Карин Боснак - Сколько у тебя? 20 моих единственных!..

О Господи!

Элли вернулась несколько минут спустя и оглянулась в поисках Нэйта.

— Куда он делся? — поинтересовалась она.

— Ушел домой.

— Слава Богу, — с облегчением вздохнула она. — Он просто лживый козел.

Суббота, 18 июня

Наутро, едва проснувшись, я натянула на лицо улыбку и вместе с Евой поднялась в номер Дейзи, на двадцать девятый этаж «Башен», самой роскошной части отеля, где располагается «Звездная крыша». Уже у входа, завидев двустворчатые двери, поняла, что меня ждет сюрприз. Позвонила в дверной звонок (круто, да?), открыла Дейзи — в шелковом платье и с улыбкой от уха до уха.

— Добр-р-ро пожаловать, мадам, — с жутким русским акцентом приглашает она. — Добр-р-ро пожаловать в мою скромную обитель!

Игриво подхватив под руку, она втащила меня в огромный отделанный мрамором холл — нет слов.

— В твоем номере есть холл? — разглядывая сверкающую хрустальную люстру, спросила я.

— Oui, oui! [69] Да, да! ( фр .) — легкомысленно взвизгнула Дейзи, переходя на французский. Прикрыв дверь, она пригласила меня в гостиную и провела небольшую экскурсию. Как и у меня, окна у Дейзи выходили на Пятую авеню, но на этом сходство заканчивалось. Помимо того что номер гораздо больше, он выдержан в голубых и зеленых тонах, что создает чувство безмятежности и умиротворения. Кремовая отделка стен и волны золотистого шелка, каскадом обрамляющие окна. Один из углов занимает камин, в другом — обитый бархатом диван, козетка и огромное кресло с высокой спинкой. Стены украшают золоченые канделябры и зеркала, а на каждом столике — свежие цветы. Рядом с гостиной расположена крохотная кухонька, заваленная подарочными корзинами.

Миновав раздвижные деревянные двери, Дейзи продемонстрировала спальню, такую же роскошную, как и остальное, — пышные ковры ручной работы, огромная кровать. Да еще грандиозная гардеробная в придачу и, разумеется, ванна с джакузи.

Вернувшись в гостиную, мы радостно плюхнулись на диван. Я любовалась сестрой в окружении всей этой роскоши. Она казалась такой счастливой — да и кто бы на ее месте не был, верно? Неожиданно она взяла меня за руки:

— Ты порвала с ним, да?

Со вздохом я кивнула:

— Ага.

— Но печалит тебя вовсе не это, верно? — почти утвердительно произнесла она. Недоуменно я взглянула на сестру. — Дай-ка попробую себя в ясновидении; поправишь, если я не права. Ты думала, что любишь Нэйта, поняла, что ошиблась, затем поняла, что на самом деле влюбилась в Колина, но потеряла его.

Потрясенно я смотрела на Дейзи.

— Ну, ты даешь… мастер.

— Знаю, — улыбнулась Дейзи. — Я не такая дурочка, какой кажусь иногда. — Она подсела поближе и обняла меня. — Помнишь, что я говорила? Если это должно произойти, оно произойдет само собой.

— Знаю, — кивнула я.

— Мама еще не знает?

— Нет. Она вновь начинает думать, что я лесбиянка.

— Что ж, в этом есть и светлая сторона. — Дейзи погладила Еву по головке. — Ты по крайней мере будешь достойной парой своей собачке.

Я не могла сдержать смех, и мы с Дейзи крепко обнялись.

Мгновение спустя на пороге появилась мама и тут же замерла при виде наших лиц.

— В последний раз вы так выглядели, — заметила она, — когда расплавили свою Барби на моем антикварном кофейном столике.

Я не помнила такого и вопросительно посмотрела на Дейзи.

— Мы хотели, чтобы она загорела в духовке, — подсказала она. — Помнишь?

— Ой, точно! — обрадованно воскликнула я. (Дети, не пытайтесь повторить это дома.)

