T Novan - Под прицелом ...

Келс закуталась в гостиничный халат, подобрала под себя ноги, и сидит с влажными волосами, свободно ниспадающими на плечи. Она – само воплощение очаровательности. Если это и означает постоянные отношения, мне это нравится. Даже само ее присутствие успокаивает меня. У меня нет ощущения, что я должна ей что-либо доказывать. И поэтому все чего я хочу – это доказать самой себе.

Кажется, мне стоит позвонить маме и поговорить с ней об этом.

Но мне не нравится видеть Келс такой обеспокоенной. И думаю, знаю, как ей помочь.

Иду к своему чемодану и открываю его. Там я спрятала вчера вечером свой подарок. Мы можем готовить репортаж или находиться в Нью-Йорке перед лицом угрозы сибирской язвы, но черт возьми, мы-таки отметим наше первое Рождество как полагается.

Спрятав подарок за спиной, я подсаживаюсь к Келс.

- Ты в порядке?

- Можно было подумать, что меня это больше не беспокоит, - вздыхает она. – Эта женщина запугивала меня тридцать два года, и которых последние пятнадцать я давала ей отпор, но ей все еще удается заставить меня себя чувствовать столь ужасно.

- Это потому что ты ее любишь, несмотря ни на что. Ты же ее дочь.

- И почему только у меня нет такой мамы, как твоя?

Я улыбаюсь и глажу ее по щеке.

- Но я могу поделиться своей. А ты своей. Тогда тебе не будет так скверно на душе. Как думаешь - это будет честно?

Она целует мое запястье.

- Мне кажется, это неравноценный обмен. Но в любом случае, спасибо тебе!

- Нет, ты не можешь благодарить меня, пока не откроешь вот это, - передаю ей коробочку с небольшим реверансом. – Счастливого Рождества, Келс!

Она моргает и долго смотрит на коробочку в своих руках. Я почти боюсь, что она снова расплачется. Но вместо этого она вскакивает со стула и опрометью несется к своему чемодану.

Я очень надеюсь, что она меня сейчас не бросит.

Мои страхи рассеиваются, когда она возвращается с коробкой, обернутой в яркую упаковку, и вручает ее мне.

- Счастливого Рождества, Харпер!

Со счастливым выражением лица я беру коробку, радуясь, что она не сбежала от меня и что думала обо мне. Даже если бы это был обычный кусок резины, мне было бы все равно. Если она что-то мне дарит, это самый лучший подарок в мире.

- Ты первая, - предлагаю ей.

Впервые она не спорит со мной. Келс открывает квадратную черную коробку и вопросительно смотрит на меня.

- Это же не …? – ее голос срывается. Она знает, что это не кольцо, судя по размеру коробочки. Я предполагаю, что она протестует против стоимости подарка. Это неважно. У меня и так больше денег, чем я могу потратить. И мне нравится тратить их на нее.

Она снимает крышку и восхищенно приоткрывает рот, поднося руку к шее, где вскоре будет находиться это ожерелье.

- Оно великолепно, Харпер. Спасибо тебе!

- Тебе нравится?

Она кивает и достает из коробочки. Это ожерелье из платины, с бриллиантами в два карата.

- Поможешь мне?

- С удовольствием, - я становлюсь сзади и застегиваю ожерелье вокруг ее шеи, и не могу удержаться, чтобы не поцеловать ее.

Затем делаю шаг назад и улыбаюсь.

- Боже, ты так прекрасна!

- А теперь открой свой подарок, - отвечает она краснея.

Я послушно срываю обертку. Честно говоря, никогда не понимала, зачем нужны эти слои упаковки – только лишняя работа и бесцельная трата бумаги.

Внутри нахожу «Ролекс».

Мне всегда нравилась эта марка часов. Я тотчас узнаю модель – это «Ролекс Президент» - с платиновой крышкой и бриллиантовыми делениями часов.

Судя по всему, мы обе выбрали похожий материал: платину и бриллианты.

