Ольга Иженякова - Обратная сторона

— Фая, айда квасить!

…Статуя золотой женщины, по преданию, привезена из Индии. Еще восемьдесят лет назад ей приносили жертвы и почитали как верховное божество народа манси. Легенды гласят, что она полностью сделана из золота, губы — из рубина, глаза зеленые, изумрудные. Когда дневной свет попадает ей в глаза, в них появляется неземной блеск, который, кто хоть раз видел, не забудет никогда.

Но однажды злоумышленники-иноверцы отпилили ей руки. Разъяренные аборигены нашли их и в прямом смысле слова разорвали на части, а кровью убитых обмазали места спилов. В начале двадцатого века божество спрятали, и с тех пор его ищут.

Впрочем, археологов интересует не столько уникальный нахрачинский идол, сколько древние цивилизации, существовавшие на местах нынешних стойбищ.

Доподлинно известно, например, что в четырнадцатом веке в Ханты-Мансийском округе жили представители сразу нескольких культур. Многие из них отличались довольно высоким уровнем развития. Об этом свидетельствуют неплохо сохранившиеся с тех времен предметы с всевозможными, порой весьма остроумными надписями: оригинальные подсвечники, шкатулки с затейливыми рисунками, миниатюрные ложечки, блюдца, монеты, наконечники, чашки, женские украшения (правда, в отличие от современных, довольно тяжелые и объемные).

Утром часть нашей экспедиции отправляется на поиски места предполагаемых раскопок. К ним сразу же присоединяется пара хозяйских собак. Сегодня моя очередь готовить обед.

Внезапно в проеме палатки появляется заспанный Антипа и говорит, что там, куда направилась сейчас экспедиция, копать не следует, поскольку это змеиная гора — проклятое предками много веков назад место.

— Вы же бабы молодые, вдруг потом уродов нарожаете.

Я не поняла связи между раскопками на змеиной горе и рождением уродов. Тогда Антипа, жестикулируя, пояснил:

— Это проклято место, понимашь, баба? А раз проклято, значит, проклятие может лечь и на тебя, и на потомков!

Я налила хозяину компота и, извиняясь, сказала, что не его дело решать, где копать опытным археологам. Антипа, видимо, подумал, что я его угостила вином, уверенно поднес стакан к губам, но, распробовав, поморщился, сплюнул, поставил стакан на стол и ушел. Я решила, что он обиделся. Но через пару минут Антипа вернулся и протянул мне пустую литровую банку. На дне пожелтевший клык.

— Это что такое? — спросила я, указывая на содержимое банки.

— Это зуб медведя-шатуна, — пояснил хозяин. — Давай наливай сюда водки, слышь? — Заметив мое недоумение, Антипа заявил: — Наливай быстро моему маленькому богу.

Когда к обеду вернулась уставшая экспедиция, я рассказала про змеиную гору. Мои спутники к сообщению отнеслись серьезно и решили исследовать другое, помеченное на карте место.

Признаться, мне тогда было непонятно, почему образованные люди верят в старые мифы. Но потом, после долгих размышлений я пришла к выводу, что везде — как на земле, так и в человеческом сознании — должны быть места, в которых копать до поры до времени запрещено. Почему? Да все очень просто.

Человечество знания должно получать определенными порциями. Если где-то хватить лишку — случится сбой, который может привести к нарушению всей жизненной системы давно сложившегося уклада. И тогда катастрофа неизбежна, а последствия ее непредсказуемы. Ведь много тысяч лет назад на Земле наверняка жили люди, и, вполне возможно, их цивилизация развивалась по тому же пути, что и наша. Но потом что-то произошло, и от тех людей не осталось и следа. Все тайны хранит Земля, и она вряд ли когда-нибудь их выдаст.

Эх, человек, человек! Я теперь часто об этом думаю…

На следующий день я подошла к Антипе и сказала, что я — журналистка и хотела бы взять у него интервью.

— Да бери что хошь, — улыбнулся хозяин. — Ты мне сразу понравилась. У тебя зубы вон какие белые и ровные, видать свои. А мне два передних еще в армии выбили, я в кочегарке служил. Сразу после учебки в кочегарку послали, там полтора года и прослужил: тепло, хорошо, а чего мне еще надо?

Пошутили один раз русаки надо мной, сказали: «Антипа, натопи да смотри, чтобы пожарче». Я и натопил. А в топке прапорщик Лазарев — такой был у нас наполовину хохол, вреднючий, как покалеченный таракан, — чего-то там спрятал. Ну и сгорело все к едрене матери его имущество. Хоть бы предупредил кто!

Прибежал этот придурок весь красный и с размаху ка-ак даст мне! «Это тебе, тундра, — только и сказал, — чтобы знал, как в теплую погоду казенный уголь жечь». А мне откудава знать, что у вас значит теплая погода, если при первом легком снеге, когда еще не все зверье на зимовку залегло, вы в теплые шубы оборачиваетесь, унты кожаные по самые колени одеваете, шапками подбородки, как малые дети, обвязываете, сосульки тают, а вы дрожите от холода…

Антипа сплюнул, достал трубку, закурил, а потом продолжил:

— Я русский язык хорошо знаю, в школе учился восемь лет, в армии каждую неделю газеты читал, и устав маленько знаю, три положения даже наизусть рассказать могу, а вот вас, русаков, не понимаю. Хоть убей! Какие-то неправильные вы. Вам на погоду или природу плевать, а мужики с молодыми бабами разговаривают как с умными.

У бабы в молодости нету ума, потому что есть желания, это же ясно как божий день. Молодая баба — все равно что неспелая клюква: розовая, привлекательная, а неспелая изнутри. Запасешься такой — и вся махом закиснет. А зрелую по первому морозу соберешь, так всю зиму простоит и ничего с ней не случится. Это же просто, очень просто.

После этих слов он тяжело вздохнул, посмотрел на меня, повернулся и вышел из палатки.

Раскопки завершились удачно. Мы нашли много серебряных предметов, преимущественно домашнюю утварь и монеты. Удалось также установить, чем питались наши предки. Более того, мы попробовали приготовить сами по древнему рецепту мясной бульон с травами и без соли. Гадость неимоверная. Впрочем, везде нужна привычка, особенно в таком деле, как еда.

Вскоре, после детального исследования, наши находки будут выставлены в одном из музеев города Екатеринбурга.

А мне на прощание Антипа сказал:

— Ты… это, слышь, приезжай, когда захочешь, я тебя за бутылку завсегда пущу в свой чум и рыбы дам сколь хошь. Я имею в виду настоящей рыбы — там нельмы ли, муксуна ли, а не этой сорной щуки, язя, леща или карася. Ими только собак кормить. Я такую рыбу сразу же выбрасываю, а на кой она мне? А бабе моей купи этой… как ее… зубной пасты, будь она не ладна, она у меня — видела? — какая моднячая вся из себя ходит. Когда паста есть, так, считай, каждый день зубы в ручье чистит, прям с самого утра, говорит, хорошо во рту после пасты-то… А статую вы все равно не найдете. Ее ищут-ищут и ученые бабы, и мужики, а все равно не найдете. Кто святыню выдаст, знаете, что тому может быть? И, это самое, клеенки купи, метра два. Если ее в нарты бросить, нарты потом долго не мараются. А мне зачем новые нарты марать-то?