Клаудиа Кэрролл - Зачем нужен муж?

— Скажи, Рэйчел, ты действительно хочешь прожить свой век одинокой и бездетной?

— Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, — да.

— И поэтому ты так против этих моих курсов?

— Да нет, я просто не могу видеть, как ты мучаешься, вот и все. По-моему, ты еще не оправилась от душевной катастрофы после расставания с тем, чье имя навсегда останется неизреченным. Но ты явно пошла на поправку, и мы все за тебя рады. Зачем же тебе опять рыться в прошлом и раскапывать свежую могилу? Мне кажется, если ты от многого отделаешься, то выиграешь еще больше.

Меня, как всегда, бросает в дрожь при упоминании того, чье имя навсегда останется неизреченным, но, возможно, мне следует несколько прояснить ситуацию. Он из ЮАР и теперь навсегда вернулся в свой Йоханнесбург. Вот что думают об этом Очаровательные девушки, в произвольном порядке.

Джейми: «Если бы ты вышла за него замуж и он утащил бы тебя с собой на родину, помяни мои слова, сидела бы ты сейчас в грязной лачуге и писала бы нам письма типа: "Умоляю, пришлите пенициллин"».

Рэйчел: «Или так: "Дорогие мои. Угадайте, кто сегодня заехал в нашу деревню. Боб Гелдоф! Если повезет, то к 2020 году у нас проведут водопровод. P. S. У меня наконец-то нашли брюшной тиф. Высылаю вам обратно присланные мне тени для век, потому что мой муж говорит, что косметика — дело рук Сатаны. Если бы вы могли взамен прислать нам рифленой жести для крыши, я была бы очень благодарна"».

Кэролайн: «Дорогие Очаровательные девушки. Вот уже пятнадцать лет, как никто из вас к нам не наведывается. Может, это потому, что вам не нравится уборная во дворе?».

Снова Джейми: «Дорогие мои! К сожалению, мне придется вернуть вам прекрасные сандалии "Маноло Бланик", которые вы так любезно прислали мне на день рождения. Стыдно признаться, но они шли до меня три с половиной года по милости почты. Увы, их сразу и навсегда невзлюбили старейшины племени в нашей деревне, и к тому же моему мужу больше нравится, когда я хожу босая».

Рэйчел возвращает меня в настоящее, разглагольствуя:

— У тебя неизлечимо оптимистичный взгляд на брак, Эмилия, ты веришь во всякую хренотень. Извини, но зачем тебе встречаться с лжецом и обманщиком Грегом Тэйлором? Разве он не разбил твое сердце вдребезги? Да еще публично, что хуже всего.

— А знаешь, я тебя так за это и не поблагодарила.

— За что?

— За то, что ты расправилась с ним от моего имени. Но разве жизнь не была тогда намного проще? — задумалась я вслух, разливая вино по бокалам.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, если тебе понравился парень, то все было понятно. Одна из нас сразу подходит к нему и говорит: «Ты нравишься моей подружке, хочешь с ней встречаться?»

— И таким образом можно не переживать, что он откажет.

— Совершенно верно. А когда приходит время разругаться, а оно неизбежно приходит…

— Обычно после двух недель медленных танцев в клубе «Весли» и пары поцелуйчиков.

— …то за тебя это делают друзья. Или сообщают тебе в туалете, что его друг передал им, что все кончено. Все просто.

— Обидно было до чертиков, но метод всегда срабатывал.

Мы обе заливаемся смехом, поскольку нас уже пробирает сансерре.

— И что же ты затеваешь? — спрашивает Рэйчел.

Я отпиваю еще вина. Она так серьезно настроена против моих курсов, что как пить дать разозлится, если я выложу ей свои планы, но мне теперь наплевать. Я взрослая женщина и обойдусь без чьих бы то ни было благословений.

— Выполнить домашнее задание.

— Домашнее задание? Они что, еще и экзаменовать тебя будут, и выдадут диплом?