Мама устроилась рядом на диване, и я рассказала ей про Нэйта. Но ничего не сказала о Колине — не хочу, чтобы меня корили за упущенные возможности. Я закончила, мама некоторое время хранила молчание. Потом, увидев выражение моего лица, она протянула ко мне руки и крепко обняла. Припомнив ее сообщение месячной давности, я пыталась расслабиться и не сопротивляться. И знаете, поняла, что она права! Так гораздо легче дышать.

— Делайла, ты и Дейзи — мои ангелы, — сказала мама, почувствовав, как обмякло мое тело. — Понимаю, тебе трудно выслушивать мои нотации по поводу одиночества, но я просто хочу, чтобы ты была счастлива.

— Я тоже хочу быть счастливой, мамочка. Но не собираюсь менять себя только ради того, чтобы быть с кем-нибудь. Не могу действовать вопреки своей природе.

— Понимаю, — вздохнула мама. — Ты права.

— Вот именно. Я должна поступать так, как хочу я сама, и всему свое время. Если я живу не так, как дети твоих приятелей, это вовсе не значит, что со мной что-то не так.

— Понимаю, — согласилась мама.

— Отлично, но я хочу, чтобы ты понимала это всегда, а не только сейчас, когда ты в хорошем настроении, потому что Дейзи выходит замуж. И если через год я все еще буду одинока, тебе придется смириться и с этим. И это вовсе не означает, что я лесбиянка.

— Я знаю, что ты не лесбиянка, дорогая, — уверила мама. — Прости меня.

Дейзи приникла к нам, мы обнялись втроем, и мне стало гораздо легче. Рассчитывала ли я, что мамины придирки прекратились навсегда? Нет, но приятно сознавать, что на сегодня по крайней мере ее хватит.

Дейзи, бросив короткий взгляд на маму, лукаво подмигнула мне.

— Делайла, — начала она, — я знаю, что ты не лесбиянка, но неужели ты ни разу не попробовала, даже в колледже?

Я чуть не подавилась. Понимаю, что Дейзи сказала это, только чтобы подразнить маму, но она и не подозревает, насколько близка к истине.

— Э-э… ну да, разок, — подыграла я. — Но только выше талии, так что это не считается.

При виде того, как мгновенно побледнела мама, мы с Дейзи расхохотались и хором крикнули:

— Шутка!

— Ох, благодарение небесам! — Мамино лицо вновь обрело цвет. Затем она наклонилась ко мне: — Но даже если ты лесбиянка, Делайла, пожалуйста, помни, что я и это приму.

— Ладно, — решительно прервала нас Дейзи. — Пошли готовиться… Я выхожу замуж!

Дейзи оказалась самой прелестной невестой изо всех что я видела, в чем, впрочем, я и не сомневалась. Она не стала собирать волосы в узел или делать пышную прическу, как большинство невест, а просто свободно распустила их, что придало ей еще больше очарования. За время помолвки она буквально расцвела. Любовь ей к лицу. Стоя на небольшом возвышении в своем алом платье, я наблюдала, как дедушка ведет ее по проходу, а в глазах у него были слезы. В последний раз я видела его плачущим, когда мы с Дейзи были маленькими, а он приехал в школу, чтобы похитить нас.

Единственное, что не только удерживало меня от рыданий, но и вызывало улыбку, — утирающая глаза мама, с огромным блестящим распятием на груди. Она такая забавная, наша мамочка. Перед церемонией Дейзи накричала на нее, обнаружив, что она везде рассовала бумажки с молитвами. Одну Дейзи обнаружила в своем букете, другую — пришитой к подолу платья, и еще несколько — в декоративных букетах на столах. Куда еще их могла затолкать матушка — бог весть. (И вероятно, затолкала.) А когда в конце церемонии запели «Аве Мария», она разрыдалась и начала подпевать. Тут уж мы с Дейзи не могли сдержаться и расхохотались. Матушка Эдварда точно так же потеряла самообладание в тот момент, когда Эдвард проделал «всю-эту-фигню-с-разбиванием-стакана», как это называет Дейзи. (Благодарение Господу, оба достаточно легкомысленны.) Когда судья, руководивший церемонией, в конце концов объявил мистера и миссис Эдвард Барнетт мужем и женой, воздух огласили крики «Аминь» и «Мазл тов» и веселье началось.