Кэтрин Куксон - Друг по четвергам

– Я помогу тебе вымыть посуду, а потом мне будет совсем пора уходить. Я уже немного опаздываю.

Он глянул на часы на каминной полке, и Ханна поспешила отказаться от предложенной помощи:

– Не глупи, я сама помою посуду.

Хамфри дошел до двери и с порога обернулся:

– Ну, тебе тоже придется поторапливаться, если хочешь успеть на концерт. Начало в половине восьмого.

Муж уже шел по коридору, когда Ханна крикнула ему вслед:

– С билетами не уйди!

Смеясь, Хамфри что-то прокричал из ванной, хотя слов было не разобрать…

Пятнадцать минут спустя Ханна не только убрала со стола, но и накрыла его для завтрака, поставив на место последнюю вымытую тарелку. Затем одернула скатерть, оглядела комнату и поспешила вон из гостиной. В коридорчике, ведущем в ее спальню, столкнулась с Хамфри, выходящим из своей комнаты.

Поверх серого костюма он надел легкий плащ цвета голубиного крыла и держал два билета, которые протянул жене со словами:

– Вот, возьми! Поспеши, не то опоздаешь. Ты позвонила Джейни?

– Нет…

– Ну, наверное, уже слишком поздно. Если ты не против сходить на концерт в одиночку, не стоит ей звонить. А то пропустишь половину выступления. В любом случае, надеюсь, что тебе там понравится. – Хамфри замолчал, затем тихо добавил: – Мне жаль, что сегодня четверг, я бы с радостью составил тебе компанию.

– Все в порядке.

Он наклонился к жене и коснулся губами щеки, а затем игриво сказал:

– Веди себя хорошо, – и ушел.

Постояв секунду в спальне перед напольным зеркалом, Ханна кивнула своему отражению и повторила:

– Веди себя хорошо…

Хамфри милый и добрый, но... Боже мой! Если бы только, ах, если бы только…

«Переодевайся, женщина!» – загрохотал внутри нее внутренний голос, как часто бывало в последние дни. Ханна быстро развернулась, открыла дверцы гардероба, сняла с вешалки сарафан и пиджак и за считанные секунды переоделась. Затем, перейдя к туалетному столику, наклонилась и посмотрела на себя в зеркало в подвижной раме. Она редко красилась, ограничиваясь румянами и помадой. Румянами Ханна начала пользоваться только год-два назад, потому что порой кожа выглядела слишком бледной – почти прозрачной. Провела расческой по волосам, достала из ящика комода заколку и собрала узел на затылке. Чаще она оставляла волосы просто распущенными, но считала, что с заколотыми выглядит интереснее. Она уже шла по коридору к входной двери, когда зазвонил телефон. Никаких сомнений, кто может названивать в такое время — конечно, это кто-то из Уортинга.

Ханна сняла трубку.

– Это вы, миссис Дрейтон?

– Да, это я, миссис Беггс.

– Я бы хотела поговорить с мистером…

– Мне жаль, он только что ушел – вы же знаете, сегодня четверг, а по четвергам он в клубе.

– О, да. Да, конечно. Простите, но у меня для него сообщение от тетушки.

– Она не дома?

– Дома, разумеется, но видите ли, мистер Дрейтон-старший последние два или три дня совсем не встает с постели. Страдает подагрой. И миссис Дрейтон сейчас дежурит возле него. Она хотела узнать, приедет ли мистер Дрейтон на длинные выходные или просто с кратким визитом?

– Не могу сказать, какие у него планы на ближайшие выходные, но ведь обычно конец недели он проводит у вас, не так ли?

– О, да, да. Да, но… Иногда мистер Дрейтон устраивает себе длинные выходные и приезжает в пятницу.

– Ну, насколько мне известно, миссис Беггс, несколько дней от отпуска у него осталось, но какие у него планы, мне неведомо.

Это прозвучало чрезмерно педантично, но Ханна терпеть не могла миссис Беггс – по мнению Хамфри, жемчужину хозяйства Дрейтонов-старших.

– Спасибо, я передам ваши слова его тетушке.

Ханна не ответила, а просто положила трубку и секунду стояла и смотрела на телефон. Если бы Хамфри собирался ехать туда завтра, то упомянул бы об этом, хотя уже давно устоялось, что субботу и воскресенье он проводил в Уортинге и теперь крайне редко просил жену поехать вместе с ним, потому что знал, что она на это скажет. Вернувшись воскресным вечером, муж обычно спрашивал, как она провела выходные, и Ханна обычно отвечала: «Как всегда. В субботу сходила в кино, в воскресенье пообедала с Джейни и ее семьей». Она никогда не признавалась, что рисует и пишет книгу, хотя именно этим занималась большую часть выходных. А еще прогулками в парке, даже в дождь. И Ханна терпеть не могла миссис Беггс. Неприязнь к экономке была еще одной весомой причиной, отбивавшей всякое желание навестить родственников Хамфри.

Миссис Беггс заправляла домом в Уортинге. Она занималась этим уже много лет. Когда Хамфри было десять, она появилась в городке – молодая вдова с маленькой дочкой, остановившаяся у сестры. Поначалу миссис Беггс устроилась в дом Дрейтонов горничной. Тогда, так как семья была богата, в доме также работали кухарка и помощница по кухне, а на улице трудились садовник и посыльный. Когда кухарка умерла (наверняка, не от переедания, по мнению Ханны, поскольку миссис Дрейтон собственноручно тщательно отвешивала провизию на каждый день), миссис Беггс, обладая складом ума, схожим с хозяйкиным, постепенно взяла на себя обязанности домоправительницы. Позже, когда у хозяина начались приступы подагры, она сделалась и сиделкой. О, несомненно, миссис Беггс была сокровищем.

Хамфри было двадцать четыре, и он последний год учился на бухгалтера, когда в доме появилась дочь миссис Беггс, ставшая помощницей матери. Но Дейзи, должно быть, оказалась для матери сущим разочарованием, поскольку сбежала и вышла замуж за молодого садовника.

Говоря с миссис Беггс по телефону, Хамфри называл ее не иначе как Бегги. И относился к ней почти с благоговейным почтением. С Ханной муж заговорил о домоправительнице всего однажды и заверил, что та – очень хорошая женщина. Он был ей весьма благодарен, потому что миссис Беггс посвятила Дрейтонам большую часть своей жизни. Она работала на супругов почти тридцать лет и заботилась о них как мало кто смог бы, потому что старики были отнюдь не сахар с их высокоморальными принципами и закостенелыми узколобыми взглядами на большинство вещей, не поддающимися просвещению…

Ханна поспешила уйти из дома и уже на улице не без презрения пробурчала себе под нос: «Сокровище, как же».

Один только голос этой женщины уже выводил ее из себя.

* * *

Вечер был приятным. Людей на улице было немного, и редкие прохожие, казалось, просто неспешно прогуливались. После восьми ситуация заметно изменится, а после десяти – кардинально. О, да. Ханна радовалась деньгам на такси: концерт вряд ли закончится до половины десятого или около того, а ей не нравилось бродить одной поздно вечером.

Концертный зал был почти полон. Ее место оказалось крайним в третьем сзади ряду. Времени, чтобы осмотреться до начала представления, почти не осталось.