Маурин Ли - Под сенью каштанов

— Такое ощущение, что рабочие вымещают на ни в чем не повинном доме накопившуюся злобу, — заметила Броуди. — Воду и свет они, по крайней мере, еще не отключили? Умираю, так хочется чаю. Я привезла с собой молока на тот случай, если здесь его не осталось.

Мать ответила, что она успела набрать полное ведро чистой воды, так что на сегодняшний день им хватит. А насчет электричества она не могла сказать ничего определенного.

— Значит, я пойду и посмотрю, — заявила Броуди.

Но тут Диана вскочила на ноги и собрала грязные кружки.

— Присаживайтесь и отдохните: я сама приготовлю вам чай. Давайте молоко, которое вы привезли.

— Какая милая девушка, не так ли? — Броуди устало опустилась на скамейку рядом с матерью. — Я ведь говорила тебе, что она очень приятная особа, не так ли?

— Да, говорила. И она действительно мне очень нравится. — Меган одобрительно помахала Диане рукой. — Кстати, она католичка, так что мы сможем вместе ходить на мессу. Между прочим, ее мать, похоже, вновь вышла замуж и теперь живет в Ноттингеме. У нее родились еще двое мальчиков. Что касается отца, то он, по рассказам бедной девочки, производит неплохое впечатление — он выкупил дом у владельца перед тем, как оставить их, и теперь они ежемесячно выплачивают небольшую сумму по закладной. — Выражение лица Меган изменилось, оно стало грустным и тоскливым. — Жаль, что у нас с твоим отцом больше не было детей. Мне бы очень хотелось иметь большую семью, но трое моих новорожденных детей умерли до того, как родилась ты, а потом твой бедный папочка тоже ушел от нас на небеса, так что возможности сделать еще одну попытку у нас просто не было. — Меган скупо улыбнулась. Мать была самой сильной женщиной из всех, кого Броуди знала; она умела сохранять присутствие духа при любых обстоятельствах. — Но мне повезло в том, что у меня есть ты, родная моя, и двое очаровательных внуков. Как у них дела?

— Джош звонил мне сегодня утром. Он приезжает на выходные вместе с другом. Ты непременно должна прийти к нам на обед, мама. Что же касается Мэйзи, то у нее появился новый молодой человек, — солгала Броуди. О том, что происходит с дочерью на самом деле, она не хотела рассказывать матери, чтобы ее не расстраивать, хотя не исключено, что ей было просто стыдно. — И сейчас она наверняка слишком занята им, чтобы помнить о своей семье.

— Хотите выпить чашечку чаю? — поинтересовалась Диана у братьев Питерсонов, Рассела и Лео. Их отец был еще занят в Эвертон-Вэлли: он заканчивал там ремонт туалета, поэтому должен присоединиться к ним позже, пояснил Лео. Кухонное оборудование уже было, что называется, с мясом выдрано из стен, отчего те выглядели так, словно внезапно заболели оспой. На своих местах пока что остались лишь раковина и водопроводные краны. Полки тоже были сняты и грудой лежали посреди комнаты, создавая впечатление, что кто-то готовится развести здесь гигантский костер.

— Не откажусь, — сразу же ответил Рассел, рослый и крепкий малый лет двадцати, с угольно-черными волосами и густыми, кустистыми бровями, одетый в жилетку. Мощные, развитые бицепсы украшала татуировка в виде колючей проволоки.

Лео был старше, стройнее и мягче. На его теле не было татуировок. Волосы у него были такие же черные, но вьющиеся, а брови гораздо тоньше, чем у брата. Диане он нравился больше Рассела. Лео застенчиво улыбнулся и сказал:

— Я тоже не откажусь.

Диана наполнила чайник — оказывается, воду еще не отключили, как и электричество. Ожидая, пока он закипит, она принесла пять кружек и чайных пакетиков из оранжереи, где они хранились. Она бы и сама не отказалась выпить еще чашечку и была уверена, что и Меган с радостью присоединится к ней.

Рассел заметил:

— Сейчас мы снимем раковину. Мне еще не приходилось видеть такой старомодной штуковины. Это же настоящий антиквариат, точно вам говорю. — Раковина была белой, глубокой и квадратной, причем таких размеров, что в ней запросто можно было замочить парочку простыней.

— Кто из вас пьет чай с сахаром?

Рассел попросил две ложечки, а Лео отказался.

Десять минут спустя женщины сидели в саду, а молодые люди, должно быть, уже покончили с чаепитием, потому что грохот в кухне возобновился. Меган сказала, что он напоминает ей «лондонский блиц» [18] «Лондонский блиц» — бомбежка Лондона (ночные налеты немецко-фашистской авиации в 1940–1941 гг.). во время войны.

— У меня такое ощущение, что снова начался воздушный налет, — заметила она, — разве что теперь я не рискую погибнуть.

Около полудня Диана появилась на Корал-стрит. Еще с порога она крикнула:

— Привет, это я, — на тот случай, если Эмма окажется дома, но, как она и ожидала, ответа не последовало. Эмма по обыкновению наносила ежедневный визит сестре в Уолтон-Вейл.

Записка, которую Диана давеча оставила за часами на каминной полке, исчезла. Впрочем, этого тоже следовало ожидать. Девушка огляделась по сторонам, надеясь обнаружить ее, — мальчишки наверняка сохранили бы записку, чтобы не потерять новый адрес сестры. Вероятно, кто-то из них взял ее себе, решила Диана, когда не смогла отыскать записку; скорее всего, это был Дамиан.

Девушка не могла решить, то ли воображение сыграло с ней злую шутку, то ли в доме и в самом деле царил уже не такой безупречный порядок, как бывало раньше, — словно теперь, в отсутствие Дианы, дом постепенно начал приходить в упадок.

— Но ведь меня не было всего двадцать четыре часа, — сказала она себе. В раковине громоздилась гора немытых тарелок, а кровати остались неубранными.

В гостиной стоял странный, незнакомый запах, а в пепельнице у камина лежали два подозрительно длинных окурка. Диана брезгливо взяла один из них и поднесла к носу.

— Травка! — с отвращением воскликнула она. Ей вдруг стало дурно. Диана всегда была ярым противником наркотиков и до смерти надоедала братьям лекциями о том, что наркотики способны разрушить жизнь. «Если кто-нибудь из вас станет наркоманом, — сурово предостерегала она их, — то пострадает не только он сам, но и вся семья». И Диана всегда втайне гордилась тем, что, по крайней мере до сих пор, они не осмеливались ослушаться ее.

Она вынесла пепельницу во двор и высыпала ее содержимое в мусорную корзину, вымыла тарелки и застелила постели. Когда Эмма вернется домой, она сразу поймет, что Диана по-прежнему рядом и никуда не делась. А вот как быть с наркотиками, она не знала. С одной стороны, травка, конечно, не настолько опасна, как героин или кокаин. И Диана отнюдь не собиралась возвращаться домой и вновь забиваться в свою постылую каморку только для того, чтобы приглядывать за братьями. Но она чувствовала себя уязвленной оттого, что никто из них даже не удосужился заглянуть к ней и узнать, как она устроилась на новом месте. Не исключено, что они были даже рады избавиться наконец от своей властной сестренки, возомнившей о себе слишком много.