Маурин Ли - Под сенью каштанов

— Поппи, — ответила Рэйчел. — Это мое любимое имя. — Она тоже походила на школьницу, вот только в последнее время ей было не до занятий, главным образом из-за споров с матерью по поводу будущего, которое ожидало ее ребенка.

— Круто, — сказал Тайлер. — Поппи — классное имя.

Поппи, которой не исполнилось еще и часа, задвигала ручками и ножками и пустила свой первый пузырь.

— По-моему, оно ей нравится. — Рэйчел, качая дочку на руках, бережно коснулась пальцем ее щечки, словно боясь, что та порвется.

Тайлер вздохнул.

— Жаль, что я не смог приехать раньше. — В роддоме он появился совсем недавно.

Рэйчел тяжело вздохнула. На лице у нее была написана мучительная тоска.

— Мне тоже. По крайней мере, было бы не так больно. Ты мог бы держать меня за руку или что-нибудь в этом роде. Тебе удалось выскользнуть из дома незамеченным?

— Да, я держал свой мобильный под подушкой. Когда ты позвонила, я сразу же вызвал такси, а потом улизнул, чтобы подождать его снаружи. — Тайлер хотел заехать за Рэйчел и их ребенком и увезти их на необитаемый остров, на котором растут деревья с экзотическими фруктами, а на пляж, усыпанный золотистым песком, набегают синие-синие волны. И они бы жили там долго и счастливо в хижине из травы на берегу океана. — А тебе?

— Тоже, — тоненьким жалким голоском ответила Рэйчел. — Была почти полночь, когда я почувствовала, что у меня начинаются схватки. К тому времени мать уже спала. Водителю такси я назвала двадцатый номер дома вместо десятого, чтобы он не остановился прямо перед нашей дверью.

— Родная, ты должна была сразу же позвонить мне, — мягко упрекнул ее Тайлер.

— Да, но ребенок мог родиться только через несколько часов, а утром тебе на занятия. — Летом ему предстояли выпускные экзамены в школе.

— Проклятье! — Тайлер тяжело вздохнул. — Сегодня последний день семестра. — Он не собирался никому рассказывать о том, что этой ночью стал отцом, хотя его распирало от гордости. Если эта новость дойдет до ушей отца, то он, чего доброго, распорядится, чтобы Тайлер немедленно вернулся в Нью-Йорк, где будет и дальше жить со своей матерью. И тогда разразился бы грандиозный скандал, поскольку Тайлер наверняка отказался бы. Он твердо намеревался провести остаток жизни с Рэйчел и их ребенком.

В палату вошла медсестра.

— Полагаю, вам самое время поспать, — заявила она, кивая на молодую мамашу и ее дочку. Повернувшись к Тайлеру, медсестра сдержанно улыбнулась. — Что же касается вас, молодой человек, то вам лучше отправиться домой. — Она явно пребывала в некоторой растерянности и не знала, что и думать. Девочка заявила, что ей уже шестнадцать, хотя выглядела она намного моложе, и поначалу медсестра даже решила, что этот парнишка — ее брат. Но он вел себя совсем не так, как должны вести себя братья, даже любящие.

Тайлер и Рэйчел познакомились в магазине грамзаписи в Ливерпуле. Оба одновременно потянулись за компакт-диском Эми Уайнхаус [4] Эми Джейд Уайнхаус — английская певица, исполняющая соул-поп с джазовыми мотивами. . Рэйчел выпустила диск из рук, и тот едва не разбился о пол, но в последнюю секунду Тайлер успел подхватить его.

— Мой дедушка собирал старые граммофонные пластинки, — сказал он, протягивая ей спасенный компакт-диск. — Стоило уронить какую-нибудь из них, как она разлеталась на тысячу кусочков. — Голос у него внезапно сорвался, и последние слова он произнес уже хриплым шепотом, со странной интонацией.

— Серьезно? — Рэйчел помахала компакт-диском. — Но все равно, спасибо, что сумел поймать его, — сказала она.

А потом они очень долго смотрели друг другу в глаза. Рэйчел едва исполнилось четырнадцать, а Тайлер был ровно на год старше ее. Она никак не могла разобраться в чувствах, которые испытывала в тот момент, хотя и подозревала, что они нахлынули на нее слишком рано. Рэйчел полагала, что такое случается с людьми не раньше чем в восемнадцать или даже позже. А некоторые вообще никогда не испытывают ничего подобного.

— Можно угостить тебя кока-колой? — несмело предложил Тайлер.

— Не откажусь. — Она не смогла бы сказать «нет», даже если бы от этого зависела ее жизнь.

Менструация у нее прекратилась, едва начавшись, и Рэйчел с ужасом поняла, что беременна. Она рассказала обо всем матери, и та, приплясывая на месте в ядовито-зеленом спортивном костюме, разразилась проклятиями и отчаянными воплями, требуя от дочери, чтобы та немедленно сделала аборт.

Рэйчел отказалась наотрез.

— В таком случае, — жестким и неприятным, каким-то скрежещущим голосом заявила мать, — тебе придется самой растить своего уродца. Можешь не рассчитывать, что вернешься в школу, оставив его на меня.

— Я не собираюсь оставлять ребенка на тебя, мама, — высокомерно ответила ей Рэйчел. — И в школу я тоже не вернусь. Мы с Тайлером поженимся, как только мне исполнится шестнадцать.

— Тайлер? — Мать буквально выплюнула это имя. — Это тот самый проклятый янки, которого ты однажды приводила?

— Правильно, тот самый. — Рэйчел больше никогда не приглашала его в гости, стесняясь грубого обращения и гадостей, которые так и сыпались изо рта матери.

— Во время войны один вот такой же янки обесчестил мою тетку Тельму, — злобно прошипела мать. — А что касается тебя, девочка моя, то ведь именно я должна подписать бумаги, что-то вроде разрешения выйти замуж, когда тебе стукнет шестнадцать.

— Если ты их не подпишешь, что ж, придется подождать с этим до тех пор, пока мне не исполнится восемнадцать. Или же я могу попросить отца подписать разрешение, если оно и в самом деле понадобится.

— Если только тебе повезет и ты застанешь отца в момент просветления, когда он еще не пьян; большую часть времени он даже не помнит, как его зовут. — Мать презрительно фыркнула, но в ее голосе — неслыханное дело! — прозвучали грустные нотки. — И если ты полагаешь, что этот твой ухажер согласится ждать четыре года, то ты крупно ошибаешься. — Мать вдруг расплакалась. Ее слезы были искренними, Рэйчел не сомневалась в этом, но почему-то не могла найти в себе ни капли сочувствия, как ни старалась. Встреча с Тайлером и последующая беременность стали лучшими и пока что главными событиями в ее жизни.

— Ты мой единственный ребенок, которым я гордилась, — сквозь слезы всхлипнула мать. — Ты ведь так хорошо училась, говорила, что хочешь стать учительницей. — Оба старших брата Рэйчел сидели в тюрьме за воровство, а сестра находилась под следствием по обвинению в мошенничестве.

— Я по-прежнему хочу стать учительницей, — возразила Рэйчел. — И появление ребенка меня не остановит. Еще каких-то пять лет, и он или она пойдет в школу. И ты еще будешь гордиться мной, мама, — неловко добавила она, но мать лишь передернула плечами в ответ, как будто больше не верила ей.