— Будешь издеваться — ничего не расскажу.

— Извини, продолжай.

— Ну, Ира Вандергельдер сказала, что…

— Как ты можешь произносить это имя с такой серьезной рожей?

— Да ты дашь мне договорить?! В общем, один из общеизвестных принципов маркетинга, которым учат в Гарварде, — приведение продукции в товарный вид. Продукт, который я продаю, — это я сама, так что мне надо немного обновить гардероб. Приодеться, понимаешь ли. Как будто я собираюсь на собеседование на новую работу.

Рэйчел смотрит на меня, в глазах у нее чертовщинка, и мы сразу забываем все наши дрязги.

— Ну, дружок, тогда ты правильно выбрала, с кем напиваться.

Еще после одной бутылки я обнаруживаю, что где-то бросила машину и стою в одних трусах и лифчике (слава богу, из одного комплекта) в примерочной бугика «Столичный шик» — суперкрутого заведения, которым владеет и управляет Рэйчел.

Когда мы туда добрались, магазин был уже закрыт, но Рэйчел вломилась, чуть не потревожив сигнализацию, — до того мы были пьяны, завела меня в примерочную и рявкнула, чтоб я раздевалась.

— Отлично. Сейчас я все объясню, — говорит она, появляясь с пятью разными предметами туалета, переброшенными на руку. Ни в один из них я не влезу даже под угрозой расстрела. — Существует два основных женских типа. Тип бикини и тип закрытого купальника. Ты — классический пример боди-бикини, поддержанный изнутри закрытым купальником по двадцать пять евро за пару от «Маркс и Спенсер» с саронгом в комплекте. Я всегда говорю клиентам, что среднего возраста официально достигаешь тогда, когда обнаруживаешь, что бродишь по женскому отделу малых размеров и говоришь: «Поглядите-ка — какие милые свободные брючки».

— Рэйчел, ты уже пьяная. Теперь тебя даже через переводчика не поймешь.

— Нет-нет, послушай, — бормочет она. — Взгляни на себя. Фантастическая фигура. У тебя тело — как у римского атлета. Почему ты напяливаешь на себя старушечьи тряпки? Есть женщины, которые выкладывают бешеные суммы на косметическую хирургию, чтобы добиться такой фигуры, как у тебя, а что ты с ней делаешь? Носишь свитера мешком и джинсы, и это тебе абсолютно не идет.

Она права. Я — ходячий кошмар стилиста, мое имя никогда не появится в списке «самых элегантных». Николь Кидман, Кейт Бланшетт, Хилари Суонк и прочие никогда не потеряют из-за меня сон и аппетит.

— Это все из-за работы, — слабо защищаюсь я, — на телевидении никто не наряжается. Наша контора носит такой ширпотреб, что, если я приду вся намарафеченная, они, наверно, вызовут охрану. А на утренних съемках девяносто процентов времени так холодно, что мне все равно, как я выгляжу. Мне просто хочется согреться. Удобство для меня всегда выше моды.

— Эмилия, послушай меня. Ты считаешь, что я думаю, будто твои курсы — одна большая куча конского навоза.

— Да, я смутно догадывалась, каково твое мнение.

— Но есть одна вещь, которую я могу для тебя сделать. Оградить тебя от твоего прирожденного стремления одеваться, как эстонская бортпроводница.

— Огромное спасибо, я просто буду оставлять чувство собственного достоинства за дверью, когда иду гулять…

— Заткнись и надень вот это, — она сует мне нечто, для меня выглядящее как наряд из кабаре «Мулен Руж». Черный узкий корсет с двумя лямочками в красную полоску и облегающий кожаный жакет. А к ним прилагается, если это конечно не в шутку, черная замшевая мини-юбочка. В таком прикиде, мелькает у меня в голове, я буду выглядеть, как гвоздь автошоу «Тачку на прокачку».