меня на видео записаны лучшие мои отрывки. Покажи ему. Устрой только прослушивание, остальное я сделаю сама.

— А если я не смогу?

Хизер покачала головой, давая понять, что этого не должно быть.

— Ты должен. Для своего же блага. Иначе твой отец узнает, что престиж семьи подорван, — она подняла тост в честь Питера. — Договорились?

Дрю Стерн пытался пройти через толпу фотографов и репортеров, которые, словно пчелы, толклись и жужжали у входа в «Спаго». Моментально щелкнула камера, вспыхнул яркий свет, и в его сторону повернулись все микрофоны.

Репортер «Энтертейнмент тунайт» буквально бросился к нему, задавая вопрос.

— Дрю, что нового в твоей жизни?

Дрю деликатно отклонился в сторону, продолжая идти вперед. Он удивился.

— Чтобы кто-нибудь был в моей жизни?

— Дрю, а ты кого-нибудь имеешь в виду?

— Мне бы хотелось, — в его памяти вдруг всплыло женское лицо, то, которое он увидел на пляже, а потом в открытом кафе. Кто она? И почему он не может ее забыть?

Уже в ресторане Дрю переходил от одной группы к другой. Приветствовали его тепло, но как-то формально, со смущением — Дрю Стерн редко посещал голливудские вечеринки. И всегда приходил один.

Дрю не волновали сплетни, возникающие по поводу его появления. Он и сейчас не собирался здесь долго оставаться — не любил голливудские вечеринки, отличающиеся претенциозностью и фальшью, качествами, только отталкивающими его. Дрю интересовало только хорошее кино, а голливудские фанфары и спесь его абсолютно не трогали.

Званый вечер в «Спаго» был устроен в честь вышедшего в прошлом месяце приключенческого фильма. В воздухе пахло деньгами. Продюсер Чак Марсден лично пригласил Дрю. Симпатия к Чаку и их хорошие рабочие взаимоотношения заставили его посетить вечер.

Взяв с подноса бокал шампанского, Дрю осмотрелся: блестящая публика, ничего не скажешь.

Голди Хон и Курт Рассел заинтересованно беседовали с Мелом Гибсоном и Шер. В уголке ресторана Донна Милз потягивала шампанское, а Джеки Коллинз усердно намазывала икрой бутерброд. Фей Дануэй пыталась завладеть вниманием Джека Николсона и Алека Болдвина.

Внезапно рука Дрю с бокалом шампанского замерла в воздухе — в противоположном конце ресторана он увидел мелькнувшую фигуру женщины.

Это была она!

Поставив в сторону бокал с шампанским, Дрю прошел через весь ресторан, стараясь не потерять ее из виду и сократить дистанцию между ними. На ней было красное короткое платье, волосы высоко подняты и закручены в узел. Издалека она выглядела настолько сексуально-привлекательной, что у Дрю вдруг вспыхнуло желание заняться с ней любовью.

Он настиг ее, когда она уже подошла к парадной двери, и коснулся ее плеча, желая встретиться с ней и, наконец, узнать, как ее зовут.

— Да? — спросила она с ноткой равнодушия, повернувшись к нему, — это была не она, не та женщина, которую он собирался увидеть.

— Простите, ошибся, — сказал он, собираясь уйти. — Я принял вас за другую.

Женщина обрадовалась: она узнала его, и от ее равнодушия не осталось и следа. Протянув свою руку, юна ласково сказала:

— Не уходи, милый, — он заметил в ее голосе легкий южный акцент. — Не спеши, — она все еще протягивала руку. — Меня зовут Мона, — ее брови изогнулись. — А ты Дрю Стерн.