Надеюсь, это значит, что мы доживем до бриллиантовой годовщины. С этой женщиной я могла бы прожить шестьдесят лет.

- Мне очень жаль, мама! – слышу ее протестующий возглас, когда возвращаюсь в нашу комнату.

О, кажется у кого-то есть проблемы и нужно принести свои извинения. Я смеюсь над ней, пока закрываю дверь. Она всплескивает руками точно так же как это делала ее мама в Новом Орлеане.

- Мы работаем! – она замолкает и слушает ответ, отстранив трубку на некоторое расстояние от уха. – Я знаю, знаю. Но ты же тоже знаешь, как это бывает. – Судя по выражению лица Харпер, мама очевидно об этом даже и не догадывается. – Да, мама, семья на первом, втором и последнем месте. Мне очень жаль. Я была неправа. Я ошибалась, - говорит она понурившись. – Мама, ты же знаешь, как я тебя люблю.

Я падаю на кровать, стараясь приглушить свой смех подушкой. Я еще никогда не видела такого виноватого выражения лица у Харпер.

Она протягивает руку и трясет меня, держа за пояс моих джинсов. Я оглядываюсь и вижу, что она показывает мне язык.

- Да, мам, Келс здесь со мной. Хочешь поговорить с ней?

Я качаю головой, но она настойчиво кивает. О, кажется, я ее обидела.

- Мам, подожди, - она придерживает трубку плечом и обращается ко мне. – Ладно, нахалюга, иди сюда – сейчас ты свое получишь. Мне уже всыпали по первое число.

Я приподнимаюсь на локтях и беру у нее трубку. Харпер с облегчением прислоняется к спинке кровати и вытягивает ноги во всю длину. Улучив момент, я взбираюсь к ней поближе и кладу голову на ее бедро. Ее рука тут же начинает поглаживать мои волосы. Это так приятно.

- Здравствуй, мама. Счастливого Рождества!

- Желаю счастливого Рождества и тебе, моя девочка. Как там моя дочь обращается с тобой в этот рождественский день?

- Очень хорошо, мама. Если бы ты только видела, какое ожерелье она мне подарила! О-ля-ля! – Харпер хихикает подо мной и слегка царапает мою шею.

- Когда вы с моим дитем приедете домой? Без вас праздник не в радость. Роби страдает без своей напарницы по играм, а тебя мы ждем на твоем месте на кухне.

Я смеюсь, представив себе эту сцену. Мы бы так хотелось, чтобы мы сейчас оказались там!

- Очень скоро, мама. Нам нужно только закончить репортаж. Может быть, мы остановимся у вас на обратном пути в Лос-Анджелес. – Я переворачиваюсь на спину и смотрю на Харпер, которая улыбается и с энтузиазмом кивает мне. – Мы можем пригласить тебя с папой, а также Роби и Рене на ужин, чтобы отпраздновать Новый год.

- Хорошо. Тогда мы вас ждем. Поцелуй мою малышку за меня и скажи ей, что я люблю ее.

- Да, мама. До-свидания! – Я передаю трубку обратно Харпер, которая кладет ее на ночной столик.

- Смотри, ты ее испортишь, - предупреждает она. – Уступишь один раз – будешь уступать всю жизнь.

- О, перестань, малышка, - дразню ее и широко раскрываю объятья. – Мама сказала мне поцеловать тебя.

Думаю, она имела в виду совсем другой поцелуй, но я верю в импровизацию.

Если бы не несколько маленьких елочек на столах, можно было бы и не догадаться, что сейчас праздник. Когда мы с Харпер приезжаем в офис, агенты ФБР уже носятся вокруг в полной суматохе. Ну еще бы – кроме нашего психа, у них есть пара сотен других, которых они разыскивают. По каналу связи постоянно передаются новые словесные описания, которые рассылаются полевым агентам и во все местные отделения ФБР. Мы даже могли бы сделать несколько репортажей про некоторых из них.