Мэг Кэбот - Принцесса на стажировке

После этого я с бешено бьющимся сердцем повернулась к директрисе Гупте, бросила ей микрофон и выбежала из зала. Под гром аплодисментов.

Я сбежала в туалет и закрылась в кабинке. Суть в том, что я чувствовала себя очень странно. Я хочу сказать, никогда в жизни я вот так не выходила перед публикой и не делала ничего подобного. Я, правда, выступала по поводу счетчиков для парковки, но это было совсем другое дело. Я не просила людей поддержать меня лично. Я агитировала их в поддержку меньшего ущерба для инфраструктуры и более высоких поступлений в бюджет. А это, можно сказать, совсем плевое дело.

Но сегодня – совсем другое дело. Сегодня я просила людей довериться мне и отдать мне свои голоса. И это вам не Дженовия, где поддержка мне, можно сказать, обеспечена автоматически, потому что у них все равно нет никакой другой принцессы. Только я. И что бы я ни сказала, все проходит. Точнее, будет проходить, когда я взойду на трон.

Ой, в коридоре слышны голоса. Должно быть, дебаты закончились. Интересно, что Лана сказала в своем опровержении? Наверное, мне стоило остаться, чтобы выступить с опровержением на ее опровержение. Но я не смогла, просто не смогла.

О, нет, только не это! Сюда идет Лилли…

14 сентября, понедельник, ТО

Ну, это было занятно. Я имею в виду ланч. Все считали своим долгом остановиться возле моего столика, поздравить меня и сказать, что я завоевала их голоса. Это было даже круто. Я хочу сказать, ко мне подходили не только ребята из нашей группировки – группировки ботаников, но и скутербои, и панки, и члены драмкружка и даже несколько спортсменов. Было так странно разговаривать с ними, ведь обычно, когда мы встречались в коридоре, они меня просто не замечали.

И тут вдруг все как будто резко захотели сесть за мой столик – для разнообразия. Только сесть они не могли, потому что к нашей обычной компашке присоединилась Перин, и свободных мест не осталось.

Сегодня за нашим столом была особенно праздничная атмосфера – а все из-за парочки хороших новостей, по крайней мере, я лично считала их хорошими. Одна из новостей такая: после того, как я выбежала из зала, Лана попыталась выступить с ответным словом, ее освистали и она даже не смогла вставить ни словечка. Директрисе пришлось прибавить звук в динамиках, она прибавляла его до тех пор, пока шум в зале не стал невыносимым, и тогда все наконец стали успокаиваться. Потом Лана в слезах покинула зал. (Так ей и надо. Я не представляю, как мне теперь прикрепить обратно школьную эмблему, которую она оторвала. Мама шить не умеет. Наверное, придется попросить бабушкину горничную.)

Но это не единственная хорошая новость. После того как Лилли все-таки сумела вытащить меня из туалета, я наткнулась в коридоре на маму, папу и бабушку. Мама меня обняла – Рокки мне улыбался – и сказала, что гордится мной.

Но самая потрясающая новость была у папы. С ним связался командир отряда аквалангистов Королевских военно-морских сил Дженовии и сообщил, что мои улитки Aplysia depilans наконец-то начали поедать ядовитые водоросли! Честное слово! За одну ночь они уже практически очистили площадь в тридцать семь акров и наверняка успеют уничтожить их до октября, когда вода в Средиземном море станет слишком холодной для них и они умрут.

– Но насчет этого не волнуйся, – сказал папа, улыбаясь. – Я уже представил парламенту законопроект, по которому в случае, если кто-либо из наших соседей допустит проникновение на нашу территорию ядовитых водорослей, будущей весной в залив будет доставлено еще десять тысяч улиток. Я просто ушам своим не верила.

– Значит, нас не исключат из Евросоюза?

Папа был в шоке.

– Миа, – сказал он, – об этом не могло быть и речи. То есть, я хочу сказать, несколько стран были бы не против вытолкнуть нас из Евросоюза, но, думаю, это были те самые страны, которые ответственны за возникновение этой экологической катастрофы. Так что никто не воспринял всерьез их призывы нас исключить.

И он говорит мне об этом только сейчас! Очень мило, папа. Как будто это не я не смыкала глаз всю ночь, переживая из-за этих улиток. Ну, может, не только из-за них, из-за разного другого тоже.

Примерно в то же время я заметила, что неподалеку стоит мисс Мартинез. Она выглядела… я бы сказала робко, по-другому ее вид не опишешь.

– Миа, – сказала она, когда я закончила обниматься с папой (я бросилась ему на шею от радости, что мои улитки спасли залив). – Я только хотела сказать, что ты произнесла замечательную речь. И ты права. Популярная культура не обязательно пустая и лишена каких бы то ни было достоинств. У нее есть свое место в мире, так же как и у высокой культуры. Мне очень жаль, если у тебя сложилось впечатление, что вещи, о которых тебе нравится писать, менее ценны, чем более серьезные предметы. Это не так.

Вот это да!!!!!

Правда, радость от моей победы была несколько омрачена тем, что все это время папа на нее вроде как пялился. Но все равно. Думаю, вряд ли папа станет встречаться с женщиной, которая на самом деле знает, что такое герундий. Его предыдущая подружка думала, что герундии – это такие злобные вонючие грызуны.

Кстати, сразу после этого ко мне подошла бабушка, она взяла меня под руку и отвела в сторонку.

– Вот видишь, Амелия, – прошептала она своим скрипучим шепотом, отдающим «сайдкаром». – Я тебе говорила, что ты справишься. На тебя снизошло вдохновение, это совершенно точно, я почти чувствовала, как между нами витает дух святой Амелии.

Самое странное, что я тоже вроде как чувствовала то же самое. Но я не стала об этом говорить. Вместо этого я сказала:

– И что же, бабушка, где то секретное оружие, о котором вы с Лилли говорили? И когда вы собираетесь пустить его в ход?

Вместо ответа бабушка взяла двумя пальцами мою почти оторванную эмблему СШАЭ и спросила:

– Что с твоим пиджаком? Честное слово, Амелия, тебе бы следовало получше заботиться о своих вещах. Принцесса не должна выглядеть как оборванка.

Но все равно. Все это было здорово. Особенно мне понравилась та часть, когда бабушка сказала, что вынуждена отменить мои уроки принцессы на один день, потому что ей нужно побывать у косметолога. Наверное, от перенесенного стресса, когда она помогала Лилли с выборами, у нее расширились поры.

Короче говоря, всего этого почти хватило, чтобы я решила, что в жизни наконец-то хоть что-то получается по-моему. Но тут я вспомнила про Майкла, который, кстати, сегодня ни разу не позвонил, даже сообщение не прислал, чтобы пожелать мне удачи в дебатах, не поинтересовался, как я себя чувствую, – ничего. Если разобраться, после нашего разговора насчет Этого Дела я с ним больше ни разу не пообщалась.

А тот разговор, должна признать, прошел не совсем так, как я надеялась. Но все равно, Майкл мог бы и позвонить. Даже если я не отвечаю на его звонки или письма по электронной почте.