Нора Робертс - Найди свою мечту

«Какой длинный путь!» – подумал Фелипе. И дело не только в расстоянии, отделяющем Сан-Диего от скал над заливом Монтерей. Сколько лет пролегло между ними! Сколько долгих лет!

Когда-то он был молод и настолько уверен в своих силах, что мог часами бродить по этим скалам и даже взбираться на них верхом. Он дерзко бросал вызов судьбе, радовался головокружительным высотам, бешеным порывам ветра, грохоту волн. Ему казалось, что весной каменистые утесы расцветали только для него, и он дарил эти цветы Серафине.

Оглядываясь на свою юность, Фелипе отчетливо видел незамутненную годами картину: Серафина смеется и прижимает к груди маленькие невзрачные цветы, словно драгоценные розы из оранжереи.

Теперь его зрение ослабло, силы истощились, но память осталась свежей. Яркие, живые воспоминания в немощном старом теле – вот его наказание! Все радости, что встречались с тех пор в его суровой жизни, всегда были окрашены смехом Серафимы, доверием, светящимся в ее темных глазах. Его первой безоглядной любовью…

Он потерял ее сорок лет назад, а вместе с нею и часть себя – самую лучшую часть. Он пошел на войну, чтобы доказать, что он мужчина, но вместо этого доказал, что он трус. Фелипе не сумел выдержать ужасов войны, не смог поднять меч. Он спрятался среди мертвых, а потом малодушно бежал с поля боя.

Но тогда он был так молод, так страстно хотел жить! Разве кто-нибудь бросил бы в него камень? Фелипе пытался оправдать себя, но все-таки не решился вернуться домой.

Он позволил друзьям и родным поверить в свою смерть, смерть воина… даже героя. Стыд и гордость заставили его так поступить. Такая малость – гордость и стыд. Но жизнь соткана из множества мелочей, и он никогда не мог забыть, что этот стыд и эта гордость стоили Серафине жизни.

Обессилев, Фелипе опустился на камень и прислушался: до него долетал рев воды, сражающейся с утесом, пронзительные крики чаек, шелест волнующейся под резкими порывами ветра зимней травы. Дрожа от холода, он закрыл глаза и снова погрузился в воспоминания.

Серафина…

Она навечно останется юной прелестной темноокой девушкой, ей не суждено было состариться, как ему. Она не захотела больше жить и в отчаянии бросилась в море. Она слишком сильно любила его – беспечного юношу, не понимавшего тогда, что ничто не длится вечно.

Поверив в его смерть, Серафина не перенесла этого и умерла сама – разбила свое будущее о скалы.

Фелипе горевал о ней. Только Бог знает, как он горевал! Но он не смог последовать за ней в небытие. Он отправился на юг, отказался от своего имени и дома, взял новое имя и построил новый дом.

Фелипе даже нашел новую любовь, хотя, конечно, не такую нежную и трепетную, как его любовь к Серафине. Это было нечто твердое и прочное, построенное на доверии и взаимопонимании.

Он сделал все, что было в его силах. Он прожил достойную жизнь со всеми радостями и горестями, что делают человека человеком. Он любил женщину, растил детей и внуков, сажал сады. Он был удовлетворен тем, что оставляет после себя.

Однако никогда Фелипе не забывал девушку, которую любил. И которая погибла из-за него. Он никогда не мог забыть ту трогательную невинность, с которой она отдавалась ему. Они любили друг друга тайно – оба такие юные, такие неопытные. Они мечтали о совместной жизни, о доме, который построят на ее приданое, о будущих детях…

Но когда пришла война, Серафина спрятала свое приданое – символ девичьих надежд, – чтобы оно не попало в руки американцев, и Фелипе догадывался, где именно. Он ведь прекрасно понимал свою Серафину: ее логику, ее чувства, ее силу и слабости. Однако Фелипе никогда не пытался найти золото и драгоценности, спрятанные Серафиной, хотя знал, что ему предстоит провести остаток жизни в нужде.

Старость, посеребрившая его волосы, ослабившая зрение, угнездившаяся в больном теле, породила новые мечты. Он молился, чтобы сокровище Серафины когда-нибудь было найдено влюбленными. Или мечтателями. Он знал, что Серафина хотела бы этого.

И еще, несмотря на все церковные проповеди, Фелипе отказывался верить в то, что Бог осудит несчастную девушку за грех самоубийства. Бог справедлив и возьмет ее в свой райский сад. Она останется такой, какой он покинул ее на этих самых скалах более четырех десятков лет назад. Вечно юной, прекрасной и полной надежд.

Фелипе знал, что никогда больше не вернется сюда. Время его покаяния почти истекло. Он только надеялся, что когда-нибудь снова увидит свою Серафину; она улыбнется ему и простит за глупую юношескую гордыню.

Он поднялся, опираясь на палку, едва удерживаясь на ногах. И навсегда покинул эти скалы.

Буря бушевала над морем, низкие тучи неслись по грозному небу, озаряемому пугающими вспышками света. Но шестнадцатилетней Лоре Темплтон, сидевшей на вершине утеса с двумя лучшими подругами, не было страшно. Она сама была полна внутренней энергии и силы, а летние бури любила больше всего на свете. Молнии не внушали ей суеверного страха, наоборот – успокаивали.

Скоро пойдет дождь, им придется возвращаться в Темплтон-хауз, но еще есть время посидеть здесь, наблюдая за бурей.

– О, если бы у нас сейчас была машина, мы рванули бы прямо навстречу шторму! – засмеялась Марго Салливан.

– Только, чур, не с тобой за рулем, – фыркнула Кейт Пауэлл. – Ты получила права всего неделю назад, а уже заработала репутацию бешеного гонщика.

Порывы ветра становились все сильнее, развевая короткие черные волосы Кейт.

– Ты просто завидуешь! Тебе еще год ждать водительских прав.

Марго была права; Кейт лишь пожала плечами и с наслаждением вдохнула густой соленый воздух.

– Зато я коплю на настоящую машину, а не собираю картинки с «Феррари» и «Ягуарами».

– Не знаю, что ты называешь «настоящей машиной». По-моему, если уж мечтать, то с размахом! – заявила Марго, и ее ярко-синие глаза вспыхнули решимостью. – Меня лично не устроит подержанная рухлядь.

Лора не вмешивалась в спор, хотя у нее как раз машина уже была. Она легко могла бы прекратить обмен колкостями, но просто ее никогда особенно не интересовали автомобили. Конечно, она обрадовалась элегантному маленькому автомобилю с откидным верхом, который родители подарили ей на шестнадцатилетие, но для нее все машины были одинаковы.

Лора сознавала, что ей живется легче, чем подругам. Ведь она – дочь Томаса и Сьюзен Темплтон, наследница империи «Отели Темплтон». Это ее роскошный дом возвышается на холме под кипящим серым небом.